Улучшательница мира Луиз Буржуа

Представительную ретроспективу работ Луиз Буржуа «I Have Been to Hell and Back» до 17 мая можно посмотреть в стокгольмском Moderna Museet

Табита Рудзате
26/03/2015

Миниатюрная, с хриплым голосом и слегка грубоватыми манерами, открытая, но с подозрением относящаяся к журналистам, замкнутая, но не боящаяся провокационных жестов. Это женщина, которая на протяжении всей своей жизни боролась со своей детской травмой; это художница, которая превратила свой травматический опыт в оригинальный художественный язык, и это личность, о которой стало широко известно уже почти в финале её жизненного пути. Жозефина Луиз Буржуа родилась в Париже в 1911 году на Рождество; она была третьим ребёнком в семье Жозефины и Луи Буржуа. Их фамилия весьма соответствовала роду занятий семьи – Буржуа владели галереей старинных тканных изделий. Когда Луиз была еще совсем маленькой, её семья переехала в Шуази-ле-Руа, где родители открыли мастерскую по реставрации гобеленов. Многие воспоминания детства нашли отражение в её дальнейшем творчестве, в том числе и работа в гобеленовой мастерской, отзвуки которой отчётливо прочитываются в сериях скульптур с вплётенными в вертикальные спирали человеческими телами.

Луиза Буржуа в своей мастерской

«Нужно хотя бы четыре человека, чтобы сначала постирать в реке, затем вытащить и отжать гобелен. Сам процесс отжатия важен для меня», – говорила Луиз Буржуа. – «Я много думала о любовнице своего отца и часто в мечтах сворачивала ей шею». Именно здесь вступает в игру важнейшая трагедия жизни Луиз Буржуа – eё отношения с отцом. Луи был тираном и бабником. Луиз ненавидела его импульсивный деспотичный характер, она ненавидела, когда он дразнил её на глазах у других. Но больше всего она ненавидела его за то, что он был неверен её матери. Тяжелая форма гриппа заметно ослабила здоровье Жозефины, поэтому Луи, который хотя и утверждал, что любит свою жену, искал плотские утешения на стороне. Когда Луиз было двенадцать, её гувернантка – англичанка Сейди – стала новой любовницей отца; эти отношения продолжались много лет. В своём дневнике Луиза писала, что её мать была «умной, терпеливой и стойкой, если не расчётливой», она знала о неверности своего мужа, но предпочитала не обращать на это внимания. «Он был волком, а она – разумным зайцем, она прощала его и принимала таким, какой он есть». Такая семейная модель, конечно, оставила неизгладимый след в душе девочки и вызвала чувство стыда и незащищённости, которые будут напоминать о себе всю жизнь и которые позже станут источником её интереса к двойным стандартам в сфере пола и сексуальности.

Женщина-спираль. 1984

«Я обрела душевный покой только благодаря изучению законов, которые никто не может изменить», – писала Луиз. В 1930 году она поступила в Сорбонну изучать математику и геометрию – предметы, которые она считала самыми стабильными. Спустя несколько лет мать Луиз умерла, и это трагическое событие привело к тому, что Луиз бросила математику и обратилась к чему-то совершенно иному – к искусству. Конечно, её отец считал художников отбросами общества и отказался продолжать оплачивать обучение дочери. Однако Луиз не сдалась и стала посещать те же занятия в качестве переводчика для англоговорящих студентов (как бы то ни было, но гувернантка Сейди научила Луиз хорошо говорить по-английски). Однажды во время такого урока известный художник Фернан Леже увидел работу Луиз и сразу сообщил ей, что она скульптор, а не живописец.

Вместе. 2005

Луиза окончила Сорбонну в 1935 году и продолжила изучать искусство в Школе Лувра, Школе изящных искусств и других институтах, а также брала частные уроки в мастерских разных художников. Именно в это время она сознательно выбрала источник вдохновения для своего творчества – свои детские травмы – и не меняла свой фокус на протяжении довольно продолжительной жизни. «Моё детство никогда не теряло своего очарования, никогда не теряло своей таинственности, никогда не теряло своей драмы». И позднее она часто говорила о своём окрашенном эмоциональными конфликтами детстве как формообразующем периоде.

