Foto

Пришить тень

Экспресс-интервью с американской художницей Рэйчел Россин

11/01/2017
Лаура Брокане

Ещё до 15 января рижский центр современного искусства kim? в сотрудничестве с нью-йоркской художественной институцией Art in General показывает выставку новых работ нью-йоркской художницы Рэйчел Россин (Rachel Rossin, 1987) «Мой зелёный лист». На ней раскрываются главные интересы художницы – попытки оперировать возможностями виртуальной реальности (ВР), задавая вопросы о границах гиперреальности и воображения. Зритель может позволить имитационному моделированию взаимодействовать с его физическим восприятием. В то же время Россин выставляет в Риге и абстрактные, визуально выверенные пейзажи, подталкивающие к размышлениям об улетучивающейся природе понимания красоты.

Совсем недавно журнал Arsty включил Рэйчел Россин в топ 16 молодых художников этого года, а в 2015 году художница получила стипендию нью-йоркского New Museum для исследования виртуальной реальности. Наиболее важные персональные выставки Россин проходили в Нью-Йорке, однако её работы включены также в коллекцию современного искусства Borusan в Стамбуле и в коллекцию Zabludowicz в Лондоне.


Экспозиция Рэйчел Россин «Мой зелёный лист» в центре современного искусства kim?. Фото: Ансис Старкс

Расскажите, пожалуйста, о выставке «Мой зелёный лист». Я так понимаю, что она – часть вашего большого проекта.

Все рисунки и живописные наброски здесь – текстуры сканированных 3D-объектов. Мне нравится идея о сшивании цифрового с аналоговым и наоборот. Примерно в течение года я работаю в этой технике обработки. Она напоминает мне попытку Питера Пэна, помогая Венди, пришить свою тень – они оба пытаются прикоснуться к ней, но это же невозможно, и роль тени постоянно зависит от физического образа. Поэтому у теней скульптур на выставке столь же важная роль, как и у самих художественных работ.

«Мой зелёный лист» – это экспозиция о символической роли цифровых медиа и аналоговой реальности в контексте унаследованных стыда, страха и одержимости: объекты стоят как похожие на призраки причудливые фигуры, которые создало давление моего тела.


Выставка Рэйчел Россин «Мой зелёный лист» в центре современного искусства kim?. Фото: Ансис Старкс

При создании этой работы думали ли вы о латвийском контексте?

Я думаю о политическом и историческом контексте Латвии и о том, что эта история связана с коллективной и исторической памятью. Делая эту работу, я много думала о значении страха и стыда и о его унаследовании – чуткий обмен между настоящим и прошлым означает передачу сообщения будущему, что в настоящий момент является особенно важным. Я – по происхождению из немецких евреев, я знаю, что мои родственники были в Риге (в концентрационном лагере в Межапарксе Kaiserwald ред.) во время Второй мировой войны, но я не стараюсь осознанно включить эту тему в работы. Однако я принимаю во внимание, что рисунки на этой выставке похожи на иллюстрации в журнале Simplicissimus. Мне всегда нравились эти иллюстрации, и я неосознанно ассимилировала их социально-политический символизм.

Почему для вас важно использовать оба эти способа – рисунки и картины, выполненные в традиционной технике, и современные технологии?

Потому что мне нравятся оба. В моём опыте это кажется честным – и это просто правильно. Цифровая реальность появилась из физической и полностью зависима от неё. Однако всегда как-то удивительно, что эти два мира хотят взаимодействовать. Есть мнение, что цифровые медиа и образность бестелесны, однако, чтобы прийти к нам, им надо быть физическими – хотя бы и кратковременно. Цифровые медиа – это особый вид одержимости, и, кажется, именно поэтому я к ним постоянно возвращаюсь (лучше всего это видно на выставке в её ВР-части).


Выставка Рэйчел Россин «Мой зелёный лист» в центре современного искусства kim?. Фото: Ансис Старкс

Эта одержимость виртуальной реальностью свойственна вам, уже начиная с восьмилетнего возраста. Как это получилось?

Мне приходит в голову только самое очевидное – это было классно и это можно было контролировать; а в детстве это важно. Меня восхищали все эти системы, и мне был нужен эскапизм. Интересно представить себе нас прежних, задав этот вопрос сегодняшним восьмилетним детям, потому что сейчас возможности выбора, по сути, нет.


На открытии выставки Рэйчел Россин «Мой маленький зелёный листок». Фото: Андрей Строкин

Работа «Мой зелёный лист» заставляет подумать о ежедневном выборе между виртуальным и аналоговым мирами. А вы чувствуете эту дилемму в своей жизни?

Виртуальный мир и цифровые медиа – не угроза; виртуальная реальность, так же как и медиа до того, это дополнение аналогового – как изобретение распахивающихся дверей.


Выставка Рэйчел Россин «Мой зелёный лист» в центре современного искусства kim?. Фото: Ансис Старкс

Вы в своих работах отзываетесь на историю искусства, например, на сюрреализм, который тоже рефлексировал на тему зрительского восприятия.

Думаю, что да, но это больше скрывается в моём сердце, чем водит моей рукой. Сердечность и застенчивость сюрреализма очень трогательны, и я думаю также, что тот период времени находит отклик в дне сегодняшнем. Сюрреализм тесно связан с автоматизмом, процедурами имитационного симулирования в видеоиграх, а также определённо с виртуальной реальностью. Мне нравится, что на антропогенной плоскости индустриализации и глобализации очень многое изменилось, однако в теме сюрреализма – в логике мечты – ничего особо не поменялось.


Выставка Рэйчел Россин «Мой зелёный лист» в центре современного искусства kim?. Фото: Ансис Старкс

АРХИВ: Открытие выставок Иевы Эпнере, Сары Магенхаймер, Рэйчел Россин, Дианы Тамане в центре современного искусства kim?.

rossin.co