Как ликвидировать коллекцию произведений искусства?
Элина Зузане
13/09/2012
«Чем ценнее коллекция и чем больше в неё вложил коллекционер, тем весомее вопрос её ликвидации и, соответственно, больше проблем, связанных с такой ликвидацией». / Сьюзан Мэри Пирс (Susan M. Pearce)
Когда этой зимой во время индийской ярмарки современного искусства я отправилась на семинар «Как коллекционировать, если ты не миллионер?», то сначала была разочарована тем, что вместо богато украшенных и окутанных сладким ароматом духов индусов на меня с экрана смотрела пожилая американская пара, чей скромный вид никоим образом не соответствовал принятым представлениям о том, как же должен выглядеть коллекционер искусства. Это были вполне себе обычные обыватели – почтовый клерк и библиотекарь. Однако благодаря стратегическому планированию и целеустремленным накоплениям Герберту и Дороти Фогель (Herbert & Dorothy Vogel) удалось собрать одну из уникальнейших коллекций минималистского и концептуального искусства, которая сегодня оценивается во многие миллионы долларов США (конкретную цифру пока никто не отважился опубликовать, но в контексте истории искусства коллекция – бесценна).
За пятьдесят лет совместной жизни чета Фогелей приобрела около 4500 произведений искусства, неизменно придерживаясь двух главных условий коллекционирования – работа (на момент приобретения) должна была иметь доступную цену и помещаться в их небольшой квартире на Манхэттене. Каково, по-вашему, продолжение этой истории? Вместо обеспеченной старости, для которой достаточно было лишь время от времени продавать некоторые из этих дорогущих произведений, Герберт и Дороти выбрали другой путь – всю свою коллекцию они подарили Национальной художественной галерее в Вашингтоне!
«Из опыта могу сказать, что коллекционеры нередко видят себя в роли сподвижников арт-процесса. В коллекциях они видят культурное наследие, отображение и выражение той или иной эры, воплощение мыслей, чувств, устремлений и духа определённого периода времени. При таком отношении коллекционеры перестают воспринимать себя только как владельцев сокровищ и относятся к коллекции, как к исторической ценности, которой однажды суждено перейти во владение общества», – пишет эксперт арт-рынка и историк искусства Джо Джейкобс (Joe Jacobs) в книге «Life is Short, Art is Long». Довольно часто в собраниях музеев и других художественных учреждений можно обнаружить часть какой-нибудь частной коллекции, попавшую туда после смерти её владельца. Поэтому можно с уверенностью заявить, что в основе большей части мировых собраний музеев лежит одна или несколько частных коллекций, или же эти частные коллекции становились причиной создания муниципальных или государственных музеев. Как сказала Arterritory.com директор Латвийского Национального художественного музея Мара Лаце, «на то есть ряд причин: престиж музея в обществе, соображения самого владельца и его желание обеспечить своему имуществу достойную обитель, поскольку будущее, зачастую столь непрогнозируемое, всё же не властно над музейными коллекциями, чего не скажешь с уверенностью о частных коллекциях».
Герберт и Дороти Фогель в своей небольшой квартире на Манхэттене
Но поскольку коллекция Герберта и Дороти Фогель построена на глубоком самопожертвовании ради искусства – всю жизнь во главу угла они ставили приобретение новых произведений искусства, а не, например, смену однокомнатной квартиры на более просторное жилище, то решение о передаче коллекции не кажется рациональным (или же –
слишком рациональным). Кому захочется смотреть, как заветная коллекция упаковывается и увозится навсегда? Между тем Дороти сравнивает этот выбор с отправкой ребёнка на учёбу: «Я знаю, что о них [произведениях искусства] будут хорошо заботиться. Это точно так же, как отправлять детей на учёбу в колледж. И у коллекции есть своя жизнь. Мы её создавали, обустраивали, а потом она приобрела свою идентичность», – с чем соглашается Герберт, добавляя, что «если ты можешь обеспечить ребёнку или художественному произведению хорошее местонахождение, ты должен быть счастлив... и я чувствую себя счастливым». Вот уже два месяца, как Герберт покинул этот свет, но своё существование продолжает наследие Фогелей – «взращённая» ими коллекция искусства.
