Слоёное время Деймантаса Наркявичюса
Экскурсия с художником и куратором по ещё монтирующейся выставке «Археология воспоминаний», которую можно будет посмотреть в Риге, начиная с 17 июня
11/06/2015
Мы стоим в большой комнате в бывшем здании латвийского КГБ, построенном сто лет назад в духе изысканного ар-деко, но растерявшем радость жизни на бесконечные допросы и признания. Впрочем, сейчас это просто большая комната, в которой у противоположной окнам стены выставлены две громоздкие старые аудиоколонки и аппарат, проигрывающий магнитные ленты. «Это звуковая аппаратура из советского кинотеатра», – говорит Деймантас Наркявичюс, худощавый человек высокого роста в очках и с бритой наголо головой. На плёнке слышен пока только магнитный шорох, именно так звучит записанная на подобную плёнку тишина. Но вот начинаются какие-то щелчки, взвывают какие-то механизмы, шум нарастает, множится, заполняет комнату, наши уши и коридоры за нашими спинами. Эта звуковая инсталляция называется «Догоняя Ту-144». «Сверхзвуковой межконтинентальный советский самолёт, разработанный в конце 60-х годов, был таким мощным, что он должен был взлетать и приземляться примерно в 4 км от здания аэропорта и людей, иначе они могли попросту оглохнуть». Деймантас попробовал воссоздать, как мог звучать взлёт ТУ-144, накладывая друг на друга дорожки с записью самых разных бытовых предметов и инструментов. Звучит действительно мощно, как рёв постепенно просыпающегося мегамонстра. Деймантас говорит, что этот самолёт тогда обогнал время и в каком-то смысле его вполне можно воспринимать как некий авангардный проект, концепт технического авангарда. На записи, которая проигрывается в этой комнате, чередуются 10 минут тишины и 10 минут этого, кажется, действительно способного приподнять в воздух что угодно звука. И вот мы вместе с Деймантасом и куратором и инициатором его выставки в Риге Марисом Витолсом стоим и слушаем этот аналоговый рёв, пытаясь нечто представить, ощутить… вспомнить?
Deimantas Narkevičius. Matching the Tu-144. 2012
Открывающаяся для публики 17 июня в «Угловом доме» экспозиция, пожалуй, самого известного современного литовского художника Деймантаса Наркявичюса «Археология воспоминаний» – отличное место для таких занятий. Сам дом, потерявшийся во времени, служивший не одно десятилетие штаб-квартирой политической полиции и так и не обретший постоянного амплуа в новую эпоху, становится идеальным пространством для историй Наркявичюса, в которых есть место тёмному и светлому, холоду случившихся и непроизошедших катастроф и юмору обычных и необычных человеческих ситуаций. Мы переходим из комнаты в комнату, из коридора в коридор, и в каждом пространстве находим какой-то свой слой, свой отпечаток времени, запечатлённый на плёнке или в звуке. Часть этих помещений уже использовалась для художественных и исторических выставок ровно год назад, и Деймантас даже решил не убирать со стены в одной из комнат артефакты совсем другой экспозиции, чёрно-белые фотографии латвийских промышленников и предприятий 20–30-х годов. Они теперь смотрят со своей стены на проецируемую на другую стену видеоработу «Исчезновение племени» – собранные в один видеоряд личные фотографии его отца, ушедшего из жизни в 1989 году. Вот компания людей идёт по дороге, вот какая-то вечеринка на природе, настоящий пикник, двое задумчивых мужчин рыбачат на фоне прекрасного пейзажа, вот групповая фотография у какого-то здания. «Это своего рода оммаж чёрно-белой аналоговой фотографии и тому месту, которое она занимала в жизни людей. Вроде бы простые бесхитростные снимки, но они по сути не намного слабее работ признанных фотографов того времени. Дело в том, как тогда люди снимались и снимали – как они готовились к этому, как они воспринимали сам момент спуска затвора фотокамеры. Они на этих снимках одновременно открытые и собранные, значимые. Это искусство в общем-то потеряно, исчезло. Во времена цифровой фотографии, цифрового документирования люди просто воспринимают сам процесс съёмки как беспрерывный поток, не обращают на это внимание».
