Ольга Свиблова. «Работать в настоящем на будущее»
09/04/2014
Материал создан при сотрудничестве с ABLV Charitable Foundation
В 2011 году французская газета Le Journal des Arts включила Ольгу Свиблову в сотню самых влиятельных людей в мировом искусстве. А в этом году по рейтингу газеты The Art Newspaper Russia, входящей в ту же сеть изданий по лицензии Umberto Allemandi Publishing Ltd., Ольга Свиблова возглавляет список ста персон, обладающих наибольшим влиянием в российском мире искусства. Директор Мультимедиа Арт Музея (МАММ) Ольга Львовна Свиблова – именно МАМА российского совриска и современной фотографии. Благодаря её вдохновенной деятельности воспринимавшееся некогда вспомогательным фотоискусство стало базовой ценностью российской культуры. Организация Фотобиеннале, руководство Музеем фотографии, создание исторического фотоархива, курирование Школы Родченко, разработка российских программ крупных международных фестивалей, помощь художникам, открытие забытых имён и приглашение мировых звёзд contemporary art – все эти безмерно сложные задачи хрупкая и прекрасная Ольга решает блестяще и очень талантливо. На только что прошедшей церемонии награждения II ежегодной премией The Art Newspaper Russia возглавляемый Свибловой МАММ был признан «Музеем года».
Интервью, в ходе которого как раз и хотелось поговорить об этапах «большого пути» МАММ и трудностях занятий современным искусством в сегодняшней России, было назначено в просторном кабинете Ольги в Мультимедиа Арт Музее на Остоженке. Условия, в которых проходила беседа, были близки к военным. За час, во время которого был включён диктофон, на него записалось более десятка звонков разных абонентов. Извиняясь и нервно куря, Ольга Свиблова с кем только что только по мобильнику не обсуждала: на линии были то представители администрации президента РФ, то воротилы бизнеса, то известные художники, то модельеры. Беспрерывно отвлекаясь на звонки, ответы на вопросы интервью Ольга умудрялась давать чеканно, точно и по существу, а параллельно ещё звонким голосом командовать сотрудниками музея. Такой непостижимый уму-разуму КПД трудовой активности убеждал, что в России современное искусство существует вопреки всему, но благодаря концентрации энергии отдельных самоотверженных людей.
Мультимедиа Арт Музей (MAMM) существует уже 18 лет и только что стал лауреатом в номинации «Музей года» II ежегодной премии The Art Newspaper Russia. 18 лет – возраст наступления зрелости. Какие исторически этапы, вехи прошёл музей?
Идея сделать в Москве сначала фестиваль фотографии – Фотобиеннале – появилась в 1995 году в городе Париже. Это решение возникло как попытка осмыслить ситуацию с современным российским искусством, которым я занималась с 1983 года. Реальность была такой: в России работать с современным искусством было не просто трудно, а мягко говоря – невозможно. Вся ситуация его всплеска 1980-х к середине 90-х превратилась в жёсткую стагнацию. Не было государственных институций, поддерживающих современное искусство, не было рынка (в России он не успел сложиться, а на Западе рынок советского неофициального искусства рухнул в связи с кризисом начала 1990-х). Соответственно, советский андерграунд конца 1960-х – начала 1970-х после успеха выставок в конце 1980-х – начале 90-х в СССР и за рубежом оказался вне страны. Многие молодые художники, получившие известность на волне перестройки, также уехали из страны, получив зарубежные стипендии. Те, кто остались в Москве, или меняли профессию (стали дизайнерами, архитекторами…), или пили. Прискорбно и то, что в Москве не сложились ни публика, ни критика, способные воспринимать современное искусство. То есть коммуникация с обществом была минимальной. Поэтому первой задачей Фотобиеннале было привлечь публику к современному искусству через фотографию, которая более доступна, accessible. Одновременно была задача выставлять тех художников, которые остались в стране и смогли работать с новыми медиа – фотографией и видео.
