Жизнь в формате искусства. Хардийс Лединьш
2015 год в Латвии объявлен Годом Хардийса Лединьша, мультимедийного художника и музыканта
Два года назад латвийский Центр современного искусства выступил с инициативой объявить 2015-й Годом Хардийса Лединьша. В этом году ему исполнилось бы 60 и прошло примерно десять лет после его ухода в вечность, но кажется, он до сих пор «здесь» – о нём говорят, его цитируют и на него ссылаются, а ещё (самое важное) под его влиянием по-прежнему появляются новые произведения. Мы поддерживаем эту идею и публикуем материал Дайги Мазверсите об этом латвийском «мультимедийном гение» и катализаторе многих важных арт-процессов своего времени.
Дайга Мазверсите, Latvijas radio 2
21/01/2015
Как известно, смерть в культуре придаёт добавочную стоимость. И прожитая при капитализме четверть века позволяет по-новому взглянуть на жизнь и искусство Хардийса Лединьша, потому что сейчас мы живём в обществе потребления и товаров, в котором нам очень не хватает поэтичной иррациональности и вдохновения ради вдохновения.
Один из самых своеобразных персонажей художественной жизни Латвии, Хардийс Лединьш (1955–2004), значение своей персоны в повседневности воспринимал без раздутой помпезности – находясь в безостановочном творческом процессе, он просто двигался по своей траектории, инспирируя уникальные по замыслу музыкальные и художественные процессы. Такие люди обычно живут с максимальной отдачей, и в том числе и из-за этого мозг Хардийса, использовавший по максимуму свой потенциал, временами требовал полного отдыха. Это можно было бы назвать также депрессией или хандрой, однако после каждого такого перерыва Лединьш возвращался в мир авангардных идей и замыслов во всеоружии своего энтузиазама. Он горел и сгорал, не будучи ни первым, ни последним художником такого рода. Но Хардийс Лединьш был первым в столь разных областях, что стоит вспоминать об этом чаще.
Хардийс Лединьш в привычном образе – в длинном брезентовом плаще и в красных заклеенных очках. Фото: Pietura.lv
Своё не такое уж привычное для Латвии имя Лединьш получил благодаря отцу, которому очень нравился футбол, особенно команда, в которой играл Харди Блум. Если со спортом сам юноша оказался «на вы», то от мамы, Руте Ледини, он унаследовал живой интерес к языкам. Руте и сейчас – деятельная переводчица со скандинавских языков, а Хардийс, частенько прогуливавший школу, увлёкся немецким языком, а потом к этому присоединился и интерес к музыке, первоначально – к джазу. Лединьш музицировал и сам: вплоть до 3-го класса участвовал в вокальном ансамбле и учился игре на рояле, позже забросил эти занятия, чтобы вернуться к музыке уже в старших классах средней школы.
Соучеником Хардийса Лединьша по 5-й рижской школе оказался ставший в дальнейшем его творческим партнёром художник и поэт Юрис Бойко, вместе с которым позднее они и создали экспериментальный музыкальный проект с большой перформативной составляющей – он назывался NSRD, или (в переводе) «Мастерская по реставрации несуществовавших ощущений». А в школьные времена, в 11-м классе, они вместе издавали подпольный журнал «Конское яблоко». Он выходил только в одном экземпляре, однако десять его номеров обладали таким зарядом свободомыслия, что в школу явились чекисты и основательно перепугали молодых издателей и их родителей. Юрис и Хардийс писали также стихи, разучивали пьесы, сочиняли музыку; ещё одним их компаньоном стал Мартиньш Руткис, который позже тоже участвовал в NSRD, и эта одержимость творчеством нашла своё продолжение и после окончания школы в 1973 году.
Хардийс Лединьш. Фото: Pietura.lv
Лединьш тогда поступил на отделение архитектуры строительного факультета Рижского политехнического института, т.к. ректор был знакомым его мамы и разрешил ему сдавать экзамены; в противном случае ворота высшей школы для столь свободомыслящего парня могли бы оказаться закрыты. Когда Хардийса приняли на учёбу, он в тот же день с мамой отправился в концертный зал «Дзинтари» слушать «Оду к радости» Бетховена. Оба тогда смеялись – если бы не поступил, пошли бы на какой-нибудь реквием.