Deimantas Narkevičius. Dissapearance of a Tribe. 1996
Безусловно, для Деймантаса само медиа, формат выражения играет огромную роль. Он начинал как скульптор и именно такими и были его первые работы 90-х, но ситуация вокруг, сами реалии жизни так быстро менялись, что скульптура как будто не поспевала за этим. И он обратился к moving image и звуку, придавшим его работам новую дименсию – время. «Хотя и скульптуру мы обычно обходим со всех сторон, как будто следуя логике кинокамеры», – замечает Деймантас. На выставке в «Угловом доме» есть и пара его скульптурных работ. Во-первых, «Священная война», подвешенные в ряд видавшие виды солдатские ботинки, в которые вставлены палочки ладана. «И тут неважно – советские ли это ботинки, какие-нибудь шведские или как здесь – австрийские. Просто солдатские ботинки, и вдруг от них исходит аромат благовоний». Они висят в одном из коридоров четвёртого этажа, а в другом вы можете упереться в настоящего спортивного «козла» с помостом для прыжков. «Эта работа 1995 года, которая была выставлена во время одной из экспозиций, что в те времена устраивал в Литве Фонд Сороса. Я участвовал во всех этих выставках, и вот в какой-то момент там даже стали присуждать денежный приз, так сказать, лучшему из лучших. И вот я попросил оставить для себя коридор чуть позади входа в здание и прямо перед открытием выставки смонтировал эту работу под названием „Индивидуальные и командные соревнования”, как бы ставя под сомнение сам принцип подобной соревновательности в искусстве. Куратор была не очень довольна, но ничего уже не могла поделать… А когда я выставлял эту вещь в музее Рейна-София в 2008-м, его директор сказал: „Как посмотрю – сразу ощущаю боль в яйцах из тех времён, когда надо было запрыгивать на этого козла раз за разом”».
Deimantas Narkevičius. Legend Coming True. 1999
Из коридора мы попадаем в одну из комнат, где показывается фильм 1999 года «Воплощение легенды»: «Я работал куратором в Центре современного искусства в Вильнюсе, ходил по соседним улицам и вдруг стал замечать вмонтированные в мостовую камни с иудейскими надписями. Оказывается, именно в этих местах размещалось гетто во время Второй мировой войны. Я нашёл двух женщин, которые пережили это всё и выжили. Одна из них согласилась рассказать мне об этом времени и о довоенной жизни евреев в Вильнюсе, но она не захотела быть в кадре. Другая спела легендарную песню Zog nit keynmol, написанную в 1943 году в Вильнюсском гетто Хиршем Гликом, она потом стала гимном еврейского партизанского движения. Эта песня звучит в самом конце фильма. А в начале маленькая девочка зачитывает легенду о создании Вильнюса, в которой литовскому князю Гедиминасу снится сон о железном волке, воющем на горе. Тот сон был истолкован его предсказателем как предзнаменование о будущем великом городе. И затем идут кадры тех мест, о которых рассказывает та первая женщина. Например, вид из окна квартиры, где она выросла. Я использовал камеру с плёнкой 8 мм и делал по кадру в минуту на протяжении 24 часов. И потом показывал это уже на нормальной скорости, всё на экране выглядело завораживающе замедленно, хотя время шло в кадре невероятно быстро». Это действительно очень странный визуальный эффект, может быть, именно так выглядит история с точки зрения камней, а не человека. Но вместе с рассказом о человеческих судьбах в нечеловеческих условиях это создаёт некое иное ощущение времени, ощущение того, что прошлое – это не отрезанный ломоть. Что в прошлое можно войти и выйти из него.
Deimantas Narkevičius. The Head. 2007
Этого эффекта Деймантас Наркявичюс добивается по-разному. Скажем, гениальным монтажом реальных документальных кадров, как это происходит в видео 2007 года «Голова». У этой работы своя предыстория – литовского художника пригласили на престижную выставку скульптуры sculpture projects muenster 2007, которая проходит раз в десять лет в западногерманском городе Мюнстере. В 2007-м в ней участвовали 36 художников, среди них и Деймантас, который предложил перевезти сюда из восточногерманского Хемница огромную голову Карла Маркса, самую большую скульптурную голову в Европе (7 метров в высоту). Сначала городские власти Хемница это поддержали, но в конце концов на финальном голосовании в городской мэрии идею провалили. «Оставалось только два месяца до открытия. И я решил вместо реальной головы представить фильм о том, как задумывался и реализовывался в начале 70-х этот скульптурный проект. У меня получилась история про разницу в западном и восточном восприятии искусства в публичном пространстве. На Западе такие объекты возникают после бурных общественных обсуждений, а на Востоке они появляются по решению чиновников и вся дальнейшая их судьба тоже контролируется властью». Но по сути «Голова» – это мастерский камбэк в Ленинград самого начала 70-х, где над головой Маркса на специальном предприятии трудился скульптор Лев Кербель, а затем и в сам Хемниц, где церемонию открытия сорокатонной головы посетили 250 тысяч человек. Лев Кербель встречает нас на своей кухне и вообще монтаж абсолютно документальных кадров того времени творит здесь чудеса, создаётся полное ощущение, что Деймантас Наркявичюс сел в time machine и отправился на встречу с Кербелем лично. А заодно и побродил по центру Ленинграда, где беззаботные молодые люди на ступеньках набережной радуются воде и солнцу.