С конца 1980-х годов мировое современное искусство обращается к фотографии как к одному из ведущих медиа. Поэтому в рамках Фотобиеннале мы могли показывать Кристиана Болтански, Аннет Мессаже, Сэнди Скоглунд, Нан Голдин, Синди Шерман и других художников, чьи работы были неизвестны в России. Фотография уже в начале XX века становится важнейшим медиа при образовании таких направлений, как сюрреализм или модернизм. То же самое происходит в конце XX века.
Другим фактором создания Фотобиеннале была социальная ситуация в России середины 90-х. Изменение общественно-политической, экономической формации после краха СССР привело также к трансформации базисных ценностей. Это была шоковая ситуация, повергшая людей в смятение. Шёл интенсивный поиск будущих путей развития страны, а это невозможно без знания Истории как собственной, так и мировой. Между тем именно в Истории (российской и мировой) были белые пятна. Советские люди на протяжении больше полувека жили в мифах. Миф, что мы самые счастливые, в годы перестройки сменился на «мы самые несчастные». Фотография была идеальным способом показать людям и их собственную историю (до Первой Фотобиеннале 1996 года российские музеи и архивы практически не делали фотовыставки, даже если у них в коллекциях много фотографий – прежде всего дореволюционных). Показывая историю в мировой фотографии, можно было не только представить смену эстетических парадигм, но и познакомить с образом жизни в Англии, Германии, Франции, Италии и т.д. Понимая других, лучше узнаёшь себя.
Задумывая Фотобиеннале, я уже знала цену, которую придётся заплатить, чтобы сделать её. Эта цена была – жизнь. Я не была уверена, что готова на неё. Не была уверена, что хватит сил. Не была уверена, что смогу с любимым мужем Оливье Мораном (Morane) жить на две страны. Я знала, что придётся пробивать стены. Кстати, через 18 лет легче не стало.
В этот момент Костя Эрнст, который тогда издавал журнал «Матадор», направил меня взять интервью у легендарного фотографа Анри Картье-Брессона. Это была задача приблизительно такая, какие ставятся агенту 007. К тому времени Анри Картье-Брессон не давал ни одного интервью последние лет пятнадцать. Мне удалось с ним встретиться. После трёхчасового общения с этим великим человеком, который в конце интервью достал ручку с золотым пером и своими длинными аристократичными пальцами подправил несколько линий в подаренном мне каталоге своих рисунков, я поняла, что не делать Фотобиеннале не могу. С Картье-Брессоном мы потом много лет дружили, и общение с ним, как и общение с семьёй Родченко, давало мне силы продолжать работу вопреки всему.
Ольга Свиблова и Леонид Бажанов. 1996. Фото: Сергей Борисов
Первая Фотобиеннале прошла весной 1996 года. Готовилась она в половине коммунальной квартиры, где я тогда жила. Помогли подарки мужа. Первым был факс. Вторым – компьютер. Мы делали эту биеннале с четырьмя единомышленниками. Город согласился дать нам выставочные площадки. Я ориентировалась на модели крупнейших французских фотофестивалей: Международного месяца фотографии в Париже, Международных фотографических встреч в Арле, Visa Pour L'Image в Перпиньяне. Помогал опыт работы над выставками современного искусства, которых к середине 90-х я сделала больше 50. Когда Первая Фотобиеннале открылась, я увидела огромное количество посетителей, которым выставки были нужны. Я не говорю про счастье российских художников быть выставленными в крупнейших залах столицы. Тогда вспомнился Сент-Экзюпери: мы в ответе за тех, кого приручили. Стало ясно, что Фотобиеннале придётся продолжать. И придётся строить в Москве музей фотографии.
Когда же открылся музей фотографии? Когда начался второй этап истории?
