Foto

Действительно ли всё должно принадлежать мне?

Агнесе Чивле

Интервью с эстонским коллекционером искусства Рииво Антоном

28/06/2016

Рииво Антон (Riivo Anton) предпочитает, чтобы его называли другом искусства, а не его коллекционером. Не только потому, что зачастую словосочетание «коллекционеры искусства» ассоциируется с господами, которым уже за шестьдесят, что для примерно наполовину более юного Рииво совсем не является комплиментом. Скорее, дело в том, что он разделяет идею канадского журналиста и писателя Малкольма Гладуэлла: если кто-то хочет безупречно исполнять какую-то роль, ему следует попрактиковаться в ней как минимум десять тысяч часов. А коллекционированием искусства Рииво Антон занимается только на протяжении своих самых первых тысяч.

Хотя в художественных кругах всё активнее муссируется утверждение о том, что для коллекционирования вовсе не нужны миллионы, однако это хобби недвусмысленно требует определённых вложений. И здесь разговор уже не о потраченных часах, а о деньгах. Надо сказать, что Рииво Антон ещё в молодые годы позаботился об известном постоянстве притока средств. Когда ему не было и 16, он ещё студентом основал консалтинговую компанию Innopolis, известную сегодня как Civitta. Это самая крупная в регионе Балтии независимая конслатиноговая компания с офисами в семи странах.

Следует признать, что художественная коллекция Рииво Антона действительно включает в себя работы, стоящие дешевле некоторых добротных современных технологий. Коллекцию образуют две части: космополитичное собрание работ современного искусства и произведения эстонских графиков с конца 60-х годов по 80-е годы ХХ века: это эпоха, когда именно графика в Эстонии была очень популярна. История приобретения самых первых работ коллекции начинается с графики живущего в Канаде эстонского художника Эрика Пехапа (Eric Pehap), которые Рииво заметил на eBay. Он купил их интереса ради, привлечённый их аутентичностью. Убедившись в подлинности произведений, он приобрёл у того же продавца всю коллекцию Пехапа – около 80 графических работ. Так началась дружба Антона с искусством, прочность которой доказывает и оказанная им поддержка местного искусства, и тот факт, что, подталкиваемый чутьём бизнесмена и своим опытом, Рииво Антон создал первый сервис индекса искусства в Эстонии (он в настоящий момент заморожен и находится в стадии окончания разработки и публикации).


Крис Лемсалу. Phantom Camp. 2013. Фарфор

Хотя тебе и не особенно нравится, когда тебя называют коллекционером, однако коллекция искусства всё-таки принадлежит тебе. Как тебе кажется правильным её представить?

Эта коллекция – своего рода эксперимент. Я всё ещё экспериментирую и пытаюсь найти свою нишу. Однако всё началось с графических работ, когда примерно лет десять назад я открыл для себя, что во времена Советского Союза – в конце 60-х годов и в начале 70-х – различные организации культуры в Эстонии издавали ежегодник эстонской графики. Он публиковался на эстонском, русском, а также на английском языках, и именно это привлекло моё внимание. Это же были шестидесятые годы в закупоренном Советском Союзе – почему эти издания переводились на английский язык? В действительности перевод на английский (иногда и на финский) язык в этих изданиях добавлялся потому, что они использовались как популярные подарки иностранцам – тем, кто в то время получил разрешение пересечь границы Союза. Эти издания служили в своём роде окном в советскую Эстонию.

Я начал коллекционировать эти ежегодники. После того как я приобрёл почти все, как-то само собой стал коллекционировать и сами графические работы, которые в них были включены. Именно так началось моё коллекционирование, мой поиск, который я всё ещё продолжаю.

А где сегодня можно приобрести эти ежегодники и сами графические работы? Насколько это доступно?

