Foto

Торт искусства и узоры на нём

Arterritory.com

Дайга Рудзате
25/06/2012

Воплощённая в жизнь в 70-е годы инициатива группы швейцарских галерей под называнием Art Basel сегодня превратилась в одно из наиболее значимых явлений в сфере искусства: присутствие на ярмарке – что-то вроде обязательной программы для каждого уважающего себя коллекционера, дилера или куратора. Поэтому гостиницы переполнены не только в Базеле, но и по меньшей мере в радиусе тридцати километров вокруг города и даже в соседней Германии, где на автозаправках маленьких городов нередкими гостями стали чёрные BMW седьмой серии с надписью Art Basel VIP Car. Во время завтрака за соседними столиками обсуждаются газетные новости о том, что новую франшизу Art Basel в следующем году в Гонконге будет финансировать уже не вечный партнёр ярмарки UBS, а сам Deutsche Bank. Культовое представление Боба Уилсона и Марины Абрамович «Жизнь и смерть Марины Абрамович» по вечерам заполнено до отказа, у дверей стоят молодые люди, держащие в руках таблички с надписью «I need a ticket», несмотря на тот факт, что средняя цена билета – примерно 125 евро (на премьере в Манчестере билет стоил около 30 фунтов).

На Messe Platz, невзирая на наиболее снобистское арт-мероприятие года, продолжаются серьёзные реновационные работы, ближайшие дома покрыты рекламными банерами, а расположенный тут же Swiss Hotel кишит как муравейник. Когда часть его гостей, надеясь избавиться от виднеющегося из окон строительного карьера, просят комнатку потише, обслуживающий персонал, улыбаясь, утверждает, что стройка – тоже своего рода художественная работа, перформанс, находящийся в непрерывном развитии. Fluxus, главной целью которого была обоюдная интеграция искусства и повседневности и уверенность, что каждый из зрителей – потенциальный участник или практик, действительно в моде в Базеле в этом году. The Art Newspaper цитирует Ганса Ульриха Обриста, признающегося в том, что, готовя салаты, он всегда думает о легендарной Элисон Ноулз (Alison Knowles) и её перформансе 1962 года Make a Salad. Следовательно, вполне возможно, что при виде строительного карьера в будущем какой-то процент людей будет думать именно об искусстве. 

Культурный шок и механизм его создания

«...Значит, у вас будет настоящий культурный шок», – сказал один мой знакомый другому моему знакомому в ответ на слова: «Мы в первый раз в Базеле». В тот момент я вспомнила свой первый приезд на ярмарку, и хочешь не хочешь, пришлось согласиться. В состояние шока можно придти уже от сознания, что при всём желании посмотреть всё невозможно – общее число участников в этом году составило 300 галерей из 36 стран и более 2500 художников. И от чувства, что всё происходящее столь важно и столь значительно, что достигло уже статуса ритуала, и от нахлынувшей толпы – число посетителей в этом  году превысило 65000. Конечно, большинство – просто любители искусства. Т.е. не те, кто являются сюда, чтобы ещё более «раскрутить» статус арт-ярмарки и результаты продаж. Надо сказать, что нововведение руководства ярмарки – решение в этом году разделить VIP-ов на категории «важных» и «не столь важных» –  вызвало волнения в «утончённой прослойке» и в среде самих галеристов, которым надо было «рассортировать» самих покупателей. В результате этого вечером 11 июня, ещё перед открытием «только по приглашениям», здесь собрались и заключали сделки very very VIP – такие, как, например,  Каролин Буржуа (куратор Франсуа Пино), пополнившая коллекцию владельца Christie's крупноформатной работой в духе фотореализма родившегося в Италии художника Рудольфа Стингела (Rudolf Stingel), созданной при использовании снятого в 1980 году фотопортрета легендарной нью-йоркской галеристки Паулы Купер. За три миллиона долларов эта масштабная вещь предлагалась галереей Паулы Купер в секции Art Unlimited. Картина была создана специально для Art Unlimed, и художник работал над ней на протяжении нескольких месяцев

Как сообщило 15 июня Art Media Agency, за 78 миллионов долларов продан и центральный хит Art Basel этого года – созданное Марком Ротко в 1954 году полотно Untitled, выставленное в галерее Marlbourough Fine Art и находившееся всё время проведения ярмарки под особым надзором охраны. Директор галереи Гильберт Ллойд (Gilbert Lloyd) выразил удовлетворение результатами ярмарки, подчеркнув, что Базель, за редкими исключениями, означает успешные сделки. Среди особых достижений в сфере продаж называют ещё A.B. Courbet Герхарда Рихтера (Pace Gallery), цена продажи которой не называется, однако начальная цена была установлена в размере 20 миллионов долларов, Shangri – La Blue/Shangri – La Pink Такаси Мураками (1,5 миллиона долларов, Blum and Poe Gallery), Joseph Beuys Энди Уорхола (10 миллионов долларов, Acquavella Gallery) и т.д. По-настоящему в Базеле с годами ничего не меняется – ценовые рекорды со множеством нулей, важные имена (по большей части – мужские) и примета последних лет – нервозность по поводу мировой экономики, упоминаемая в каждой статье, посвящённой Базелю в каком-либо из мировых медиа. Среди названий ведущих галерей всё чаще упоминаются рядом с привычными Лондоном, Берлином, Парижем, Нью-Йорком такие географические точки, как Гонконг, многие потихоньку задумываются о Дели и Мумбаи и соревнуются в способности втайне от всех выудить где-нибудь какую-нибудь драгоценность – предвоенной эпохи, времён поп-арта, абстрактного экспрессионизма или минимализма: во времена потрясений коллекционеры любят прошлое, пишет та же самая The Art Newspaper. Во время проведения Art Basel греки ещё не подтвердили своё доверие еврозоне, и  дыхание в затылок недавнего прошлого (2008 года), кажется, ощущалось каждым восседающим в кресле галеристом.