Ещё в школе Хардийс покупал и обменивал грампластинки, а поступив в институт, в тогдашнем клубе Политехнического института, Англиканской церкви, студент Лединьш создал одну из первых дискотек в Латвии. Но Хардийс интересовался не только поп-музыкой – когда Государственная филармония Латвийской ССР отменила устраиваемый пианистом Александром Любимовым концерт «Музыка XX века», активист Студенческого клуба Лединьш был страшно разочарован. Он связался со скрипачом Борисом Аврамцом, у которого были дружеские связи с московскими музыкантами. И вот вместо планировавшегося концерта Любимов предложил целую программу выступлений, таким образом в Риге в 1976 году прошёл первый фестиваль музыки авангарда. Его репертуар не был согласован ни с какими учреждениями, вместе с Любимовым в Ригу явились москвичи: перкуссионист Марк Пекарский, скрипачка Татьяна Гринденко, группа электронной музыки «Бумеранг», композитор Владимир Мартынов. Программа этого фестиваля впервые познакомила обширную рижскую аудиторию с актуальными мировыми тенденциями – музыкой Кейджа и Штокхаузена в «живом» исполнении.
Хардийс Лединьш. Пресс-фото
В период между фестивалями авангарда 1976 и 1977 годов в Студенческом клубе Лединьш организовывал лекции о современной музыке: Аврамец знакомил с авангардом – Айвзом, Шёнбергом, Мессианом, а Лединьш рассказывал о прогрессивных рок-группах: King Crimson, Gentle Giant, Camel. После второго фестиваля авангарда в 1977 году, на котором исполнялись и произведения латышских композиторов Имантса Земзариса и Юриса Аболса, а таллинский Hortus Musicus играл музыку самого любимого композитора Хардийса Лединьша Арво Пярта, мероприятие запретили. Лединьш получил личное предупреждение ректора РПИ – ничего подобного больше себе не позволять, но по крайней мере устраивать дискотеки не возбранялось.
Окончив строительный факультет, Хардийс десять лет проработал по своей специальности в Институте строительства, став признанным теоретиком архитектуры, в этой сфере его главные интересы были связаны с современной жилой средой, а именно – районами новых советских блочных домов и вопросами человеческого восприятия и самоидентификации. В журнале «Максла» его публикации «Жилая среда для постфункционального человека» (1986), «Перекрёстки ситуации постмодернизма» (1987) и др. вдохновляли самый широкий круг читателей, увлечённость постмодернистской архитектурой распространилась и на более широкие области искусства, и в конце 80-х годов Лединьш издал объёмистый трактат о постмодернизме.
Хардийс Лединьш. Пресс-фото
Параллельно Лединьш не забросил свой интерес к современной музыке, он регулярно проводил дискотеку «Kosmoss», проходившую в принятом в то время просветительском «лекционном» стиле в доме культуры «Октобрис». Летом дискотеки Лединьша шли и в Юрмале, в парке Асари, с 1978 по 1981 год он проводил и настоящее турне по городам Латвии; Лединьш был признанной в республике и важной фигурой в этой области, работал в жюри конкурсов дискотек, делился своим опытом в многочисленных интервью.
Однако невероятно обширная творческая амплитуда Хардийса Лединьша не ограничивалась только этим: похоронив идею запрещённого фестиваля, он продолжал продвигать идеи современного музицирования в созданном совместно с Юрисом Бойко проекте экспериментальной музыки «Мастерская по реставрации несуществовавших ощущений». Работы проекта обычно воспринимались как настоящий «авангард», хотя с авангардом сами Лединьш и Бойко свою работу никогда не связывали. Их ведущим мотивом было «Искусство – для искусства!», и уже в 1976 году была основана фирма звукозаписи Seque и началась эра магнитных записей. Например, свою собственноручно созданную звукозапись «Четыре композиции для собаки и рояля», где звучал так называемый препарированный рояль, Хардийс разослал друзьям в качестве рождественского подарка. На своей дискотеке «Kosmoss» Лединьш устроил что-то подобное проходившим на Radio Luxembourg песенным «боям гигантов», в честь которых был создан настоящий хит другого «подпольного» латвийского музыкального проекта – «Жёлтых почтальонов» («Dzeltenie pastnieki»), которые в первые годы постоянно исполняли песни Лединьша и Юриса Бойко, и это влияние на деятельность «Почтальонов» продолжалось как минимум до середины 80-х годов.