Один источник – это антиквариаты. Следует сказать, что сами ежегодники – не редкость, хотя последний выпуск, изданный в начале 80-х годов, оказалось довольно трудно найти. Я гоняюсь за ним уже почти год. Но найти ежегодник – это только самое начало путешествия, дальше следуют поиски включённых в него работ. Многие их авторы ещё живы, и их можно отыскать. Я действительно наслаждаюсь этим постоянным опытом поисков и находок!

А что ты считаешь самым интересным примером такого рода?

Одна из самых великолепных встреч у меня была с настоящей леди графического искусства Эстонии – Виве Толли. Этой госпоже уже за 80, однако мне удалось найти адрес её э-почты. Я написал ей, разъяснив свой интерес к одной из её работ. Я был просто поражён, получив ответ художницы, в котором она сообщила, что это произведение определённо где-то у неё должно быть, но она просто не знает, где.


Виве Толли. Мальчик с острова Муху. 1960. Офорт

Виве Толли обещала связаться со мной, как только займётся разборкой выдвижных ящиков своего стола и что-то обнаружит. В реальности я уже не надеялся услышать от неё хоть что-то, но, к моему великому удивлению, через год она поставила меня в известность о том, что работу она нашла и что та может оказаться в моём распоряжении. Мы встретились за чашкой чая в её мастерской. Это было великолепно – поговорить о некоторых графических работах (и не только выполненных ею самой) и услышать целый ворох весёлых историй. Она сохранила записи о каждой работе, которую в своё время кому-то продала или подарила. А это означало то, что после разговора с ней я мог проследить, у кого ещё находятся работы из того самого издания, которое в тот момент было в центре моего внимания.

Для меня очень важно личное знакомство с художником. В моей коллекции есть отдельные работы, созданные художниками, с которыми я никогда не встречался, но обычно я стараюсь установить такие отношения. Только чтобы узнать, что они думали тогда и каков их опыт теперь. Я считаю, что коллекционирование в немалой степени – это про определённый опыт, и как раз более глубокий опыт можно приобрести в случае комбинации произведения искусства и его создателя.


Рихард Кальо. Cafeteria. 1961 (фрагмент). Гравюра по дереву

Какие из эстонских художников-графиков особенно близки тебе?

Рихард Кальо (1914–1978) – художник, очень хорошо известный любому, кто родился в период между пятидесятыми и девяностыми. Он – иллюстратор многих книг приключений, популярных среди школьников. Он также иллюстрировал «Три мушкетёра» – одну из моих самых любимых книг в детстве.

Как бы ты охарактеризовал уникальную идентичность эстонской графики?

Мою коллекцию образуют работы из советской эры и её последних лет, поэтому понятно, что их послание довольно многослойно. Но их вполне можно воспринять и тогда, когда вы не в курсе дела относительно содержащихся в них знаков. Они могут быть восприняты напрямую, без намёков. Это действительно зависит о того, с какой точки зрения их рассматривают. Я считаю, что они не слишком концептуальны.


Беньямин Вассерманн. Evening Light II. 1987. Офорт

И как бы ты охарактеризовал их визуальную эстетику?

Их эстетический язык довольно универсален и реалистичен. Это своего рода свидетельство эпохи.

А можно спроситькакова сегодняшняя цена этих работ?

Она варьируется, но типичная цена колеблется между пятью сотнями и парой тысяч евро. Я хочу воспользоваться этой возможностью и сообщить, что коллекционирование искусства совершенно не является чрезвычайно эксклюзивным или дорогим хобби. Музейного уровня образцы эстонского графического искусства можно приобрести за сумму меньшую, чем мы платим за покупку iPhone.


Леонхард Лапин. Oval X. 1976

А ты знаешь, сколько эти работы стоили тогда?

По правде говоря, знаю, потому что многие из них по-прежнему в оригинальной раме, и на обратной стороне можно найти цену. Обычно это были каких-нибудь 20 рублей, иногда всего 10… Это в основном зависело от размера работы. У меня есть и некоторые экземпляры, которые в своё время художники дарили друг другу: на обратной стороне можно прочесть какие-то замечания, пожелания, написанные от руки. Это ещё один аспект истории – что содержат в себе работы из моей коллекции.

