Как выжить творческим кварталам?
05/11/2012
Алина Сапрыкина – художественный директор московского творческого квартала и центра дизайна Artplay. Куратор и инициатор различных художественных проектов. В своё время она стояла также у колыбели основанного Дашей Жуковой центра современного искусства «Гараж», организовывала одну из его первых выставок, ставшую своего рода краеугольным камнем проекта и посвящённую Илье и Эмилии Кабаковым. Авторитетный российский художественный журнал «Артхроника» поместил её в список 50 самых влиятельных личностей на небосклоне современного искусства России. В этом году Алина Сапрыкина получила также премию «Кариатида», которая присуждается женщинам за достижения в современном искусстве.
Созданный в 2003 году Artplay стал в своё время первым творческим кварталом в Москве. Он два раза менял своё местонахождение; сейчас домом ему служит бывший завод манометров в районе станции метро Курская. Прямо напротив – другая, не менее значительная точка на пейзаже современного искусства Москвы, причём тоже творческий квартал – Винзавод.
Творческий квартал Artplay
Artplay – это грандиозная территория площадью 75 000 квадратных метров, на которой находятся три выставочных зала (общей площадью более 8000 квадратных метров), «Британская школа дизайна» (вскоре откроют двери ещё два учебных заведения), более 300 демонстрационных залов, архитектурных и дизайнерских бюро, кафе, книжных магазинов, здесь есть кинотеатр, музыкальный клуб, студия детского искусства, а также первый каток в Москве, расположенный на крыше (его площадь – 2500 квадратных метров, и он находится на крыше «Британской школы дизайна»). Настоящий город в городе – со своими улицами и площадями, постоянными жителями и гостями и жизнью, которая здесь не то что не иссякает, а по-настоящему бурлит. В прошлом году Artplay стал местом проведения 4-й Московской биеннале искусства, а в этом году во время Московской «Ночи музеев» квартал пережил рекорд посещаемости – за одну ночь там побывало 25 000 человек.
Кажется, что единственное, чего здесь пока не хватает для ощущения самодостаточного города, это своя гостиница. Однако и это тоже – всего лишь вопрос времени, потому что такой проект уже включён в ближайшие планы Artplay.
Однако наиболее уникальное свойство Artplay, отличающее его от других творческих кварталов и в Москве, и в других мировых метрополиях, это его модель существования, в фундаменте которой – успешная бизнес-концепция, позволяющая обеспечить развитие и творческую деятельность квартала.
Алина Сапрыкина сравнивает Artplay с нью-йоркским Сохо и берлинским Крёйцбергом, отмечая, что если там это целые районы, образовавшиеся сами по себе, то «мы пробуем на своей территории создать их двойников в миниатюре».
Москва присоединилась к движению творческих кварталов метрополий сравнительно поздно. И Artplay можно считать пионером этой тенденции. Расскажите, как начинался Artplay?
Artplay родился в 2003 году как частный проект, который включал в себя три линии развития – демонстрационный зал мебели, архитектурное бюро и выставочную деятельность. Наша первая галерея была площадью всего 600 квадратных метров, и в моём ведении была её культурная политика. Можно сказать, что в одном месте и продавали мебель, и устраивали выставки и концерты. Однако у здания, где мы арендовали помещения, вскоре сменились владельцы, и пришлось искать новое место жительства. Дальнейшее произошло спонтанно. В 2003 году у нас появилась возможность «обжить» часть помещений фабрики «Красная роза». Она находилась в Хамовниках, старом промышленном районе, атмосферу и пролетарские будни которого живописно описал Алексей Толстой. Когда мы в первый раз туда попали, чувства были неописуемые – очень красивое здание фабрики, самый старый из цехов построен в 1905 году. Огромное помещение – 10 000 квадратных метров. С улицы оно даже не выглядело большим, однако, как треугольник, расширялось внутрь. Но вот когда мы туда вошли... Как сегодня помню – девушка, которая тогда занималась дизайном галереи, стоит и плачет – какой ужас... И там всё действительно выглядело жутко – брошенный разгромленный цех, где годами ничего не происходило. Все окна выбиты, стёкла осыпались внутрь. Мы буквально плавали в этом мусоре – там были сапоги, какие-то кабели и всякие «реликвии» старого цеха... Но наш архитектор, ставший теперь директором Artplay, Сергей Десятов, встал посреди всего этого и сказал: «Очень круто».