Концерт NSRD в Лиепае, 1988 год.
Когда дискотеку «Kosmoss» в 1983-м закрыли под предлогом того, что она националистически настроена и собирает наркоманов и проституток, за год до того уже было создано творческое объединение NSRD. На его первом концерте-перформансе группа вышла на сцену через шкаф, да и в дальнейшем сохраняла необычный для музыкальной сцены Латвии образ, в котором была незаменима фигура самого Хардийса Лединьша в длинном брезентовом плаще, красных заклеенных скотчем очках и обычно с громадным барабаном из инструментария оркестра пожарных.
NSRD с самого начала представляло собой мультимедийный проект, не ограничивавшийся сочинением и исполнением музыки, хотя и здесь, следует отметить, Лединьш тоже шёл по тропе первооткрывателя: первым в Латвии для создания своих композиций стал использовать компьютер, вдохновляясь музыкальными произведениями своих кумиров Брайана Ино и Лори Андерсон. Философия, поэзия, архитектура звука – созванные Лединьшем музыканты на записях NSRD старались внести в них импульсы повседневности, но происходило и наоборот. Хардийс всегда стремился сделать жизнь искусством; например, во время овеянных легендами походов в Болдераю и других его занятий, обогативших лексику латвийской интеллигенции понятиями «хэппенинг» и «перформанс». Это были и курсы бинокулярных танцев доктора Энесера, лаборатория приблизительного недоразумения, своеобразные ритуалы, в неповторимый танец превращалось даже столь будничное занятие, как чистка снега у его дома в Иманте.
NSRD. Фото: Pietura.lv
На сессии звукозаписи к ядру NSRD (Лединьш, Бойко, в начале Мартиньш Руткис, позже Ингуна Чернова) присоединялись их единомышленники: музыканты «Жёлтых почтальонов», DJ Робертс Гобзиньш, а также Иева Акуратере и другие. Причём это были далеко не только музыканты, но и яркие личности арт-среды того времени – Айя Зариня, Петерис Банковскис, Хелена Демакова, члены объединения «LPSR Z» , архитектор Айгарс Спаранс. Концептуальные альбомы и фильмы 80-х годов по-прежнему не только дарят своё вдохновение, но и порождают восхищение жителями этого мира искусства – их смелостью, неожиданностью решений и приёмов, обширным спектром подтекста. В 1988 году Лединьш становится также активным участником проведения 3-го Международного телефонного концерта, представив в его ходе «Танцы бинокулярных глаз» и другие музыкальные произведения NSRD. Тогда же NSRD приняло участие в Днях искусства, выставке «Крот в пещере» и др.
NSRD. Ciku caku caurā tumba. 1985
В 1989 году Хардийс Лединьш основал «Агентство приблизительного искусства», начав постепенное издание альбомов NSRD – сперва в формате кассет, затем CD; агентство занималось также устройством концертов, образовались тесные связи с арт-кругами Западного Берлина в лице Мики Ремана, Барбары Штрак и Индулиса Билзенса – они устраивали там выставки и перформансы латвийских художников. В течение сравнительно долгого времени регулярно передвигаясь по маршруту Рига–Берлин–Рига, в 1992 году Хардийс Лединьш получил объёмистую стипендию от одного из немецких фондов культуры и целый год прожил в этой «земле обетованной», наслаждаясь всеми возможными радостями жизни, которые никогда не были ему чужды.
Уже в Германии Лединьш после приступа депрессии попал в местное лечебное учреждение, а в конце 90-х годов перечень его болезней пополнил диабет, однако невзгоды не мешали артисту действовать с по-прежнему масштабной выдумкой.