Знаешь ли ты, насколько актуальным в Эстонии является сейчас коллекционирование графических работ? Сколько коллекционеров, не считая тебя, занимаются этим?

Точно сказать не могу, но знаю, что такие есть. Однако не знаю никого другого, кто коллекционировал бы именно графические работы советского периода из ежегодников, как это делаю я.

Что происходит сегодня в эстонском искусстве графики?

Новейшая тенденция – комбинирование различных медиа: художники больше не придерживаются строго какой-то одной определённой техники. Я считаю, что графика вновь возвращается к нам и становится популярна. В этом смысле я всегда вспоминаю разговор с Полом Хобсоном (бывшим директором Contemporary Art Society), пять лет назад уговаривавшим меня обратиться к графике, убеждая, что ожидается ренессанс этой области искусства.


Андрис Витолиньш. Architecture and Morality. 2013. Холст, акрил

После всего того времени, которое ты посвятил единственно коллекционированию искусства графики, ты обратился и к современному искусству. Что тебя к этому побудило?

Я думаю, что так же это происходит и с другими коллекционерами – они начинают с классики или с искусства модерна, а потом постепенно переходят на современное искусство. Кажется, это – и мой случай. Хотя я по-прежнему разыскиваю графические работы из ежегодников, всё же я не хочу строго ограничить себя в отношении средства выражения и периода времени.

В своей коллекции современного искусства я концентрируюсь в основном на искусстве Эстонии, но следует сказать, что я коллекционирую «глазами», выстраивая связь с другими работами, уже имеющимися в моей коллекции, или исходя из того, как мой персональный опыт связан с конкретной работой. Я считаю, что между работами в коллекции должны выстраиваться разговоры, своего рода обмен репликами. И этот диалог совершенно не обязательно должен вестись только на эстонском языке.

Расскажи побольше об этих диалогахна конкретных примерах: как работы в твоей коллекции разговаривают друг с другом.

Эти разговоры обычно возникают, исходя из моего собственного понимания нарратива, который их объединяет. Возможно, другим людям это ничего не говорит. Например, в прошлом году я посетил ярмарку искусства Vienna Contemporary, на ней заметил работу молодого венгерского художника, который отражает различные структуры в пейзаже. На одной из его работ было изображено панорамное колесо обозрения в парке аттракционов. Это напомнило мне самую первую графическую работу, с которой я когда-то начал свою коллекцию. В этом случае я не только рассматривал работу глазами, но скорее руководствовался общей структурой коллекции.

Искусство может служить и универсальным мостом между разными дисциплинами. В последнее время я размышлял над проектом/выставкой, в которой широко известные эстонские произведения искусства были бы переименованы, получив названия разных технологических компаний Эстонии. Целью проекта было связать предпринимателей и новую экономику со сценой искусства и наоборот – с помощью искусства создать повествование об этой сфере.


Кайдо Оле. Memory of CL. 2015. Холст, масло

Работы каких художников ты считаешь самыми яркими явлениями в своей коллекции современного искусства?

Кайдо Оле – один из тех художников, которые меня действительно увлекают. Я немного знаю его лично. Знаю, что стоит за этими работами. Мне интересны и серии работ художника Kiwa. Он больше известен хэппенингами, меньше – своей живописью. Хотелось бы выделить также Яана Тоомика (Jaan Toomik). Мне нравится латвийский художник Андрис Витолиньш. В то время, когда он стажировался в Париже, у меня была возможность увидеть, как возникали его работы, присутствовать при этом. Эти работы позже я приобрёл.

Что для тебя лично означало присутствовать при возникновении работы?

Это даёт совершенно свежий взгляд и опыт, который потом превращается в часть этого самого message моей коллекции. Иногда это – эксклюзивная возможность узнать истинный, первоначальный нарратив работы.

Если бы у тебя была возможность без каких-либо ограничений приобрести любые три произведения искусства, какими бы они были?