В 1938 году Луиз Буржуа вышла замуж за американского историка искусства Роберта Голдуотера, и они переехали в Нью-Йорк. Голдуотер был профессором, специализирующемся на первобытном искусстве в Институте изящных искусств в Нью-Йорке, а позже стал первым директором Музея первобытного искусства в Нью-Йорке. Он входил в нью-йоркское высшее общество, дружил с Альфредом Барром – первым директором Музея современного искусства, а также с известным коллекционером искусства Пегги Гуггенхайм и всеми более-менее известными абстрактными экспрессионистами. Луиз тем временем продолжала заниматься своим собственным образованием и заботилась о подрастающих детях – усыновлённом в 1939 году французском мальчике Мишеле и родившихся вскоре после этого собственных сыновьях – Жане-Луи и Алене.

Дать или взять. 2003

Начало 1940-х – непростое время для молодой художницы в Нью-Йорке: она с трудом привыкала к новой стране, но ещё сложнее для неё было выйти на нью-йоркскую художественную сцену. Несмотря на то, что её первая личная выставка состоялась в 1945 году, мир искусства на протяжении многих лет уделял художнице мало внимания. В это время она создавала свои скульптуры из железного лома и выброшенной на берег древесины.

В 1954 году Луиз присоединилась к группе американских художников-абстракционистов, в которую также входили Барнетт Ньюман и Эд Рейнхардт. В это время она также подружилась с Виллемом де Кунингом, Марком Ротко и Джексоном Поллоком. Буржуа отошла от своих деревянных конструкций, стала использовать в работе мрамор, гипс и бронзу и обратилась к таким сюжетам, как страх, уязвимость и потеря контроля. В 1958 году Буржуа с семьёй переехала на 22-ю Западную улицу в Челси, где она прожила и проработала до последних дней своей жизни. Заметное событие в её карьере произошло в 1966 году, когда её работы включили в выставку «Эксцентричная абстракция», которую критик Люси Липард организовала в галерее Мэрилин Фишбах в Нью-Йорке. Роберт Голдуотер умер в 1973 году; после его смерти Буржуа преподавала в Колумбийском и Йельском университетах, в Институте Пратта, Бруклинском колледже и не только.

Рождение. 2007. Courtesy of the artist, Gallery Paule Anglim, San Francisco and Cheim & Read, New York

Одним из факторов, который поспособствовал тому, что Буржуа наконец после стольких лет по-настоящему заметили, стала её связь с феминистическим направлением в искусстве. Она никогда не считала себя ярой художницей-феминисткой, но в 70-е она была членом основанной художницей Анитой Стекел Группы по борьбе с цензурой, целью которой было добиться большей свободы в использовании сексуального воображения в произведениях искусства. Феминистическое движение приняло Буржуа за свою, а это, в свою очередь, вызвало к ней интерес. Своеобразное искусство Буржуа уже привлекло к тому времени множество поклонников, хотя в «официальной турнирной таблице» она по-прежнему считалась весьма маргинальной величиной.

