Foto

1990-е в Эстонии – новая история, ждущая открытий и пересмотра

Эльнара Тайдре

12/11/2018

Над художественным музеем KUMU этой осенью веет дух 1990-х: 1 ноября в Галерее современного искусства на пятом этаже музея кураторы Эха Комиссаров и Андерс Хярм открыли выставку «Секретные материалы [Картотека 1990-х]» (работает до 14 апреля 2019 г.). В фокусе экспозиции – экспериментальные и критичные художественные работы этого времени, ознаменовавшие «смену парадигм» в искусстве постсоциалистической Эстонии. Поколению, включившемуся в художественную жизнь уже в 2000-е годы, предоставляется возможность увидеть знакомые только по репродукциям и описаниям ключевые работы эпохи, а также открыть для себя не упоминавшиеся в широких источниках произведения. 1990-е годы всё больше отдаляются от современности и становятся историей, требующей пересмотра и анализа. Помимо выставки, свой вклад в процесс пересмотра 1990-х сделала международная осенняя конференция KUMU «Утраченные и обретённые пространства: перемещения в искусстве и обществе Восточной Европы в 1990-е годы», прошедшая в аудитории музея 1–3 ноября. О том, почему 1990-е оказались теперь в фокусе внимания, рассказали, ответив на вопросы Arterritory, куратор Андерс Хярм и организатор конференции Ану Аллас.


Фото: Райт Туула

Какую роль сыграли 1990-е годы в истории искусства Эстонии?

Андерс Хярм: Вне сомнения, 1990-е годы сыграли очень важную роль – не только в Эстонии, но и в Восточной Европе в целом, причём не только в искусстве, но и во всех других сферах. В то же время последовавший за падением Берлинской стены период стал постсоциалистическим не только в Восточной Европе – в некотором смысле социализм рухнул и на Западе, а подъём неолиберализма и дерегулирования глобального капитализма в определённой мере затронул весь мир, как метко отмечает оксфордский исследователь политики искусства Энтони Гарднер. Таким образом, 1990-е годы в некоторой степени фундируют наше сегодняшнее «разделение чувственного», и в то же время уже выросло несколько поколений, у которых нет взрослой связи с названным десятилетием, – детям т.н. Поющей революции 1988 года сейчас уже тридцать лет.

В искусстве Эстонии, как и в искусстве других стран Восточной Европы, в 1990-е годы произошёл фундаментальный поворот. Когда вакуум между двумя мирами – капитализмом и поздним социализмом – наконец удалось как-то преодолеть, к нам пришли новые технологии и арт-медиа, новые темы, а всё предшествующее понимание искусства было переосмыслено.


Jaan Toomik. Bed 100. 1993/2018. Installation. Courtesy of the artist

Сейчас наблюдается волна интереса к 1990-м годам, особенно к контексту переходного периода. В своё время политические перемены заслонили многие вещи, которые теперь выходят на поверхность. Как это выражается в контексте выставки?

А.Х.: Если посмотреть нашу выставку немного со стороны, в какой-то степени даже пугает, насколько депрессивным и пессимистично мрачным является искусство этого периода. В своё время оно такими не казалось: да, оно виделось критичным, отрицающим всё предшествующее, но никак не мрачным. Второй момент, который проявляется на выставке, – все технологические инновации, которые приписывают Эстонии, выражаются лучше всего в искусстве этого периода. Если посмотреть, с каким упорством такие художники, как Андо Кесккюла, Маре Тралла или Ану Юурак, взламывают эти непостоянные, зачастую не срабатывающие новые технологии и создают с помощью техников интерактивные образы, несущие важную смысловую нагрузку, то мы увидим, как ставшие на данный момент обыденными электронные решения сначала проигрывались в художественных проектах. Именно художники экспериментируют в этот период с экранами и реагирующими на звук интерактивными видео. В качестве третьего важного момента можно с определенностью назвать интенсивность и мощную витальность искусства 1990-х годов. В своё время оно таким, наверное, не воспринималось, но сейчас в сравнении с эфемерными играми с материалами или корректными видеонарративами более поздних десятилетий это измерение проявляется очень явственно.

Несомненно, всё это соответствовало интенсивности общественных процессов этого времени, что сейчас в пребывающем в скорее стабильной «патовой ситуации» обществе значительно изменилось. Таким образом, на мой взгляд, политические трансформации в определённой мере неотделимы от искусства названного периода, многие вещи становятся понятными именно в этом разделённом контексте. В то же время следует признать, что в данном случае мы всё же сосредоточились, так сказать, на новаторском искусстве. Я уверен, что если сделать выставку на тему искусства 1990-х годов по ту сторону новых медиа – видео, фото и инсталляции, – художественный мир этого времени открылся бы в совершенно другой перспективе.


Marko Laimre. Lily. 1997. Photo installation. Art Museum of Estonia

Каков типаж художника 1990-х годов, если он был? Насколько успешным оказалось это поколение?