Deimantas Narkevičius. Once in the XX century. 1999
С другим памятником, менее громадным и, пожалуй, несколько менее художественным, хотя и не менее идеологическим, связана ещё одна видеоработа Деймантаса, оказавшаяся, как он сам говорит, самой для него коммерчески успешной – все её пять копий попали в различные коллекции (одна есть в собрании Мариса Витолса, одна в MOMA и т.д.). Это «Однажды в ХХ веке» – документальные кадры снесения памятника Ленину в Вильнюсе в 1991 году, пущенные in reverse, т.е. наоборот. Весёлая праздничная толпа в порыве «творчества масс» здесь не разрушает, а возводит статую вождя. По словам Деймантаса, это что-то вроде идеальной Октябрьской революции (памятником которой и был этот бронзовый человек), в которой нет ни насилия, ни агрессии, один настоящий праздник. И здесь, конечно, есть своего рода внутренняя рифма к «Октябрю» режиссёра Сергея Эйзенштейна, который по-своему идеализировал и героизировал события 1917 года в собственном хрестоматийном фильме. «Когда я монтировал видео в профессиональной студии, монтажёры очень веселились и смеялись и спрашивали, когда я приду снова. Это всё было очень весело». На вопрос, как отнеслась к видео аудитория в Литве, автор отвечает, что тогда, в 2004-м, – довольно спокойно. Но вряд ли бы это повторилось сейчас, когда такого рода советские реликты в Литве снова воспринимают очень серьёзно и даже воинственно. «А я-то думал, что они уже превратились во что-то вроде статуй фараонов, во что-то из совсем других времён…»
Deimantas Narkevičius. The Dud Effect. 2008
Наступившие «новые старые времена» на политической сцене реактуализируют и другую мастерскую работу Наркявичюса «Эффект неразорвавшейся бомбы», снятую в 2008 году в местах, где размещались шахты и позиции советских ядерных ракет средней дальности на территории Литвы. Всего на земле и под землёй этой небольшой страны размещались 24 ракеты, способные нести по несколько боеголовок. Трёх таких боеголовок хватило бы, чтобы превратить всю Литву в пресловутый «радиоактивный пепел». Для этого фильма Деймантас нашёл человека, который в те времена был офицером в размещавшейся здесь ракетной части, а теперь работал в одной из поликлиник специалистом по рентгену («не мог совсем отказаться от радиации» – улыбается Наркявичюс). Оказалось, что этот человек у себя дома сохранил полное своё обмундирование, как он сам сказал: «Какой офицер расстанется со своим мундиром!» И вот в фильме воссоздаётся настоящее «боевое дежурство». Офицер, сидя в командном пункте, даёт приказание присоединить боеголовку, подключить питание к ракете, приготовиться к запуску. Из динамика системы связи доносятся отчёты о выполнении всех этих действий. Наконец звучит команда «Пуск». Вспышка света. В фильме перемежаются фотографии из архива главного героя со съёмками, воссоздающими аутентичную военную часть того времени. После «Пуска» показывается, как эти шахты и строения выглядят в 2008-м, как будто и ответная ракета всё-таки прилетела. Здесь очень чётко и правдоподобно сыграл и сам офицер, которому, возможно, впервые в жизни довелось произнести это роковое «Пуск», пусть уже в реальности художественной. Хотя она здесь настолько правдоподобна, что скорее выглядит неким катастрофическим альтернативным временем.