Открытие 4-й Московской биеннале современного искусства
Мы поняли, что это – возможность начать новый этап, и рискнули. Взяли эти 10 000 квадратных метров. Совсем небольшую часть – тысячу квадратных метров – оставили себе для устройства выставок и для демонстрационного зала мебели, остальное сдавали в аренду. Фактически занялись самоорганизацией – в тот момент это было что-то совершенно новое для Москвы. Название «творческий квартал» было присвоено только после этого. В сущности, как художники объединялись в сквоты, так и мы решили въехать в громадный цех не одни, а большой компанией. И под единым брендом – представляя таким образом и объединённое помещение, и общие интересы, и тусовку. По похожей модели действуют все творческие кварталы, вопрос только в том, кто образует их ядро. В нашем случае это были архитекторы. Мы пригласили под свою крышу двадцать в то время самых успешных архитектурных бюро Москвы. «Проект Меганом» Юрия Григоряна, студию UB Бориса Уборевича-Боровского, бюро Алексея Гинзбурга, студию Сергея Чобана, который в этом году был куратором павильона России на Венецианской биеннале архитектуры, и других.
В помещениях Artplay проходила и 4-я Московская биеннале современного искусства
Почему они пришли к нам? Во-первых, у нас самих уже было архитектурное бюро – таким образом, создание объединяющей платформы на базе архитектуры и дизайна в известной мере было закономерностью. Для одних, возможно, решающим были выгодные финансовые условия (архитекторы были как бы своего рода якорем проекта, поэтому помещения им предоставлялись в аренду с солидными скидками – ред.), для других – среда, атмосфера, возможность работать в одном пространстве вместе с известными архитекторами. К архитектурным бюро присоединились затем магазины, торговавшие мебелью и разными вещами, связанными с обустройством жилья. Уже с самого начала очень важно было создать синергию между «участниками игры» – архитекторами и торговцами, а также культурную программу, которая была бы достаточно интересной и жителям квартала, и тем, кто явился к ним в качестве клиентов. Вначале мы пробовали делать что-то, что было бы интересно нашей аудитории – архитекторам и дизайнерам, понемногу привлекая и другую аудиторию. Устраивали выставки, аукционы, мастер-классы, принимали в свои помещения фотобиеннале. В Artplay прошла также презентация альбома Земфиры «Вендетта».
Звучит невероятно. Означает ли это, что ваши архитекторы находятся в настолько дружеских отношениях друг с другом, что конкуренция в рамках одной территории, где вдохновляемый различными импульсами клиент может свободно разгуливать от одного к другому, их совершенно не пугает?
Следует помнить, что это были «времена расцвета», у всех были свои клиенты, и не раз большие бюро «перекидывали» небольшим какие-то проекты. Работы хватало всем.
А когда начался кризис?
Это можно назвать в своём роде совпадением – на «Красной розе» у нас был договор об аренде до 2008 года, и владелец решил не продлевать его. В сущности, это была обычная ситуация на подобных территориях и в других местах – художники и творческие инициативы сделали их популярными, цены на аренду растут, и художникам они больше не по карману. На их место приходят банкиры и большой бизнес. (В настоящий момент на пространствах «Красной розы» размещаются банки, интернет-компания Яндекс, бюро по продаже недвижимости – ред.) Пришлось искать новые помещения, это не происходило так уж быстро, поэтому закономерно, что наше объединение частично поредело. Часть его участников, правда, позже перебралась сюда, но не все. Но самое главное, мы сохранили себя, свою концепцию и сумели развить её дальше. Сейчас помещения Artplay в семь с половиной раз больше, чем они были на «Красной розе». Здесь 75 000 квадратных метров, или три Красных площади. В прошлом году тут проходила 4-я Московская биеннале искусства.
Как бы вы охарактеризовали своё ощущение Artplay сегодня?
Платформа та же. Всё вокруг дизайна. В основе бизнес-концепция – ядро образуют архитектурные и дизайнерские бюро и магазины. Сюда же очень хорошо вписывается сфера образования – вначале это были школы дизайна, а теперь и архитектурные, и киношколы. Всё это довольно логично следует из нашей уже существующей установки. Культурная деятельность – само собой разумеющаяся составная часть подобных территорий. Однако для Artplay она не является составной частью бизнеса. Она возможна потому, что можем себе это позволить благодаря коммерческой модели, лежащей в основе этого проекта. Этим Artplay отличается от прочих творческих территорий Москвы. В Гараже, например, есть владелец и инвестор, и это проект, который развивается благодаря этими инвестициям. Винзавод работает аналогично – и там владелец руководит его развитием. Мы, в свою очередь, являемся созданным нами самими проектом, в котором главное – обеспечить независимость, что одновременно означает коммерческую самостоятельность, и в связи с этим – функциональность, возможность развиваться.