«Коллекционерам свойственно ярко выраженное беспокойство о том, что их коллекция будет раздроблена, что чаще всего означает распродажу самых ценных работ и равномерное разделение или гибель остальной части коллекции», – некогда писала Сьюзан Мэри Пирс. Всё же обычно коллекции перенимаются как единое целое. В 2004 году неожиданное заявление сделали наследники произведений искусства медиамагната Малькольма Форбса, заявив о предстоящем предложении аукционного дома «Сотбис» (Sotheby’s) выставить на продажу коллекцию императорских пасхальных яиц ювелирного дома Фаберже, которая считается крупнейшей такого рода частной коллекцией (Малькольму Форбсу принадлежало девять яиц из всех пятнадцати, созданных Фаберже). Сумма от продажи яиц прогнозировалась в пределах 18–24 миллионов долларов США, но вполне возможно, что цена даже превзошла бы все предположения, поскольку это действительно эксклюзивные ювелирные изделия. Однако частная коллекция так и не была выставлена на аукцион, ибо после столь привлекательного предложения аукционного дома и семьи наследников произведения искусства были приобретены предпринимателем Виктором Феликсовичем Вексельбергом без какой-либо конкуренции. И сегодня, спустя восемьдесят лет отсутствия, они снова находятся в России!
Нередко наследникам коллекций искусства приписывается жадность, из-за которой собрания некогда ценных предметов искусства так и не находят новых владельцев, но, с другой стороны, если коллекция не доставляет удовольствия, не лучше ли передать её кому-то другому, кто сможет оценить её по достоинству? Малькольм Форбс так писал в своей книге «More Than I Dreamed/ A Lifetime of Collecting»: «Я часто говорил своим детям, что если они решат положить конец одной из коллекций, я надеюсь, что она вернётся на аукцион, чтобы другие смогли испытать ту неизмеримую радость и волнение, которые испытывали мы, собирая её».
Аукцион века под куполом Парижского Grand Palais – The Yves Saint Laurent Sale в 2009 году. Фото: times.com
В 2009 году аукционный дом «Кристис» (Christie’s) устроил сенсационные торги «The Yves Saint Laurent Sale», в ходе которых была распродана коллекция искусства французской легенды моды Ива Сен-Лорана (Yves Saint Laurent), собранная им за 50 лет совместно с его спутником жизни и партнёром по бизнесу Пьером Берже (Pierre Bergé). Это событие в одночасье было названо «аукционом века». На представленной под сводами купола роскошного парижского Большого дворца (Grand Palais) выставке экспонатов коллекции, открытой для всех интересующихся на протяжении двух дней, побывало свыше 35 000 посетителей, а сумма от общего числа проданных на аукционе работ (с комиссионной платой аукционного дома) составила 374 миллионов евро. В свою очередь, полученные от аукциона средства были направлены на благотворительность. В фильме «L’amour Fou», посвящённом их отношениям, Пьер Берже признаётся, что, по его мнению, вместе со смертью Ива Сен-Лорана завершилась и жизнь собранной ими коллекции. «Потерять человека, с которым ты делился радостями и горестями на протяжении пятидесяти лет, (...) – это что-то совершенно иное, чем видеть, как уходят твои objects d’art. Организовал бы Ив подобный аукцион, если бы умер я? Нет, ибо он не смог бы жить без этой статуи или той картины. Это была бы чёрная дыра. Его бы поглотило головокружение (vertigo)».
