Леонид Бажанов: «ГЦСИ был исключительным культурным феноменом»
Как Россия теряет одну из ключевых арт-институций страны
Надежда Лялина
03/11/2016
На этой неделе стало известно, что свои рабочие места покинули несколько ведущих специалистов российского Государственного центра современного искусства, в том числе – и его художественный руководитель Леонид Бажанов. Они отказались участвовать в разрушении того, что создавали не один год, ведь при них ГЦСИ стал активной современной культурной институцией, всячески старавшейся уменьшить ту пропасть, которая существует между актуальным искусством и «широкой аудиторией». Тучи над московским отделением ГЦСИ ходили уже давно, собственно, о недоверии теперешнего руководства российского минкульта по отношению ко всей сфере современного искусства говорилось уже не раз, но первая гроза прогремела этой весной, когда по инициативе тогдашнего директора ГЦСИ Михаила Миндлина из списка номинантов курируемой центром премии «Инновация» исключили Петра Павленского (выдвинутого за акцию у дверей ФСБ). Такая перестраховка и последующая реакция жюри премии, в знак протеста вообще отменившего номинацию «Произведение визуального искусства», лишь подлила масла в огонь. Миндлин внезапно был переведён на должность директора Музея Рублёва (т.е. с современного – на древнерусское искусство), а в конце мая было объявлено о подчинении ГЦСИ такой не очень известной до того структуре, как музейно-выставочный центр «РОСИЗО», возглавляемой выпускником военного училища, ранее курировавшим вопросы культуры в администрации Путина, Сергеем Перовым. Было обещано, что никакие проекты ГЦСИ не пострадают, но спустя несколько месяцев был закрыт выставочный зал ГЦСИ в Москве на Зоологической улице и отменена уже достаточно долгое время готовившаяся выставка «Измеряемое время: польский перформанс 1967–1989». Судя по всему, московское отделение ГЦСИ перестаёт существовать как институция, заинтересованная в поддержке и популяризации современного искусства. Но остаётся целый ряд региональных отделений центра: в Калининграде, Нижнем Новгороде, Екатеринбурге, Самаре и не только. Какова возможная судьба этих островков актуальной культуры в мире подступающих консервативных «скреп»? Об этом мы расспросили Леонида Бажанова, выразив сочувствие и поддержку со стороны Arterritory ему и всем сотрудникам ГЦСИ, многие годы работавшим на продвижение современного искусства в России и на поддержку и осмысление художественного процесса. Разговор шёл в его бывшем кабинете, где в коробках уже стояли собранные вещи.
Леонид Бажанов. Фото: czechcentres.cz
Проблемы у ГЦСИ начались после скандала с премией «Инновация» этой весной, когда был номинирован Пётр Павленский? Или проблемы были раньше?
Нет. Вообще, деструкция и слияние центра с РОСИЗО – это давно ожидаемая операция. Государственная структура не может быть независимой – ни в России, ни за рубежом. ГЦСИ был исключительным культурным феноменом. Мы действительно работали, полагаясь не столько на государственную культурную политику, сколько на собственное представление о необходимости институционального строительства. Мы опирались на опыт наших российских и зарубежных коллег, но и на свой опыт прежде всего. Ведь до появления государственного центра был независимый центр на Якиманке, а до него было объединение «Эрмитаж», ещё раньше были квартирные выставки и так далее. ГЦСИ вырос из андеграунда. Сосредоточенная на формировании «национальной идеи» культурная политика запаздывала, властные структуры просто не успевали следить за тем, что называется «современным искусством». Поэтому они его не понимали и не любили, как не любят до сих пор. А мы сделали такой прорыв ещё в начале 90-х годов, создавая этот государственный центр. Кроме того, государственная власть всегда ориентируется на вожделения и желания публики. А большая часть публики тоже не имеет ни опыта, ни образования в этой сфере: она десятилетиями была оторвана от представления и знания о современном искусстве. И здесь естественно возникает нестыковка между нашей практикой и вожделениями и желаниями министерства культуры.
