«Ашан»-арт
Андрей Левкин
20/02/2012
На самом деле, «Ашан» тут не совсем то, с чего надо начинать. То есть, «Ашан» – сеть супермаркетов страшного размера: фактически ангары, часто – двухэтажные. По товарам это самое дешёвое, что есть в Москве, очень громадное. Они почти в каждом районе города, они съели других оптовиков. Ну и, конечно, такие объекты начинают как-то влиять. Тем более, что и «Ашан», и современный московский арт – они же в одном времени. Понятно, арт на «Ашан»-то не влияет, потому что у «Ашана» всё в порядке. А наоборот – потому, что на искусство всё влияет, вот и «Ашан» тоже, он не может этого не делать.
Но, чтобы это пояснить, начать надо не с него, а с метро-арта или с «сетевые-кафе-арта». С ними так: вот метро – по нему ходят миллион за миллионом в день (не преувеличение). В час ночи оно закроется, а наутро там уже нет ничего того, что было накануне. Кроме станций, туннелей, путей и турникетов. День начнется с нуля. Конечно, в 5.45 утра никогда не подумаешь, что раньше кто-то ещё жил вообще, а к 10 утра там уже натопчут те, кто встал раньше, и это уже жизнь заново.
Всё стирается полностью. Сетевые кафе, те – тоньше, но то же самое, даже хуже. В Москве, дело в чём, нет мест, которые были бы если не строго единичными, то хотя бы индивидуальными. Нельзя найти место, куда привычно заходишь выпить вина-кофе – именно в точку, которая там и такая, где такой-то кельнер, хозяин, официантка, с ними давно знаком. Нельзя рассчитывать, что в следующий раз – где угодно – увидишь тех же, кто работал в прошлый раз. Все эти «Шоколадницы», «Старбаксы», в некоторых из них даже уютно, но надо быть очень большим романтиком, чтобы назначить какое-то из таких мест своим. Есть вариант Проектов О.Г.И., те как бы индивидуальные, хотя бы по интерьеру, но всё та же текучка кадров и всё то же метро: наутро ничего вчерашнего уже нет. И вот как в Москве строить свою жизнь?
Это уже отдельное искусство: если у вас нет своего места, где вы встречаетесь с собой вчерашним, со знакомыми и с кельнерами, то кто вы вообще в городе? Остается принудить себя к мысли, что вот эта-то сетевая кофейня в самом деле твоё городское место. Хотя, конечно, это как выпить кофе в метро. Вас тут раньше никогда не было и больше не будет. Если зайдёте снова – будете тут заново. Конечно, это беспримесная духовность, потому что – кто вы, как не чисто дух, когда даже места, куда вы приходите снова, вас не узнают?
С искусством примерно так же. Тут у него нет отдельной территории, где оно могло бы помнить себя. Потому и «Ашан-арт». «Ашан», ещё раз, – громадного размера магазины-склады, в которых продается всё, на что есть массовый, неизбирательный спрос. Для Риги это было бы типа – если брать ценовую категорию – НЕТТО, только в тыщу раз больше (снова не преувеличение). А когда в тыщу раз больше, то это меняет чувства, большие числа организуют жизнь на свой лад. Тут вообще всё по-другому, очень уж много очень разного народа, вот что. Москва, это же примерно 7 Латвий, и все эти люди каждый день хотят разнообразного насущного. И едут в «Ашан». Самых разных национальностей, достатка, образования, возраста и манер. >>
Словом, «Ашан» – это такое место, которое предъявляет реальность в компактной форме, пусть он и громадный. Тем более, что он громадный: реальность тоже очень большая. Всё выложено штабелями, разнесенными по типам продуктов: ряд с крупами, ряд со средствами для стирки, отсек со специями, три отсека с алкоголем, залы с сыром, морожеными продуктами, мясом, площадка, на которой валяется куча коньков. Народ покупает это, персонал восполняет. Вокруг – большие, громадные числа. И у каждой единицы этого громадного числа – свои интересы, и они – примерно одинаковы. В «Ашане» нет ничего такого, что было бы нужно не всем. Ну и где бы тут могло втиснуться искусство, когда и позарез нужного столько, что быстрее, чем за час, там не управишься? Тем более, что для него тут не предусмотрено отдельного, даже небольшого места, куда можно было бы завернуть даже случайно. Потому что в России – 1 художественный журнал (ну ладно – 3, но два набираются из нескольких небольших, групповых). Хотя сам арт есть – я многих знаю, кто им занимается.
То, что искусству тут отдельного места не предусмотрено, «Ашан» не утверждает, ему не до этого, он это подчеркивает по факту. Конечно, за его пределами также есть места, где продают еду – более дискретные, ориентированные на отдельные группы лиц. Впрочем, эта еда будет чрезмерно дорогой, она включит в себя уже и надбавку за понты – потому что она будет куплена именно в этом дорогом месте. Конечно, это не исключает того, что – в отсутствие прогнозируемого спроса на символический капитал – она не окажется затхлой. Примерно так же и в варианте искусства, когда его хотят запихнуть в категорию «лакшери». Оно, то есть, уже не о себе, а создает прибавочные ценности социального характера. Это вариант как бы художественных мест, вроде «Винзавода» или «Артплея», где между галереями непременно окажется магазин «элитной сантехники» или «дизайнерский бутик». Причем, понятно, кто в этом соседстве главный.