«Если у коллекции нет продолжателей в лице будущих поколений, то коллекционер является единственным, кто знает, что делать с этой коллекций и какова её истинная ценность. Именно поэтому общепринятая практика такова, что коллекционер сам ликвидирует собрание работ, продавая его целиком или по частям», – рассказывает Гунтис Белевичс, добавляя, что в финансовом смысле выгоднее распродать любую коллекцию по частям. На вопрос, является ли разделение собранных произведений искусства больным вопросом для коллекционера, он отвечает, что чувство радости даёт лишь процесс создания коллекции. «Это радость нашедшего, но она уже в прошлом. Все мы смертны. Что же будут делать мои наследники с той или иной коллекцией, которая им не по душе? Единственно правильный способ – это ликвидировать её самому». Однако зачастую коллекционеры искусства даже не обсуждают тему продажи работ из своей коллекции. Как рассказывает художник Лучио Поцци (Lucio Pozzi), свою коллекцию Герберт и Дороти Фогель «создавали как произведение искусства. Это было конструирование арт-объекта. Призывать их продать какую-то часть было бы равносильно тому, как если бы меня попросили вырезать кусок из картины».
Желание сохранить коллекцию как единое целое кажется самоочевидным, ибо таким образом сохраняется видение коллекционера, которое наиболее точно проявляется при рассмотрении художественной коллекции целиком, да и сам коллекционер получает своего рода гарантию от забвения. Разумеется, едва ли забвение представляет собой ближайшую угрозу, например, для имени Ива Сен-Лорана, но ещё пару лет назад то же самое нельзя было сказать об американском художнике и родоначальнике абстрактного экспрессионизма – Клиффорде Стилле (Clyfford Still, 1904–1980), которого ещё недавно называли самым малоизвестным участником этого движения.
В музее Клиффорда Стилла в Денвере. Фото: www.e-architect.co.uk
В попытке зафиксировать своё творческое наследие и имя в 1980 году в своём завещании длиной в одну страницу Клиффорд Стилл завещал свою коллекцию искусства тому американскому городу, который построит музей или найдёт равноценное достойное место для его художественных работ и обеспечит им надлежащий уход. Конечно же, с условием, что в этом музее будет представлено только его собственное творчество и что музей не имеет права ни продавать, ни обменивать, ни передаривать ни одну из его работ. В 2011 году в Денвере, наконец, открылся Художественный музей Клиффорда Стилла, и в собственность города перешло около 94% всех созданных художником работ (за годы своей жизни Стилл нарисовал всего около 150 картин). И в Латвийский Национальный художественный музей наибольшее число художественных работ и коллекций в настоящее время поступает напрямую от художников, так как «до будущих коллекционеров надо ещё дорасти. К сожалению, вся история Латвии, особенно опыт ХХ столетия, во многом свидетельствует о том, что у частных коллекций искусства в Латвии не было возможностей для целенаправленного развития – из поколения в поколение. В первой половине девяностых мы пережили очень серьёзные перемены, так называемую распродажу старых коллекций. Единые коллекции того времени практически исчезли, а потом стали создаваться новые. Но не всё происходит так быстро», – говорит Мара Лаце, вспоминая недавнюю ситуацию в стране. До сих пор самые крупные завещания коллекций в адрес музея были от Татьяны Суты (собрание музея Романа Суты и Александры Бельцовой) в 2006 году и от художника Бориса Берзиньша в 2002 году, когда всё творческое наследие художника – около десятка тысяч работ – перешло в собственность музея.