Архитектонически на этой территории уживаются и дореволюционный красный кирпич, и бетон советских времён, у домов разная высота – нам интересно сохранить всё ценное, найти общий знаменатель и разным временам, и стилям, и материалам... То же самое можно было бы сказать и про концепт Artplay. В то же время помещения отдаются в аренду не каждому, кто этого пожелает, но только тем, кто соответствует концептуальному образу квартала: это дизайн, архитектура, искусство, мода, кино, различные междисциплинарные проекты, связанные и с бизнесом, и с творческими вещами. В то же время важно, чтобы наряду с успешным развитием каждого была бы и взаимная коммуникация.
Как начинался первый образовательный проект – «Британская школа дизайна» разыскала вас или вы её?
Они искали помещения, и – в своём роде – это было счастливым совпадением. В настоящее время Artplay уже находится в такой позиции, что тех, кто хотел бы сюда попасть, хватает. Многие стоят за объединение, потому что оно не мешает позитивной конкуренции. В то же время здесь постоянно что-то происходит, кругом дизайнерские бюро – у студентов здесь другие возможности набраться опыта. Они находятся в своего рода эпицентре, не сами по себе, а в определённом контексте.
Существует ли государственная поддержка творческих территорий в Москве?
Процесс государственной поддержки только-только начался, и он связан с изменениями в департаменте культуры города, председателем которого стал Сергей Капков. Он в своё время инициировал перемены в парке Горького – этот проект дал ему возможность оценить значимость локальной территории и понять, что ей необходимо. В настоящий момент творческих территорий в Москве становится всё больше – притом очень хорошо и правильно созданных. Это – территории, в которых комфортно находиться; это похоже на маленькие города, в которых «всё есть», но вокруг их, так сказать... ужасная Москва. Амбиция Капкова – приспособить модель развития локальных кварталов к развитию всего города. Позволить всем этим местам разрастись, а не только работать каждому в своём глухом углу. И взаимно сотрудничать, и интегрироваться в какие-то более крупные по масштабу мероприятия. В первый раз я это почувствовала в этом году – в День города, который всегда проходил как-то оторванно от нашей жизни. В этом году в нём были приглашены участвовать и творческие кварталы. И, по-моему, можно только приветствовать, что город наконец-то начал двигаться навстречу таким инициативам.
Ночь музеев в Artplay в 2012 году
Сколько сейчас в Москве творческих кварталов и как они вместе сосуществуют?
Пять – Зил, Флакон, Винзавод, Красный Октябрь и мы... В таком громадном городе, как Москва, где проживает от 15 до 20 миллионов жителей, думаю, это – нормальная ситуация. В то же время каждый из этих кварталов готов принять от пяти до нескольких десятков тысяч человек. Аудитория культурных проектов в Москве в среднем составляет 150 000 человек. Это ни много, ни мало, просто надо сознавать, что число людей, интересующихся процессами, происходящими в современном искусстве, ограничено. Например, именно столько людей в течение месяца посетили 3-ю Московскую биеннале искусства, когда она проходила в «Гараже». Однако так как параллельно художественным и культурным проектам Artplay занимается также торговлей, возможности нашей аудитории шире, практически они неограничены. Винзавод, в свою очередь, работает по совершенно другой модели. Таким образом, речь не идёт о конкуренции, скорее о необходимости понять и осознать эти отличия, чтобы содействовать сотрудничеству и взаимной помощи. Несомненно, если мы будем одинаковыми, кто-то кого-то «съест» или произойдёт объединение. Когда Винзавод устраивал фестиваль комиксов, они у нас проводили специальную программу для студентов.
Этим летом вы реализовали ещё один утопический объединительный проект – выставку дизайна Student Art Prom 2012, когда вы под одной крышей собрали резко конкурирующие художественные школы Москвы.