Deimantas Narkevičius. Revisiting Solaris. 2007
В это направление «альтернативных концовок» вписывается и другая представленная на выставке видеоработа «Возвращаясь на Солярис» (2007), в которой уже постаревший Донатас Банионис снова играет Криса Кельвина или самого себя, когда-то сыгравшего Криса Кельвина. Работая над своим фильмом, Тарковский «переписал» финал книги Станислава Лема. Спустя время Деймантас переснял уже эту концовку. Русский режиссёр включил туда близкие ему мотивы дома и семьи. А литовский художник снялся сам и задействовал как героиню свою жену. На экране герой Деймантаса говорит что-то довольно бесстрастно и абсолютно беззвучно, а Донатас-Кельвин вполне внятно осуждает внеморальность жёстких экспериментов над Океаном. Это очень поэтичная, философская и отчасти даже щемяще-сентиментальная работа. В этом фильме Наркявичус использует фотографии Чюрлёниса, сделанные литовским классиком в 1905 году в Анапе, в тех местах, в близи которых Тарковский снимал свой «океан». Ещё одна временнáя/художественная рифма.
Deimantas Narkevičius. Restricted Sensation. 2008
Через пару комнат по коридору – другая подчёркнуто «режиссёрская» вещь Наркявичюса. Собственно, настоящий 45-минутный художественный фильм «Запрещённое чувство» (2011) – о судьбе молодого парня, который попадает в вильнюсский КГБ за гомосексуализм. «Такие дела расследовали именно в КГБ, а не в милиции». Происходящее на экране намеренно абсурдно, а сама ситуация, когда ты в одной из комнат рижской штаб-квартиры той же организации на это смотришь, ещё и сюрреальна – «заглянуть из одного КГБ в другое». По ходу действия следователь начинает испытывать симпатию к главному герою и, видимо, решает оставить его на свободе – в финальных кадрах тот сидит за органом в некой католической церкви. «И такие истории, когда именно церковь помогала преследовавшимся за гомосексуализм, действительно были», – говорит Деймантас. Но сейчас для Литвы это звучит скорее как нонсенс. «Какова была реакция на фильм в литовских медиа?», – спрашиваю я. «Довольно прохладная», – отвечает Деймантас. «А ведь этой теме – судьбе человека, сломанной за его сексуальную ориентацию, – посвящён сейчас целый эстонский национальный павильон на Венецианской биеннале», – я удивляюсь. «Эстонцы всегда шли на пару-тройку лет позади нас», – улыбается Деймантас. – «Но я рад, что у них это получилось это сделать на таком уровне».
Деймантас Наркявичус вносит последние аккорды в рижскую экспозицию. Фото: Сергей Тимофеев
Литовский художник последние 10 лет чаще выставляется за рубежом, чем дома или где-то ещё в Балтии. Выставка в «Угловом доме» будет его первой экспозицией в Латвии. При этом «послужной список» из личных и групповых выставок подбирается у него уже к двум сотням, его работы не раз выставлялись на Венецианской биеннале, он участвовал и в нескольких Манифестах, в том числе и в последней, прошедшей прошлым летом в Санкт-Петербурге. Здесь он снова сменил медиа и попробовал записать и выпустить виниловую пластинку, которая вышла тиражом в 500 экземпляров. Это «Грустные песни войны», которые были спеты настоящими горожанами, в то же время предпочитающими воспринимать себя в парадигме традиционного казачества. «Многие видят их как очень консервативный радикальный слой, но там тоже есть свои вариации. И у меня получилось вовлечь их в такой вполне прогрессивный авангардный проект, как Манифеста. Мы по-настоящему сотрудничали. Половина тиража из 500 экземпляров досталась им…» Теперь пластинка и её конверт со словами песен (часть – на русском, часть – на украинском) выставлены под стеклом стенда, когда-то десятилетие за десятилетием вмещавшем книги в Латвийской Национальной библиотеке (такого рода старая мебель распродавалась, когда библиотека переезжала в новое здание). Абсолютно аутентичный предмет, который добавляет происходящему ещё один собственный слой. И вот ты стоишь в маленькой комнатке и слушаешь песни, с которыми мужчины давным-давно отправлялись на войну.
А потом почему-то ещё раз возвращаешься к дикому рёву Ту-144. К концу записи его взлёта всё более усиливается еле слышный в начале писк. «Это начинается уже процесс демагнетизации плёнки. И всё превращается именно в такой звук. Я никогда не слышал, как взлетает реальный Ту-144, но попробовал его воспроизвести. И вот теперь и эта запись постепенно растворяется…», – говорит Деймантас. Время берёт своё. И всё же не всё так однозначно. Есть коридоры, и есть комнаты, в которых оно течёт неравномерно, позволяя заглянуть за краешек всемирной кулисы.
«Археологию воспоминаний» можно будет посмотреть в Риге с 17 июня до 15 августа в «Угловом доме» на улице Бривибас, 61.