Выставки, галереи – они есть, конечно. Но они в той же рамке «Ашан-метро-сетевой общепит»: каждый раз всё заново. Тогда это или вариант досуга для типичного горожанина, или модный тренд, на который зазывают словами «must see!» Но и в случае досуга, и в случае тренда, а также при их совмещении вовсе не важно, о чём это. Ну, привозили Тарелла, Абрамович, рекламировали в совмещённом досугово-трендовом варианте, они уехали и всё. Это было… когда? Всего-то прошлым летом, а казалось, уже года три назад. Всё очень быстро. Новое утро, всё заново, никто не помнит ничего – разве что устроители выставок и те, к кому это относилось прямо. Впрочем, звёзд и привозили как энтертаймент-светское событие. Билеты дорогие, надо же отбить страховку. В Москве после них мало что прибавилось. Не потому, что некому воспринять, но – куда это потом сложить? Нет там такого места, где искусство бы находилось постоянно, ну а тогда где же накапливаться памяти.
Похоже, арт никогда и нигде не оказывался в таких обстоятельствах, как сейчас в России. Уже непонятно, как он вообще может существовать, а все равно существует, пусть даже и в несколько странном виде. То есть, практически в никаком, но само сословие как-то себя репродуцирует. Тоже тайна: ему, в общем, нет особых причин это делать там, где ему нет места. Но оно существует, и они хорошие, да.
И на это, помнящее себя художественное сознание постоянно наваливаются большие, громадные числа. «Ашан» – это ещё и такая штука, где не надо думать, что именно где лежит: что лежит, то и нужно. Тут не метафора, а просто в России столько людей и у них столько заморочек, что когда они оказались там, где что-то дают, то они берут то, что видят. А того, что тут нет – так его нет. А тогда его не может быть и в принципе. Впрочем, оно может появиться в моменте предъявления художником чего-то такого: как если бы внутри «Ашана» на какое-то время появился аниматор и что-нибудь этакое там, на торговых площадях произвёл.
Если в Риге что-то выставляется в городе, то понятно, что это сделали некие люди. Имеется среда, которая это производит. Вот, Staro Rīga– это же кто-то делает конкретно, у них своя территория и вот, их пространство вошло в пространство города, всем хорошо. Можно узнать, где их территория и туда сходить: она где-то тут же. В Москве нет надежной, известной территории, где ровно искусство – чтобы оно не было приложением к бутикам и магазинам дорогой ерунды. То есть у художников нет социального места. Тогда, если человек – художник, то он это должен как-то доказывать самим фактом наличия себя. По возможности наглядно и покороче. Выставки помнятся недолго, так что надо сочинять концепции и документировать. Тогда будет хотя бы иллюзия, что это где-то сохранилось. Бумаги можно засунуть в портфолио, как доказательство факта существования как художника.
Но тут еще одна история: частные манифестации здесь не работают даже в случае стрит-арта. То есть он как раз ровно в варианте исключительно частной манифестации: вот, это я тут. Здесь не производится пространство, которое войдет в город, это лишь росписи персонажей в том, что они существуют. Ну, логотипы и т.п. Причём город это будто сам регулирует: единственное за последнее время попавшееся мне граффити, которое не было самоманифестацией (чёрный квадрат в чёрной же кривой рамке с надписью «МАЛЕВИЧ ТУТ») закрасили чуть ли не на следующий день. Причём гигиену стен здесь обычно не блюдут, закрашивая лишь то, что про Путина и партию «Единая Россия». Нет же, я вовсе не против Москвы, тем более, что в ней производится и воспроизводится такое странное представление о жизни, что оно настолько великолепно, что как же тут без искусства, которому тут негде жить?
Это ж чуть ли не сибирская история, вот как раз сейчас было под -30: темень, холод, светятся сетевые кафе, «Ашан», входы в метро, а вокруг, в общем, пустота. И это тоже не преувеличение, потому что тут действуют такие большие числа, что как только где-то нет большого числа, так это ощущается как пустота. А когда нет отдельного места для жизни, а сама жизнь есть – как быть? Да, есть вариант заняться политикой и проч. социальным активизмом, уверяя себя, что в российских обстоятельствах только это и может стать предметом искусства. Может, для них это и в самом деле так. Так, по крайней мере, теплее. Но только это же те же большие числа, а речь о другом.
Всё равно сохранится волшебный вызов: каждый день вы вроде человек и даже художник, но человеку приходится каждое утро всё чувствовать заново, а как художника вас в общем не существует. И это слишком сильное ощущение, чтобы употребить его на общее дело.
Андрей Левкин (1954, Рига) - писатель и журналист
www.litkarta.ru
