Искусство принимать ванны
Разговор с польским куратором Агнешкой Володько о современном искусстве между улицей и музеем, Нижним и Старым городом, между войной и пропагандой
23/06/2015
Есть определённый общий набор знаний о Гданьске – это точно судоверфи, Солидарность, Лех Валенса, Гюнтер Грасс, костёлы, восстановленный после Второй мировой войны Старый город. В «нулевые» к этим знаниям из области истории и культуры добавились другие, не менее важные ориентиры – можно сказать, что места, обязательные к посещению туристами (во всяком случае те, кто едут из Калининграда, их не оставляют без внимания), – супермаркет «Бедронка», торговый центр «Балтийская Галерея» и что-то ещё подобное.
Агнешка Володько – известный польский куратор, автор текстов о современном искусстве, архитектуре, городском планировании, одна из основателей Центра современного искусства «Лажня» в Гданьске, одна из кураторов и организаторов масштабного европейского проекта «Близкий незнакомец» (2012–2014 годы).
В 2014 году вышла её книга, которая в переводе на русский язык называется «Читая стену» и посвящена современным гданьским муралиям – и тем, которые ещё есть, и тем, которых больше не существует в городском пространстве. Кажется, что всех этих перечислений вполне должно хватить для первого знакомства. И они точно интереснее «Бедронки».
О том, что Гданьск со своим уличным искусством (в том числе и с теми муралиями, которые описала в своей книге Агнешка) по версии сайта Huffington Post входит в международный список городов, интересных в плане стрит-арта и паблик-арта, знают немногие. Ровно так же как не все знают о том, что помимо классических музеев в Гданьске есть есть Центр современного искусства Лажня, точнее, ЦСИ Лажня-1 и Лажня-2. Обе Лажни (в переводе на русский это будет звучать как «ванны») находятся в бывших городских банях, построенных в начале ХХ века. Обе – в тех районах, которые, как правило, не входят в маршрут обыкновенного туриста. И обе занимаются не только тем, что показывают современное искусство разных стран, проводят резиденции для художников, но и делают жизнь людей в этих районах комфортнее настолько, насколько могут её сделать комфортной искусство и культура, пытаясь нивелировать границу между туристическим центром и городскими окраинами, которые только на первый взгляд кажутся непривлекательными. Хотя именно Нижний город окраиной назвать сложно: из Нижнего в Старый пешком идти минут пятнадцать, это юго-восточная часть исторического центра Гданьска, здесь старые казармы, бывшие доходные дома, жильё для рабочих. А вот Новый порт в начале XVI века был небольшим посёлком, точнее будет сказать – рыбацкой деревней, сегодня – это местами отремонтированный старый портовый городской район, днём довольно обаятельный, вечером, по словам местных, – не особо безопасный.
Мы поговорили с Агнешкой о том, как развивалось современное искусство в Гданьске в 90-х; как важно создавать искусство на улицах для тех людей, которые не ходят в музей; как современное искусство может сблизить малознакомых соседей по ближайшим сторонам государственных границ. И ещё о том, как важно сохранять возможность вести диалог во время военных и политических конфликтов.
Здание ЦСИ «Лажня». Фото: e-flux.com
Агнешка, насколько я понимаю, начало вашей артистической и кураторской деятельности хронологически практически совпало с падением коммунистического режима в Польше. Расскажите, пожалуйста, об этом времени.
О, это было замечательное и интересное время – время перемен, всё менялось очень быстро. Я окончила Академию художеств в Гданьске в 86 году. В Польше это были последние годы коммунизма, довольно сложные для современных и молодых художников: существовали только государственные, городские галереи, в которых художники не хотели показывать свои работы. А в начале 90-х всё стало другим: мы обрели свободу и смогли решать для себя самостоятельно, где и с кем мы хотим выставляться, а где – нет. Свои первые кураторские проекты я начала делать в 92 году, и это была деятельность в рамках галереи«Выспа». И тогда же вместе с выпускниками Академии художеств и её студентами, молодыми художниками и кураторами мы стали искать своё собственное пространство – смотрели разные пустые здания в городе и нашли одно в районе Нижнего города. Это было здание бывшей городской бани, в котором мы существовали как… как настоящий сквот, то есть совершенно неофициально: у нас был пустой зал, от которого мы иногда могли получить ключ, там протекала крыша, там невозможно было ничего оставить на ночь, хотя двери и запирались на ключ… В общем, мы работали в довольно жёстких условиях. Все выставки устраивали своими силами, без какого-либо пиара: просто кто-то кому-то рассказывал, что в такой-то день во столько-то часов откроется выставка, – и приходило очень много людей. Можно сказать, что наша деятельность была одним из первых примеров появления в Гданьске независимого современного искусства. Потом мы стали пробовать получить это пространство от города уже официально, и это оказалось сложно: власти почему-то думали, что мы не художники и кураторы, а какие-то анархисты, и боялись нас. Мы организовали свой фонд, чтобы разговаривать не как простые люди, а как организация, и в конце концов мы получили зал и это здание, и с 1998 года в нём находится Центр cовременного искусства Лажня.
Я немного читала о деятельности «Выспы», которая сейчас называется уже не просто галереей, а Институтом современного искусства и продолжает заниматься возрождением старых, непопулярных частей города и их интегрированием с современным Гданьском. То есть получается, что деятельность «Лажни» и «Выспы» в какой-то степени родственная… А расскажите, как «Лажня» получила второе пространство – по стечению обстоятельств тоже здание бывшей городской бани и тоже в не самом привлекательном районе Гданьска?