Дело не в Павленском, до него в ГЦСИ было много выставок и проектов в отношении власти. В 2010 году на «Инновацию» номинировали группу «Война», и с этим тоже были определенные проблемы. Но тогда руководство министерства политично пережило эту премию. В этот раз сработал механизм самоцензуры, в результате чего вокруг ГЦСИ возник негативный резонанс в художественном сообществе. Об этом вышло много материалов в СМИ: само имя Павленского привлекло много внимания к этой ситуации. Но, повторяю, дело не в этом, просто представление о современном искусстве у нас с министерством культуры разное.
Получается, ситуация с «Инновацией» в этом году стала удобным поводом для «реструктуризации» ГЦСИ?
Да, совпали какие-то важные обстоятельства, и это произошло. Была заранее подготовлена очень мощная спецоперация извне, которая носила характер рейдерского захвата. Произошла не реорганизация, а деструкция. С точки зрения культурного строительства, конечно, имело смысл провести какие-то консультации с нами, с людьми, которые много лет проработали в ГЦСИ и имеют фундаментальную информацию о предыстории, истории, обо всех намерениях, процессах и перспективах. Но, судя по всему, целью было не последовательное развитие, а уничтожение опытной, с хорошим бэкграундом, институции. Мы пытались остановить это безумие: писали в министерство культуры, в правительство, новой администрации РОСИЗО. Но это не возымело никакого результата, мы получили какие-то формальные ответы, и всё.
Тем не менее столько лет – с 1992 по 2016 год – ГЦСИ работал и процветал: своё здание в Москве, сеть филиалов по России, свободная научно-исследовательская деятельность, выставки, участие в международных проектах, формирование фондов, государственная премия. В какой момент стали «закручиваться гайки»? Пришло новое руководство в министерство?
Роль личности важна, но этот процесс начался не с конкретного человека. Этот процесс начался ещё в 90-е: сворачивание демократии, в том числе в области культуры, сворачивание попыток разумно выстроить культурную политику. Под разными предлогами, финансовый кризис, например. В 1992–1997 годах я работал в министерстве культуры, просто по личному опыту знаю. Процесс отката демократических норм начался году в 1996-м, а потом всё шло по нарастающей.
На ГЦСИ долгое время не обращали пристального внимания, считая, что мы занимаемся какой-то маргинальной деятельностью, что всё это несерьёзно и не значимо для отечественной культуры. Но филиалы развивались, устанавливались международные контакты, было участие в международных форумах, Венецианской биеннале. У ГЦСИ очень хорошая репутация и связи. Сейчас я получаю звонки и письма с выражением сочувствия со всего мира.
Эскиз проекта бюро Heneghan Peng Architects, победившего в конкурсе на здание Музея современного искусства на базе ГЦСИ в конце 2013 года
Что будет с площадками ГЦСИ? Выставочный зал на Зоологический уже упразднили. Но остается ещё множество региональных филиалов. И давно запланировано строительство нового здания для ГЦСИ на Ходынке.
Вообще, я думаю, что дезорганизация ГЦСИ имеет и внеидеологическую подоплёку. Может, идеология – просто прикрытие для тех, кто участвовал в этой операции. Действительно запланировано строительство большого здания на Ходынке, многим зданиям филиалов необходима реконструкция – на это все государством выделяются большие деньги. И можно предполагать, что есть какой-то то меркантильный интерес различных инстанций и институций к этим деньгам и возможностям.
Весной этого года мы сталкивались с попытками отнять у нас новый выставочный зал «Арсенал» в Нижнем Новгороде. Это большие площади, где недавно был полностью закончен ремонт. Попытки отнять «Арсенал» были довольно открытые, но нам удалось тогда его отстоять. В результате под разными предлогами у нас отняли выставочные площади в Москве. Директор РОСИЗО объяснил мне, что это вынужденная мера, но я думаю, что это всего лишь ширма. Сначала зал на Зоологической предполагалось отдать под офис для клерков РОСИЗО. Потом как более убедительный предлог возникла версия с детскими студиями, которые сейчас нужно переместить из здания в аварийном состоянии.