Да, это была моя идея. Мне был интересен сам эксперимент – собрать все художественные школы Москвы на одной территории. (Это – очень разные игроки на этом поле, в том числе настолько ярко выраженные враги, что один другого даже не считает нужным учитывать или признавать как образовательное учреждение). Проект удался – на территории выставки площадью 3000 квадратных метров можно было осмотреть работы дипломантов всех самых значительных художественных школ Москвы. Школа фотографии Родченко, Строгановская художественная академия, институт Стрелка и др. В то же время одновременно с показом работ проходили различные лекции, мастер-классы. Этот проект только ещё раз доказал, что, если найти центральный элемент, являющийся одновременно довольно привлекательным и нейтральным, то объединение возможно. Признаюсь, я в известной мере использую свой опыт творческого квартала, который подтверждает, как важно позиционировать себя и партнёров по сотрудничеству в равном статусе, не пытаться сделать себя главнее других. С одной стороны они осознают, что ты – руководитель, однако в эмоциональной плоскости ты – просто менеджер. Я поняла, что эта система ощущений для людей (как минимум, «наших») является решительно важной.
Какова выставочная политика Artplay?
Возможно, потому, что мы были первым творческим кварталом, у меня есть такое как бы не вечное ощущение неполноты. Что-то похожее обычно бывает у молодых художников. В «Красной розе» был договор об аренде, он закончился, переехали и обосновались здесь – и всё здесь по-прежнему находится в процессе. Мы ещё не окончательно готовы, не закончены... И это порождает непрерывное развитие, не позволяет остановиться и заставляет смотреть в будущее. Поэтому в своей выставочной программе мы стараемся уделить очень большое внимание не только художникам, но именно новым проектам. Т.к. нас не покидает чувство, что явление, которое сегодня называют современным искусством, через весьма краткое время, возможно, изменится в совершенно непрогнозируемую сторону. Искусство создают теперь не только художники, искусством может заниматься любой. В нашем случае это – дизайнеры, студенты, вообще не-художники, простые люди, которые во время празднования Дня Москвы пришли и расписали окрестности станции Курская. Не привычная классификация – визуальное искусство, перформанс, видеоискусство, публичное искусство и т.д., но что-то совершенно неожиданное. В Москве очень мало таких мест, которые готовы к эксперименту. Мы – одни из немногих. В Artplay проходят и проекты медиаактивистов, и проекты с сумасшедшими художниками, которых в других местах никто не принимает – мы готовы работать с ними. Такова наша позиция – быть платформой для подобных экспериментов, посмотреть, каким могло бы быть будущее искусства. Любой форме искусства, которая только начинает создаваться, но уже чувствуется его потенциал, надо дать возможность выразиться. Мы можем позволить это себе, потому что у нас есть помещение – где попробовать, проверить, а дальше довольно часто происходят самые невероятные вещи. Конечно, как всегда – что-то получается, что-то нет. Однако тем, у кого выходит, мы дали возможность осуществить себя.
И т.к. на территории Artplay находятся три высших школы, здесь в среднем бывает более 3000 студентов – таким образом, естественно намечается курс в направлении нового искусства. Очень часто бывает так, что молодые сами приносят свои работы. Вот и уже упомянутая студенческая выставка родилась в процессе: «Британская школа дизайна» хотела устроить выставку своих выпускников, и мы начали думать – кто ещё есть в городе, давайте попробуем их всех объединить, устроить общую выставку, которая будет интересна для всех.
Конечно, моей целью также является привлечь разные интересные инициативы, чтобы они проходили у нас – например, 4-я Московская биеннале искусства в прошлом году, мероприятия, связанные с Годом Германии в России в этом году и др. Наряду с экспериментами и новым искусством очень важно, чтобы присутствовали художественные мероприятия, музейные проекты на очень высоком уровне. Чтобы был баланс, равновесие.
В этом году вы получили премию «Кариатида» – что она для вас означает?
Премия создана в честь Ольги Лопуховой (1958–2009), совершенно особенного человека на сцене российского искусства. Ольга была куратором, инициатором и соавтором многих выдающихся художественных проектов. Она была одним из кураторов павильона России на 51-й Венецианской биеннале, исполнительным директором Московской международной биеннале нового искусства, продюсером конкурса визуального искусства «Инновация», куратором выставки Warhol connections во время недели Уорхола в Москве и др. Последним большим её культурным проектом был центр культуры ARTStrelka, директором которого она была до 2009 года. Таких людей, как она, в Москве очень мало, и она оказала на меня очень большое влияние. Мы пытались реализовать один проект вместе с ней, но, к сожалению, это не удалось. Её не стало. То, что и как она делала, для Москвы было чем-то новым, и в связи с этим – очень важным ориентиром. И так как эта премия создана в честь её и других женщин, сыгравших значительную роль в процессах современного искусства России, она для меня очень важна. И она, по сути, накладывает обязанность продолжать начатое. И в память об Ольге сделать что-то ещё.