Однако вместо того, чтобы жертвовать свою коллекцию уже действующему художественному учреждению, в последние годы коллекционеры усиленно начинают возвращаться к истокам – созданию частных музеев, галерей и фондов. Владелец аукционного дома «Кристис» (Christie’s) и глава люкс-концерна PPR Франсуа Пино экспонирует свою масштабную коллекцию современного искусства в двух принадлежащих французскому предпринимателю музеях в Венеции – в «Палаццо Грасси» (Palazzo Grassi), открытом в 2005 году, и в «Пунта делла Догана» (Punta della Dogana), распахнувшем свои двери в 2009 году на территории переделанного таможенного склада. При создании обоих музеев он сотрудничал с японским архитектором Тадао Андо. Между прочим, изначально конкурентная борьба за право создания музея современного искусства на мысе острова Дорсодуро развернулась между двумя претендентами – Франуса Пино и музеем Гуггенхайма (при участии архитектора Захи Хадид). Но Венеция отдала предпочтение проекту Пино и Андо, лаконичный образ которого воплощает идеальную гармонию между историческим фасадом здания и его новой жизнью. Также в 2006 году в Киеве открылся музей частной коллекции PinchukArtCentre, основателем которого является украинский миллиардер и филантроп Виктор Пинчук. А в ближайшем будущем свой музей планирует открыть и Бернар Арно – владелец крупнейшей в мире сети по производству предметов роскоши LVMH и бывший владелец (до 2003 года) аукционного дома Phillips de Pury & Company. Создание музея поручено архитектору Фрэнку Гэри. Проект стоимостью в 200 миллионов долларов США, строительство которого, по замыслу крупного коллекционера и фонда Louis Vuitton Foundation for Creation, намечено в парижском парке Булонского леса (Bois de Boulogne), в прошлом году вызвал протесты против выбранного местонахождения, размеров и негативного влияния, которое может оказать подобное публичное здание на окружающую среду. Но, похоже, что конфликт успешно разрешён, так как работы над созданием амбициозного художественного пространства уже снова идут полным ходом. Конечно, список частных коллекционеров намного обширнее, но всем им присуща одна особенность – если ещё несколько десятков лет назад коллекционеры предпочитали анонимность, то сегодня открытые для публики музеи частных коллекций стали уже необходимостью для коллекционеров.
Причинами такого выбора, конечно же, служат разные факторы, диапазон которых простирается от стремления к самоутверждению до желания лучше познакомить общество с современным искусством или даже до возможности выгодного приобретения редко доступных произведений искусства (в галереях предпочтение отдаётся покупателям, планирующим выставлять приобретенную работу на всеобщее обозрение; это означает и более короткий период ожидания в «очереди», и возможность стать владельцем произведений важнейших периодов или серийных работ, а также возможность приобрести работы по более низкой цене, так как в мире принята практика предоставления скидок в размере примерно 15% многолетним партнёрам галерей и около 20% – музеям). Однако одной из главных причин создания собственного музея, а не дара в адрес действующего учреждения, является желание предохранить работу от попадания в арт-хранилище, а не в экспозицию. В своей книге «The Future of Art: A Manual» владелец галерей в Нью-Йорке и Берлине Фридрих Петцель (Friedrich Petzel) признаёт, что даже если музею завещаны работы из самых престижных мировых частных коллекций, зачастую они попадают именно на склад произведений искусства. «У них [музеев] просто нет места. Тот же MoMA не в состоянии выставлять всё. Именно из-за этого разочарования большинство коллекционеров говорят – сами построим свои здания». По мнению галериста, «конечно, интересно видеть своих художников в составе публичных коллекций и их работы доступными широкой аудитории. Но потом меняется директор, уходит куратор, и всё переносится на склад. Что делать? Дар стоимостью в тридцать, соро, пятьдесят миллионов списан. Теперь он находится в музейном хранилище. Это огромная проблема», – рассказывает Петцель.