Роберт Мэпплторп. Луиза Буржуа с «Filette» в 1982-м. © Фонд Роберта Мэпплторпа

Поворотный момент в её судьбе наступил в 1982 году, когда состоялась первая ретроспективная выставка в Музее современного искусства в Нью-Йорке. В сопроводительном интервью, опубликованном в журнале Artforum, Буржуа призналась, что у образов её скульптур самый что ни на есть автобиографический характер, что через своё искусство она вновь и вновь переживает травматический момент обнаружения правды об отношениях её отца с английской гувернанткой Сейди. И вот, когда ей было уже за 70, эта обширная ретроспектива наконец принесла ей признание критиков и общества. Её следующая ретроспективная экспозиция открылась в 1989 году, в рамках IX выставки Documenta в Касселе, а в 1993 году она представляла США на Венецианской биеннале. В 2000 году работы Буржуа включили в торжественное открытие Тейт Модерн в Лондоне, а в 2001 году её произведения выставлялись в России – в Санкт-Петербурге. В 2007 году вторая большая международная ретроспектива работ Буржуа прошла в Тейт Модерн в Лондоне и в Центре Помпиду в Париже; затем выставка отправилась в Нью-Йорк, Лос-Анджелес и Вашингтон. Это «открытие» Буржуа в пожилом возрасте сыграло решающую роль в росте её популярности в целом; в каком-то смысле она стала для художников образцом силы, упорства и верности своим убеждениям в те времена, когда её преимущественно игнорировали.

Согласна. 2011

«Каждый человек должен иметь право вступать в брак. Брать на себя обязательство любить кого-то вечно – это прекрасно», – заявила Буржуа, гордая и активная сторонница движения за права ЛГБТ, в возрасте 98 лет. Для некоммерческой организации «Свобода вступать в брак» она создала свою работу «Согласна», на которой изображены два цветка на одном стебле.

Луиза Буржуа умерла 31 мая 2010 года от сердечного приступа. Как художник она активно работала до последнего момента и, как всегда, следовала своему девизу: «Я верю, что если буду работать с полной отдачей, мир станет лучше».

«Тема боли – это мой предмет. Я хочу придать смысл и форму разочарованию и страданию. Существование боли нельзя отрицать… Я не предлагаю ни лекарств, ни выходов». Буржуа часто говорила о боли как о теме своего творчества, так же как и о страхе – страхе перед тисками прошлого и перед неопределённостью будущего, боязни неизбежных потерь в настоящем. Но её талант и сила её искусства заключались именно в её способности к обобщению своей внутренней жизни как сложного спектра чувств.

Луиз Буржуа работала с деревом, сталью, камнем, резиной и другими материалами. Её работы всегда органичны по форме, сексуально выразительны и эмоционально агрессивны, но они также великолепно продуманы и выполнены в разнообразных стилистиках. Тем не менее главной и часто повторяющейся темой её творчества было человеческое тело и его уязвимость в этом губительном мире. Сексуальность и отношения между сексуальностью и уязвимостью. «У меня религиозный темперамент. Меня не научили, как его использовать. Я боюсь власти. Она заставляет меня нервничать. В реальной жизни я отождествляю себя с жертвой». Телесные образы Буржуа – обычно чувственные и гротескные, расчленённые и часто сексуально неоднозначные. В некоторых случаях эти тела уже достигли уровня абстракции – как её ранние работы, состоящие из стоящих деревянных досок, изменённых всего несколькими отверстиями и царапинами; в других случаях – это фрагменты, как пара женских рук из мрамора с вывернутыми наружу ладонями, установленных на массивном основании из камня.

Разрушение отца. 1974

В автобиографических работах Буржуа выдуманные воспоминания часто переплетаются с реальными. С точки зрения её психоаналитической одержимости «предательством» отца бесспорный апогей этой темы можно найти в очень описательно названной работе «Разрушение отца» (1978). Эта инсталляция состоит из мягкой на вид «плотской» комнаты, которая напоминает утробу; различные объекты цвета человеческой кожи, выполненные из гипса, латекса и ткани, разбросаны по комнате – они были выполнены так, чтобы выглядеть как части тела: груди, пенисы и другие биоморфные придатки. Конечно, то, что можно было увидеть, в объяснениях автора не было «разложено по полочкам», но, пожалуй, экспозиция напоминает ритуальное расчленение тела. Буржуа не стеснялась признать, что вдохновением для этой работы послужила фантазия родом из детства – её деспотичный отец, присутствие которого превращало каждый ужин в невыносимую муку, растянут по столу другими членами семьи, затем разрезан на куски и съеден.