Выставочный зал ГЦСИ на Зоологической улице (Москва)
Как думаете, как дальше будут функционировать филиалы?
Думаю, что филиалы просуществуют дольше, потому что они дальше от начальства и там всё-таки немного другая специфика деятельности. Но им тоже будет сложно, и они должны будут искать компромиссы и как-то приспосабливаться к новой ситуации.
Что будет с коллекцией ГЦСИ? Ведь фонды были сформированы частично на деньги государства.
Очень малая часть. Думаю, что 90% коллекции собрано нами. Это дары по личным контактам нашей творческой группы с художниками, галеристами, коллекционерами и т.д. Коллекция поставлена на государственный учёт, так что это даёт ей гарантии сохранности. Как она будет использоваться и сохранит ли свою целостность, уже зависит от тех, кто будет продолжать с ней работать, от следующих распоряжений и приказов. Я надеюсь, что не повторятся те совершенно варварские процессы, которые имели место в советский период. Когда после закрытия Музея нового западного искусства работы уничтожались или рассылались по провинциальным музеям. Мне кажется, что сейчас такой дикий советский опыт невозможен, но посмотрим.
А что с исследовательской, образовательной программой ГЦСИ?
Да, исследований было очень много. Сейчас, даже судя по тому, что происходит и в ближайшее время будет происходить, видно, что всё это свёрнуто, растоптано и перспективы совершенно не ясны. Исполнители этой реорганизации не понимают, что они делают, и я им сочувствую.
Ежедневные мероприятия, которые реализовывались в рамках различных программ – исследовательских, учебных, аналитических, архивных, программ, которые задают контекст современному изобразительному, визуальному искусству, все они исчезли. Всё расписание теперь заполнено лекциями по менеджменту в культуре… Я думаю, что для центра современного искусства это неуместно, для таких лекций есть масса других мест. Во всяком случае, они не должны занимать всё расписание.
Такая же «операция» может коснуться и других мест? С закрытием ГЦСИ всё равно не удастся свернуть всю сферу современного искусства в России.
Думать, что Государственный центр современного искусства отвечает за всё происходящее в этой области в стране – это ошибка. Искусство существует само по себе. Это был один из инструментов, одна из институций. Искусство не исчезнет с закрытием ГЦСИ. Конечно, жалко лишаться этого плацдарма, но есть и другие институции, в том числе негосударственные. Есть теоретики, критики, эксперты. Остаётся то, ради чего создавался ГЦСИ, – само искусство.
Я думаю, что художественному сообществу нужно быть более сплочённым. Странно, что молодёжь не инициирует какие-то объединения, общественные организации. Все группы существуют очень дискретно, каждый занят своим маленьким делом. Впрочем, может, я не очень внимательно слежу за происходящим в молодежной среде.
Леонид Бажанов. Фото из персонального архива
Параллельно с каждым годом растёт цензурное давление...
Да, проблемы, связанные с цензурированием, повсеместны. Наши проекты, запланированные до конца 2016 года, попали в непреодолимые условия воздействия цензуры, нехватки финансирования и технической поддержки. Мою должность художественного руководителя аннулировали при слиянии с РОСИЗО, за эту сферу теперь отвечает человек, не имеющий художественного или искусствоведческого образования. Полагаю, что теперь все проекты в ГЦСИ–РОСИЗО будут спускаться «сверху», а не инициироваться творческой группой. Дай бог, чтобы я ошибался.
На самом деле во всей этой ситуации с ГЦСИ ничего чрезвычайного нет. Она вполне вписывается в логику процессов, происходящих сегодня во всех сферах и областях нашей страны – в сфере культуры, политики, экономики и повседневной жизни. Когда-то писатель Андрей Синявский говорил: «У меня с советской властью чисто стилистические разногласия». Так вот, у меня с нынешней культурной властью тоже чисто стилистические разногласия.