В ноябре 1996 года. В марте случилась биеннале, а в ноябре открылся музей. Уезжая летом во Францию в отпуск, я написала в Департамент культуры г. Москвы предложение открыть первый в России музей фотографии. Как возможное место его размещения указала на маленький муниципальный зал на Остоженке, который тогда находился в руинах. Но был идеально расположен: центр, пять минут до ГМИИ имени Пушкина, рядом два метро. Вернувшись осенью, я нашла позитивный ответ и предложение стать директором. Собственный выставочный зал на Остоженке у нас появился в 2000 году. До этого мы делали выставки и проводили фестивали на других выставочных площадках. В 1997 году к 850-летию Москвы мы провели фестиваль «Москва глазами российских и зарубежных фотографов». Тогда, например, в ГМИИ имени А.С. Пушкина мы выставили Уильяма Кляйна, а за год до этого там же Картье-Брессона. В 1998 году кроме второй Фотобиеннале мы провели фестиваль «Спорт в фотографии». Плюс к выставкам все билборды на улицах (а их были тысячи) одели баннерами на тему спорта. Эти щиты простояли на улицах и проспектах лет шесть. В 1998 году мэр Юрий Лужков принял решение о реконструкции и строительстве музея Московский дом фотографии. В 2010 году новый музей открылся.
Здание Мультимедиа Арт Музея (МАММ)
А когда началось комплектование коллекции и архивов?
С 1995 года, когда я поступила на год на работу в Музей истории Москвы. Тогда я и начала собирать коллекцию. Покупала и для музея Москвы, и для будущего музея фотографии. Сегодня в музее МАММ больше 130 тысяч единиц хранения. Это самая серьёзная коллекция – от даггеротипов до произведений современного искусства, использующих фотографию как медиа. Модель фотофестивалей тоже сформировалась в те же годы. Первое. Москва – большой город. Требует большого event’а. Второе. Наши биеннале всегда формируются вокруг трёх тем. Каждый год темы должны быть созвучны тому, что происходит в мире и в стране. Третье. Пропорциональное соотношение: 50–60 процентов зарубежных проектов, 50–40 процентов – российских. Фотобиеннале-1996 впервые открывала российские фотоархивы. Сегодня фотовыставок в Москве в государственных и частных институциях больше, чем любых других. Есть на биеннале и соотношение истории фотографии и того, что называется ростковой точкой современного искусства и современной фотографии (половина на половину). В зарубежной части тоже есть место и звёздам, и молодёжи. Мы отслеживаем три параметра: российское – зарубежное, современное искусство – классика, звёзды – молодые авторы или авторы, требующие переоткрытия.
Имеете ли вы в виду при подготовке выставочных программ образ зрителя, его эволюцию во времени? Ведь благодаря деятельности вашего музея фотография стала базовой культурной ценностью. И работа со зрителем предполагается сегодня скрупулёзная и тонкая.
Конечно. Когда мы делаем выставки, мы ведём огромное количество социологических исследований. Учитываем, какие медиа являются ведущими для привлечения зрителей. Осваиваем разные способы коммуникации с ними. Каждый раз пытаемся сделать так, чтобы на одной площадке проекты сосуществовали и по сходству, и по контрасту. Чтобы было напряжение. Когда смотришь на публику, то понимаешь, что есть массовый зритель, а есть профессиональный, который поймёт тонкие смыслы и метафоры. Мы ставим Блюменфельда, а рядом Гарри Виногранда. Один завершает свою карьеру в конце 60-х, другой в это время начинает. И это соседство определяет тему: визуальная власть образа (visual power) и средства её достижения (в случае с Блюменфельдом – полный контроль выразительных средств, каждая новая работа – инновация; а у Виногранда чем случайнее, тем вернее). Принципы, заложенные в построение Фотобиеннале, остаются, хотя и развиваются. А культура презентации материала, конечно, эволюционирует.
Внутри музея
Ещё одной вехой можно считать открытие в 1999 году фестиваля «Мода и стиль в фотографии».
Да, этот фестиваль на самом деле не сильно отличается от Фотобиеннале и тоже происходит с периодичностью раз в два года. Так что «фотографическая весна» в Москве ежегодная. В 1998 году грянул кризис, случился дефолт. Мы сделали в кризисный год два фестиваля: Фотобиеннале и «Спорт в фотографии». Мы оказались в дыре. Деньги от государства и партнёров пришли на счёт уже после дефолта. А расплачиваться с подрядчиками было необходимо. Музей, которому было всего два года, не мог позволить себе никого обмануть, сославшись на макроэкономическую ситуацию. Я бесконечно благодарна мужу, французскому бизнесмену и меценату Оливье Морану, который помогал и помогает мне во всём: и морально, и финансово, и творчески. Он просто заплатил мои долги. Это спасло музей.