Музей Beyeler Foundation, основанный арт-дилером и коллекционером Эрнстом Бейелером в Базеле, к созданию которого был приглашён архитектор Ренцо Пиано
По мнению латвийского коллекционера Гунтиса Белевичса вопрос, что делать с коллекцией искусства, зависит от текущей экономической ситуации. И несмотря на то что каждый коллекционер при создании коллекции преследует мечту об основании собственного музея/галереи, редко кому удаётся воплотить её в жизнь. «Понимаете, к помещениям художественного музея есть определенные требования. Я прекрасно могу представить, что однажды в маленьком городе Кокнесе, где я вырос, возникнет место для постоянной экспозиции моей коллекции. Участок мы уже приобрели, нужно только решить вопрос финансирования для строительства такого помещения. Самым правильным было бы поместить коллекцию искусства в специально спроектированном здании художественного музея, которое само по себе представляло бы архитектоническую ценность. Здесь речь идёт о миллионах. А затраты ведь не кончаются лишь на привлечении этих средств, постройке здания и его заполнении художественными работами. Такие проекты нужно уметь финансировать. Нужно иметь возможность оплатить расходы, связанные с поддержанием здания и коллекции, на покрытие которых, возможно, следует искать какое-то решение у местного самоуправления. Но жизнь длинная, может быть ещё удастся столько заработать. Я могу это себе представить. Только ещё нужно много сил, но это прекрасная задача, которой не грех посвятить свою жизнь». Сегодня в мире существуют замечательные примеры того, как коллекции искусства живут отдельной от своих создателей жизнью. Среди них музей Beyeler Foundation в Базеле, основанный арт-дилером и коллекционером Эрнстом Бейелером (Ernst Beyeler) и созданный при участии архитектора Ренцо Пиано. Также созданный в 1939 году музей Соломона Гуггенхайма (Solomon R. Guggenheim Museum), для основания которого послужила коллекция картин Гуггенхайма Non-Objective Art конца двадцатых годов ХХ столетия, каждый год заново убеждает любителей искусства и архитектуры в незаменимой роли данного культурного объекта в арт-наследии Нью-Йорка. За прошлый год Нью-Йоркская резиденция музея Гуггенхайма, в составе которого имеются также филиалы в Венеции, Бильбао, Берлине и Абу-Даби, приняла 1107054 гостей.
Хотя и невозможно прогнозировать, какое количество нынешних частных коллекций будет представлено в музеях спустя пятнадцать или сто лет, нельзя отрицать тот факт, что современные состоятельные коллекционеры привели в движение тектонические плиты мира искусства, державшие музеи и коллекционеров на приличном расстоянии друг от друга. Наряду с традиционными возможностями выбора – завещать коллекцию наследникам, передать в дар музею или разделить на части при жизни – коллекционеры всё смелее делают выбор в пользу более амбициозных идей, таких, как, например, создание собственного частного музея.
Крупнейшие дары и пожертвования последних лет
* В 2011 году семья Уолтонов (Walton), владеющая сетью универмагов Walmart, завещала музею американского искусства в Арканзасе Crystal Bridges 800 миллионов долларов США. Этот музей в 2005 году основала Алиса Уолтон, дочь основателя Walmart Сэма Уолтона.
* В декабре прошлого года на торгах аукционного дома «Кристис» (Christie’s) была продана коллекция предметов искусства, моды и ювелирных изделий Элизабет Тейлор. Общая сумма продаж составила 156,7 миллионов долларов США.
* В 2010 году Чарльз Саатчи высказал публичное предложение подарить Великобритании галерею Saatchi и часть своей коллекции. Однако дар стоимостью в 30 миллионов британских фунтов, включающий работы Дэмиена Хёрста, Трейси Эмин и братьев Джейка и Диноса Чепменов, пока не был принят.
* Наследники Илеаны Соннабенд (Ileana Sonnabend) в 2007 году приобрели скульптуру Роберта Раушенберга «Canyon» из коллекции нью-йоркского арт-дилера. Поскольку стоимость данного произведения искусства оценивается примерно в 65 миллионов долларов США, за своё приобретение новым владельцам надо будет заплатить установленные налоги в размере 29 миллионов долларов США, но эта работа в принципе не может быть продана из-за чучела белоголового орла в составе скульптуры. Конфликт об уплате налогов за объект, запрещённый по закону к продаже, до сих пор не разрешён.