Если второй этаж выставочного пространства и секция Art Unlimited были переполнены созданными чуть ли не вчера художественными работами, чьи авторы уже отмечены статусом общепризнанных или лишь недавно взошедших звёзд, то первый этаж галерейных экспозиций, за небольшими исключениями,  стал настоящим местом сбора перешедших в мир иной знаменитостей. Между ними трудно, а вернее почти невозможно оказаться замеченным тому, чья фамилия на небольшой этикетке не вызывает конкретных ассоциаций. У так называемых «больших» галерейщиков, которым, помимо всего прочего, надо раздражённо опровергать распространяемые некоторыми теоретиками брошюры (продающиеся также в книжных магазинчиках ярмарки), повествующие о неизбежном изменении роли и статуса галерей, в большинстве случаев, кажется, нет ни времени, ни желания обратиться к тем, чьи имена на этикетках требуют пояснений.

Сегодня в искусстве никто больше не стыдится использовать такое понятие, как «бренд» – Такаси Мураками (Gagosian Gallery и Perrotin Gallery) – это бренд, Уго Рондиноне (Galerie Eva Presenhuber) – это бренд, Дэмьен Хёрст (White Cube) – это бренд, Гилберт и Джордж – это бренд (Lehmann Maupin Gallery & White Cube) и т.д. и т.п. – надёжное вложение денег, конвертируемое во все валюты. «Брендом» художника до сих пор – в большинстве случаев – всё-таки делал галерист, коллекционер, медиа, ряд никому не известных людей или целая студия ассистентов (здесь самое место припомнить известную историю о том, что когда художница, рисовавшая «картины с точками» для Хёрста, решила продавать их под собственным именем, не нашлось ни одного покупателя) и ряд счастливых совпадений, где у денег была немаловажная роль. Товарный знак создаётся тщательно, процесс носит эстафетный характер, что означает, что если одна фамилия за довольно короткий период времени бросается вам в глаза на многих художественных мероприятиях подряд и, в конце концов, также в секции Art Unlimited на Art Basel, тогда ясно, что кто-то настойчиво поддерживает эти мечущиеся на ветру верёвочные лестницы, которые называют карьерой художника. Вот как в случае исландца Регнара Кьяртанссона – кажется, он стал по-настоящему модным именем, без которого сейчас не обходится ни одна из престижных ярмарок искусства – начиная с Armory Show и заканчивая Art Basel. Мне хотелось бы верить, что свои картины он всё-таки ещё рисует сам.

И тут мне приходит на ум показанная на dOCUMENTA (13) (кстати, большая часть VIP-посетителей являются в Базель напрямую из Касселя) работа художника Kai Aldhof. Точнее – так никогда и не показанная. В письме, адресованном директору Documenta и выставленном вместо так и неприбывшего произведения искусства, он утверждает, что его больше интересует «настоящая жизнь», добавляя между прочим, что ему надо готовить выставку в галерее Барбары Глэдстон, и, к сожалению, так уж получилось, не остаётся времени для Documenta (Gladston Gallery, конечно же, находится в списке участников Art Basel). Одна из самых ярких арт-знаменитостей сегодняшнего дня, Марина Абрамович, утверждает, что её искусство – это её жизнь и наоборот, наиболее ярко подтверждая это уже упомянутым представлением. Римейк перформанса 1977 года Абрамович и её бывшего мужа Улая Imponderablia в Sean Kelly Gallery, заставляющий посетителей, чтобы попасть в помещение, протиснуться через двери, которые частично занимают торсы двух голых людей – мужчины и женщины, кажется, стал наиболее часто фотографируемой работой наравне с охранником у картины Марка Ротко в галерее Мальборо.

Art Basel – это перформанс, участником которого, хочешь не хочешь, становится каждый, переступивший порог выставки. С течением времени понимаешь, что в этом ритуале принимают участие одни и те же персонажи. И тут снова стоит упомянуть Барбару Глэдстон, которая однажды сказала, что для того, чтобы стать коллекционером, надо стать своим в мире искусства.

 

***

В день, когда Art Basel открывала двери для публики, большая часть прослойки «только по приглашениям» перебралась в окружённый красивым парком фонд Бейелера (Beyeler Foundation) – предыдущим вечером там открылась грандиозная ретроспектива Джеффа Кунса. Его имя – знак идентичности с успехом, в том числе, с настоящим коммерческим успехом. Журналисты фотографировали Кунса на фоне зелени и увитой живыми цветами и растениями инсталляции Split-Rocker, пережившей свою «премьеру» в 2000 году в Авиньоне, на площади у Папского дворца, в то время как на соседнем лугу паслись коровы. Абсолютно пасторальная картинка. На студии Кунса в Германии работают семьдесят пять человек, и в интервью (The Conversation Series) Гансу Ульриху Обристу и Рему Колхасу он рассказывает, что всегда старался быть по возможности более независимым от коммерческих структур мира искусства. «Многие, наверное, слышали, что я был биржевым маклером на Уолл-стрит. Я работал над тем, чтобы мне не нужно было полагаться на арт-дилеров, мне не нужно было полагаться ни на кого. Я мог создавать такие работы, какие хотел».   

 

+ Фоторепортаж Arterritory.com, все изображения «кликабельны»



Галерея Hauser & Wirth


Galerie Daniel Templon


Галерея Marian Goodman


Галерея David Zwirner


Галерея The Pace



Галерея Gagosian


Галерея Gladstone 


Галерея Christian Stein