Трудно ответить. В последнее время я внутренне борюсь с мыслями о том, какой вообще смысл в коллекционировании – приобретении художественных работ в свою собственность. Действительно ли всё должно принадлежать нам? Есть ведь и другие коллекции, есть музеи, где можно наслаждаться искусством. По правде говоря, нет необходимости приобретать что-то в свою собственность. Я стараюсь сам с собой найти согласие в том, что речь идёт не о фактических правах собственности, а скорее, о поддержке сцены искусства. В то же время, если не будет покупателей, художники не смогут выживать, а если художники не смогут выживать... Но действительно ли всё должно принадлежать мне? Или я всё-таки могу просто наслаждаться искусством без покупки?

Мне кажется, что в результате такого рода раздумий ты начал программу поддержки молодых художников. Мог бы ты рассказать о ней побольше?

Я планирую открыть резиденцию, которая будет находиться в середине Эстонского природного резервата, недалеко от границы с Латвией и Россией. Это будет место, где художники смогут полностью отключиться от всего, чтобы суметь сконцентрироваться и творить. Я слышал от современных художников, что сегодня большинство резиденций расположено в метрополиях. Это, конечно, прекрасно для новых идей и опыта, однако даёт мало возможностей реально сконцентрироваться на работе. Просто слишком много возможностей заниматься чем-то ещё! Я хочу предложить нечто совершенно противоположное, поэтому резиденция будет устроена в крестьянском хозяйстве, которое я приобрёл и в настоящий момент занимаюсь его реновацией. Когда она будет закончена, я предоставлю эту возможность любому заинтересованному автору. Я надеюсь, это будет привлекательная возможность и для художников из-за рубежа.

Как велико влияние коллекционеров на сегодняшний мир искусства и протекающие в нём процессы?

Влияние определённо есть. И не думаю, что оно может быть недооценено. Как-никак, искусство одновременно и бизнес, где на стороне спроса доминируют именно коллекционеры.

Что, по-твоему, является самым большим источником вдохновения для сегодняшних художников Эстонии? О чём они говорят, что их интересует?

Такого всеобщего ответа на этот вопрос не существует. Я рад видеть, что многие эстонские художники всё больше приобретают международную известность. Крис Лемсалу (Kris Lemsalu), Кайдо Оле, Яанус Самма (Jaanus Samma) и Мерике Эстна – это только часть имён. Я надеюсь, что эта тенденция и их международные амбиции ещё более окрепнут.

Существует ли ещё в сегодняшнем глобализированном рынке искусства, по-твоему, такой феномен, как «национальное искусство»?

Я стараюсь верить в это. Думаю, что искусство всегда – часть какой-то конкретной культуры. Хотя концепт культуры в сегодняшнем мире становится всё более универсальным, однако люди по-прежнему пытаются узнать происхождение художника вне зависимости от того, насколько он активен и хорошо известен на глобальной сцене.

Ты – молодой коллекционер. Более опытные могут сказать, что, чтобы «натренировать глаз» в искусстве, нужно провести долгое время, наблюдая его. Как бы ты прокомментировал это?

Я полностью согласен. Мне кажется, именно Малкольма Гладуэлл считал, что необходимо попрактиковаться примерно в течение 10 000 часов, чтобы суметь овладеть какой-нибудь дисциплиной. Я думаю, что коллекционирование – не исключение. Мне нужно ещё набрать свои часы. Поэтому я охотнее называю себя другом искусства, а не коллекционером.


Кайдо Оле. Shit Happens I. 2009. Литография

Веришь ли ты, что искусство может изменить человека? Что оно изменило в тебе?

Я верю в это. Мне искусство позволило расширить кругозор. К тому же я нашёл свою миссию – поддерживать искусство. И от всего сердца верю, что культура (и искусство как её составная часть) – единственный инструмент, который действительно может объединить людей. Именно в настоящий момент, глядя на то, что происходит в мире, это становится особенно важным.