Клетка (Лучше бы тебе поскорее вырасти). 1993

Клетка (Чёрные дни). 2003

Тем не менее самым вызывающим произведением «экспрессии» Буржуа можно назвать более раннюю работу, серию «Filette» (что значит «маленькая девочка»), которая состоит из огромных подвешенных фаллических предметов из латекса. В 1982 году один из этих «пенисов» и его создательницу сфотографировал Роберт Мэпплторп – Буржуа с хитрой улыбкой на лице небрежно держит свой объект подмышкой.

Ещё две знаковые для Луизы Буржуа серии – это два «выпуска» инсталляций под названием «Клетки»; работа над ними началась в конце 80-х и продолжилась в XXI веке. Одна часть представляет из себя объекты из проволочных стен с расставленными за ними различными символическими объектами; другая часть предстаёт как настоящие небольшие комнаты, в которые можно войти. Для этих произведений Буржуа использовала ранние скульптурные формы и найденные предметы, а также личные вещи, наполненные для неё большим эмоциональным смыслом. Буржуа сама говорила, что «Клетки» представляют собой «различные виды боли – физической, душевной и психологической, психической и интеллектуальной… Каждая Клетка отражает удовольствие вуайериста, волнение от наблюдения и трепет, когда смотрят на тебя».

Луиз Буржуа с матерью

В то время как отец Буржуа «был съеден» в одной из работ, её мать заслужила совершенно иную интерпретацию и новое воплощение. «Паук – это ода моей матери. Она была моим лучшим другом. Как паук, моя мать тоже ткала. Моя семья занималась реставрацией гобеленов, и моя мать руководила мастерской. Как и пауки, моя мать была очень умной». К концу 90-х главным художественным субъектом Буржуа стал паук (благодаря которому она стала известна и среди самой широкой публики). Буржуа увидела связь между пауком и своей матерью – осознала материнскую силу и призвание в ткачестве, прядении, питании и защите. Однако, учитывая огромный размер работы, а также явно непривычный «внешний вид», формулировка общности между матерью Буржуа и пауком выглядит такой же тревожной и неоднозначной, как и разрезание отца во время ужина.

Маман. В Лондоне и в Бильбао (перед Музеем Гуггенхайма)

Первый паук «Маман» – это девятиметровая скульптура из стали и мрамора; она была впервые выставлена в лондонской галерее Тейт Модерн во время торжественного открытия в 2000 году. Позже отлили семь бронзовых копий, которые теперь путешествуют по всему миру. Стоит отметить, что одна из этих скульптур была продана на аукционе в 2011 году за 10,7 миллионов долларов; это рекордная сумма не только для самой художницы, но это и самая высокая цена за произведение искусства, созданное женщиной.

На склоне лет Луиз Буржуа на один день в неделю открывала двери своей мастерской для посетителей; она приглашала молодых художников и критиковала их работы – часто с жестокой откровенностью. Её прямота, её нонконформизм, её загадочные и неудобные произведения, а также её почтенный возраст делали её чем-то вроде воплощения того, каким должен быть «настоящий художник» – одновременно и бунтаркой, и мудрой женщиной. Про себя она сказала: «Искусство рождается из жизни. Искусство рождается из проблемы соблазнения птиц, мужчин, змей – всего, чего вам хочется. Это как в трагедии Корнеля, в которой каждый за кем-то гоняется: тебе нравится А, А нравится Д, а Д нравится… Являясь наследницей Вольтера и немало времени потратив на изучение рационалистов XVIII века, я верю, что если буду работать с полной отдачей, мир станет лучше. Если я буду трудиться как лошадь над всеми этими своими штуками, то смогу получить такую птицу, какую захочу… Хотя конечный результат обычно бывает скорее отрицательный. Поэтому я иду дальше. Проблема никогда не будет решена, это как мираж. Я не бываю полностью удовлетворена – иначе я бы остановилась и уже была счастлива...»