А.Х.: В целом поколение 1990-х годов в широком смысле называли поколением победителей, захвативших большую часть экономической и политической сферы своего времени. Но если посмотреть на художников 1990-х годов, то такое поколенческое обобщение, наверное, неуместно. Многие из них больше не занимаются искусством, а ряд авторов маргинализировались. Да и многие «суперзвёзды» своего времени сегодня должны продолжать бороться за своё место на арт-сцене. В то же время многие из них в последующие десятилетия и до сих пор остаются активными – в качестве как преподавателей, так и свободных художников.


Ene-Liis Semper & Kiwa. Holy Union. 18 June 1999. Performance at the Maardu Manor, belonging to the Bank of Estonia. Video documentation. Bank of Estonia Art Collection

Сейчас уже можно подвести небольшой итог – что нового принесла осенняя конференция KUMU?

Ану Аллас: Конференцию, посвящённую проблематике 1990-х годов, мы начали планировать уже несколько лет назад, когда Центру современного искусства Эстонии исполнилось 20 лет. За последнюю пару лет весь «проект 1990-х» KUMU стал частью более масштабной волны возвращения к этому десятилетию, его пересмотра. Ряд фильмов, театральных постановок, текстов на тематику 1990-х годов очень чётко демонстрируют фикционализацию и мифологизацию этой эпохи – названное десятилетие видится уже не современностью, но историей, в обращении с которой действуют новые правила и стратегии. В то же время в культуре 1990-е годы стали настолько бурным временем, что многое из рождавшегося тогда не казалось в своём непосредственном контексте важным, а что-то не сумели тогда сохранить. Таким образом, эта эпоха скрывает много ещё не открытого материала – это демонстрирует и выставка, курируемая Эхой Комиссаров и Андерсом Хярмом. Художественный музей Эстонии начал собирать произведения, остававшиеся за пределами традиционной иерархии художественных медиа (фото и видео), только в середине 1990-х годов, но и тогда адаптация к новым форматам потребовала времени.

Таким образом, с одной стороны, 1990-е годы – уже достаточно далёкое время, чтобы от него дистанцироваться, но с другой – это и достаточно недалёкое прошлое, чтобы найти с ним контакт и исследовать его довольно-таки близко. Эту раздвоенность ситуации показала и конференция, выявившая среди прочего очень чёткие поколенческие различия в понимании этого периода. Даже если академический контекст предполагает дистанцирование от материала, личный опыт конфликтов и проблем выбора этого времени создаёт точку зрения, совершенно отличающуюся от тех, что рождаются из анализа эпохи на основе вторичного материала. В то же время на конференции проявился ряд осознанных или сформировавшихся в 1990-е годы проблем, в той или иной форме остающихся весьма актуальными и сегодня. К примеру, на данный момент уже много сказано о том, как освобождение социалистической Восточной Европы в 1990-е годы принесло ряд новых (западных) моделей колонизации, однако слишком критичное рассмотрение либеральной атмосферы этого периода сегодня кажется выступающим в поддержку консервативного переворота наших дней. Таким образом, оценки, выносимые истории, всегда в какой-то степени являются оценками нашей современности. Конечно, уже сама категория Восточной Европы всегда являлась конструкцией, а сегодня элементы, составляющие эту конструкцию, подлежат пересмотру, особенно при разговоре об окончании постсоциалистической, или посткоммунистической эпохи.


Laurentsius. The End (metalmix). 2000. Mixed technique. Art Museum of Estonia

Вы не могли бы также рассказать об идее включить искусство 1990-х годов в постоянную экспозицию музея KUMU?

А.А.: Вопрос, почему в постоянной экспозиции KUMU нет искусства 1990-х годов, появился уже с открытием нового здания музея в 2006 году. На данный момент мы решили, что в постоянной экспозиции IV этажа KUMU к искусству советского времени будут добавлены работы, выполненные в 1990-е годы. После двух больших выставок (в 2007 и 2018 годах) в Галерее современного искусства KUMU, посвящённых 1990-м годам, сейчас, наверное, наступил подходящий момент отделить этот период от современности и позволить ему стать историей. Среди прочего, этот шаг изменит общую динамику IV этажа KUMU. Этаж, до сих пор практически без исключений сосредоточенный на советской эпохе, откроет свои двери другому периоду и продемонстрирует в том числе, что история – продолжающийся процесс, а эпоха социализма была периодом, не закрытым в себе, но весьма разными способами связанным как с предыдущими событиями, так и с тем, что случилось позже.

 

О ДРУГИХ СОБЫТИЯХ В ТАЛЛИНЕ В НОЯБРЕ:

Лёгкий подход к бетону. Экспресс-интервью с живущей в Амстердаме латвийской художницей Эвитой Васильевой
Кинетизм Каарела Курисмаа – жизнерадостный бриколаж советской культуры     
   

         

Публикации по теме