В самом начале 90-х годов он основал издательство «Синяя корова», от имени которого устраивались концерты и издавались кассеты. Вместе с единомышленником Каспарсом Ролштейнсом они задумали и в 1997 году представили на сцене авангардную оперу Rolstein on the Beach, изданную также в формате DVD, а также запиали альбом «Геннадий стучит в двери». Им обоим также принадлежит рижский рекорд по посещению максимального количество кабачков в течение одной ночи…
Хардийс Лединьш (слева), Каспарс Ролштейнс (в центре), Регнарс Вайварс (справа). Пресс-фото
В XXI веке Лединьш, оживив с помощью пары представлений проект NSRD, вернулся к занятию своей молодости – вёл необычные дискотеки, время от времени объединяя и воодушевляя публику совместным пением. Разведясь с бывшей однокурсницей Даце и продолжая радоваться успехам сына Петериса, Хардийс находил всё новых муз и подруг, ведь он был настоящим гурманом не только в отношении еды, искусства и музыки, но и прекрасного пола. Поэтессы, художницы, музыкантши – одни были лишь собеседницами, другие – участницами творческих проектов, а несколько из них оказались существами, наделёнными даром материнской заботы и готовыми заботиться о том большом ребёнке, каким в действительности был Хардийс. Однако семейный покой был ему чужд, он всё время искал новые ощущения, в то же время неприхотливое отношение Лединьша к быту очень диссонировало с той тщательно избранной музыкой, какую он слушал. Иногда Хардийс выглядел слишком взлохмаченным, иногда у него совсем не было денег. Но если не было у него, средства находились у его ближних.
Хардийс Лединьш. Из альбома «Песни для неоконченной пьесы»
Последним произведением Лединьша стали «Песни для неоконченной пьесы», в её записи в студии Оярса Апиньша участвовала также Эдите Баушкениеце, чуткая «телефонная подруга» жаждущих внимания художников. «Он действительно был человек, с которым можно было поговорить абсолютно обо всём, и в этом отношении мне его очень не хватает, потому что другого такого нет», – так говорит поэтесса Лиана Ланга, на чьи стихи и писался этот цикл. Их знакомство произошло в конце 2001 года, и вскоре стало ясно, что обоим интересно поработать вместе. «Он был гурман, так же как и я, поэтому у нас были общие интересы и помимо искусства. Нам нравилось зайти в китайский ресторан и там хорошенько пообедать». Лиану Лангу вовсе не смущала в те времена уже достаточно заметная внешняя «странность» Хардийса, чего нельзя было сказать об окружающем большинстве.
Можно сказать, что космос и чудесные радости этой жизни были главными темами не только этих «Песен для неоконченной пьесы», которые друзья Хардийса издали уже после его ухода в вечность (на его проводах исполняли музыку Пярта, а друзья потом собрались в клубе «Депо» на прощальный бокал вина), но и всей судьбы Лединьша как первооткрывателя и реставратора небывалых и имевших место в реальности великолепных и вдохновляющих ощущений.
Хардийс Лединьш. Видеоработа Ko lai es tagad daru? (Чем бы мне теперь заняться?)
22 января, когда пройдёт открытие Года Хардийса Лединьша, в рижском музыкальном кафе/магазине «Upe» развернётся информационный центр со специальной инсталляцией, где благодаря pietura.lv появится возможность послушать и его произведения. Открытие завершится в NABAKLAB, где выступят Томс Аунинш, TV Maskava и другие музыканты, которые в своём творчестве вдохновлялись идеями и открытиями Хардийса Лединьша. Также в клубе откроется выставка картин Маргриеты Дрейблате, на которых фигурируют образы, позаимствованные из текстов Лединьша. В дальнейшем пройдут и реконструкции перформансов, которые придумывал и в которых участвовал Хардийс Лединьш, первой акцией станет «Реконструкция бинокулярных танцев», в которой примут участие и исторические перформеры – Робертс Гобзиньш, Ингуна Рубене, Нилс Иле, – и молодые художники: Гундега Эвелоне и её команда. Будут возобновлены и дискотеки-лекции, одна из которых пройдёт в том самом здании, где раньше размещался дом культуры «Октобрис». Весной пройдёт и «поход на Болдераю». В феврале начнётся цикл концертов Zū-zāti-ti-ti, где музыкальные композиции Хардийса Лединьша будут представлены в новых аранжировках. Скажем, в аранжировке Платона Буравицкого прозвучит альбом NSRD «Kuncendorfs un Osendovskis», исполненный струнным составом Sinfonietta Rīga под управлением дирижёра Нормундса Шне. А осенью в Латвийской Национальной библиотеке откроется посвещённая Хардийсу обширная выставка.