Однако во время кризиса царило полное уныние, и, вопреки всему, я решила, что с кризисом надо бороться праздником. Весной 1999 года мы сделали фестиваль «Мода и стиль в фотографии». В кризисное время первое, что срезают, – культура. А должно быть наоборот. Именно культура помогает выжить в тяжёлые времена. С 1999 года фестиваль «Мода и стиль в фотографии» стал регулярным. Принципиальное понятие в нём – стиль. В отличие от Фотобиеннале, у которой три темы, в нём один тематический фокус. Например, был фестиваль, который группировал выставки вокруг тематики «Цирк как жизнь и жизнь как цирк». А в прошлом году мы размышляли на тему «Красота: мифы и инспирация». Конечно, мы проблематизировали тему возникновения утопий. А одной из тем нынешней Фотобиеннале является Looking up – «Взгляд вверх» – о взгляде на небо, об обретении панорамного зрения, расширении горизонтов и спасения от уныния тоже.
Ольга Свиблова – куратор российского павильона на Венецианской биеннале 2009 года. Фото: Сергей Хачатуров
А когда возникла идея ещё одного исторического события – создания Школы фотографии?
Школу начали готовить с 1999 года, даже раньше, когда я поняла, что границы собственно фотографии должны быть расширены. С 2001 года наше официальное название: Мультимедийный комплекс актуальных искусств (сегодня мы работаем под брендами Мультимедиа Арт Музей / Московский дом фотографии). При работе над созданием школы тоже помог зарубежный опыт – Франции, и не только. Во-первых, благодаря Франции, где появились первые фотошколы, удалось убедить мэрию Москвы в том, что школа нужна и нам. И, соответственно, получить для неё помещение и соответствующее оборудование. Тем более что в России подобных образовательных институций не существовало.
Готовясь к открытию школы в 2005 году, я уже понимала, что рамки только фотографии надо расширять. Поэтому мы открыли Школу фотографии и мультимедиа имени Александра Родченко. Несколько лет мы изучали опыт не только фотографических школ, но и учебных заведений, занимающихся современным искусством и новыми медиа. Готовили программы. Покупали книги для библиотеки школы. Выбирали преподавателей. В результате наши выпускники и студенты сегодня везде: они номинанты и лауреаты двух самых престижных российских премий в области современного искусства – Премии Инновация и Премии Кандинского. В этом году два наших студента стали лауреатами World Press Photo. Студенты и выпускники Школы Родченко участвуют в российских и международных биеннале. Школа Родченко – наша гордость. И мы собираемся её развивать. Создаём «Школа Родченко +» – учебно-методический центр дополнительного образования для детей и взрослых.
Как заниматься современным искусством в России сегодня, в условиях наступления реакции? Наступления цензуры?
Как занимались, так и заниматься. Цензура действительно начала проявляться. С подобными вопросами я сталкивалась и раньше от зарубежных СМИ. Цензура есть везде, так как людей, готовых запрещать, больше, чем тех, кто ответственно смотрит в будущее широко открытыми глазами. Проще всего, столкнувшись с цензурой, устроить скандал и на три минуты оказаться героем. Сложнее вести диалог и отстаивать свою точку зрения. Я придерживаюсь второго пути. Иногда приходится вести диалог с людьми, которые не понимают или не хотят понять. Но это не значит, что этот диалог невозможен. Времена не выбирают. А история, как известно, развивается по спирали. Искусство, безусловно, отражает время, его социальные и политические реалии. Хорошее искусство опережает время. В нём есть экзистенциальная составляющая, которая говорит о вечных истинах. Это телескоп, направленный в будущее. И надо уметь читать месседж художника и помогать публике его понять.
Важно не поддаваться панике, сохранить художников, растить и сохранять людей, способных любить и понимать искусство. Нужно всегда работать в настоящем на будущее.
Ольга Свиблова. Фото: Елена Авдеева