О, это произошло всего несколько лет назад, в 2012 году. Дело в том, что городские власти сперва критично относились к нашим программам, но потом они всё же заметили, что благодаря деятельности «Лажни» жизнь в Нижнем городе стала как-то позитивнее и что мы работаем с разными слоями общества. И тогда нам решили дать второе пространство, только на другом конце города – в районе, который называется Новый порт. Этот район промышленный, довольно бедный, неблагополучный, и в нём на тот момент не было никаких культурных институций. И вот появилась Лажня-2. Есть такое понятие в современной культуре – ревитализация. И мы активно занимаемся этим направлением, а благодаря интересу Европейского союза к возрождению и оживлению неблагополучных мест мы получили деньги на ремонт второй «Лажни». Дело ещё и в том, что можно, конечно, починить залы, но сделать так, чтобы в них стали ходить люди, которые до этого вряд ли когда-то были в музее, – довольно тяжело. В Центре современного искусства Лажня-2 не только выставочные залы и резиденция для художников, но ещё есть кинозал и библиотека. В библиотеку стало приходить очень много детей, потому что до этого в Новом порту не было детской библиотеки. Взрослые стали приходить на кинопоказы, которые мы устраиваем, а потом эти взрослые узнали, что мы ещё проводим бесплатные детские воркшопы, и стали приводить на них своих детей. Ну, а потом эти же взрослые стали ходить и на наши выставки. Вот так, понемногу, не очень быстро, мы привлекаем своих зрителей.
И ещё очень показателен опыт работы «Лажни» с публичным пространством Гданьска. ваша организация с 2004 года занимается проектом Уличная галерея города Гданьска, благодаря которому как раз в Нижнем городе появилось много интересных объектов. Эти объекты не только декорируют пространство, но, что очень важно, решают какие-то небольшие социальные вопросы или, наоборот, обозначают проблемы в тех городских местах, где пока что их не удаётся решить муниципалитету. Мне симпатична работа «Капли янтаря» Фреда Хатта и Дэниела Шлапфера – когда они сделали на пустыре под эстакадой между Нижним городом и Старым как бы «зону отдыха» – скамейки, песок, из которого выглядывают гигантские «янтарные» капли, которые очень красиво и мягко светятся. Мне кажется, что «Лажня» активно привлекает зрителей в свои выставочные залы посредством паблик-арт-проектов, нет?
Да, совершенно верно. Наша Уличная галерея города Гданьска находится не в выставочном зале, а на улицах и набережных в Дольнем Мясте (буквально – в Нижнем городе, прим. автора). Мы сделали этот проект в том числе и для тех людей, которые не привыкли ходить в музей. У нас возникла идея сделать Уличную галерею города Гданьска на берегу Мотлавы: жители Нижнего города часто здесь бывают, и возможно, что тот объект современного искусства, который они вдруг встретят во время своего ежедневного маршрута, заинтересует их, и потом они придут на выставку и в саму «Лажню».
За все годы было реализовано много проектов, мне особенно нравится работа Даниэля Милоника и Лекса Реджикерса, которая называется «LKW-галерея». Она выиграла конкурс паблик-арт-проектов в 2005 году, а была реализована только в 2008-м. LKW-галерея находится недалеко от набережной Мотлавы, как раз у той эстакады, о который вы говорили. Это большой автомобиль с фургоном, который стоит под мостом. Кажется, что он застрял и не смог проехать дальше из-за размера своего кузова. Внутри автомобиля организовано пространство, в котором каждое лето проходят воркшопы для детей. Одна из стен фургона стеклянная – люди, которые проходят мимо, всегда могут заглянуть и посмотреть на то, что происходит внутри. Для меня это очень важная и интересная идея, потому что летом дети часто скучают в городе и не знают, чем себя занять.
Но как я понимаю, вам паблик-арт интересен не только как куратору и сотруднику «Лажни», но и как исследователю: недавно вы выпустили книгу «Читая стены» (Reading Walls), посвящённую гданьским муралиям. У меня есть ощущение, что фиксация и описание этой монументальной живописи, которая появляется на брандмауэрах панельных домов или на стенах в промышленных зонах, – это попытка понять, в какую связь в довольно непривлекательном, даже враждебном городском ландшафте (а таким по сути является типовой спальный район советской постройки или заброшенная промзона) вступает случайный зритель с этими тотальными, цветными, неожиданными росписями.
Я смотрю на эти муралии, на эту настенную живопись как на способ коммуникации между людьми. Да, та живопись, которая находится в музее, – это тоже один из способов коммуникации, но, я повторю, что есть люди, которые не ходят в музеи.
И всегда интересно наблюдать за тем, в какую связь вступают эти картины и человек, который либо живёт в этом районе, либо просто проходит мимо. Я документировала и те муралии, которые появлялись в городе официально, в рамках какого-либо фестиваля, и те муралии, которые рисовали независимые художники. И в моей книге много фотографий той настенной живописи, которой больше не существует в Гданьске – ведь в городе идёт много строительства, какие-то дома сносят, какие-то стены закрашивают. Муралии появляются и исчезают.
Перформанс Ивоны Зайонц The Shipyard Nike Is Leaving
И если говорить о них как о способе разговора, то был очень интересный и, на мой взгляд, важный проект «Верфь» польской художницы Ивоны Зайонц. Она расписала 250 квадратных метров бетонной стены, окружавшей Гданьскую судоверфь им. Ленина, и посвятила эту работу памяти тех людей, которые когда-то здесь работали. Ивона нанесла на стену рассказы, воспоминания рабочих о том времени, о том, к чему они стремились, чему радовались, чего боялись и так далее. Эта гигантская фреска стала не только важной частью польского уличного искусства, но и частью городского ландшафта Гданьска. Однако, как я уже говорила, в Гданьске идёт много строек, и городские власти решили снести стену, потому что на её месте должна была проходить часть новой дороги. Но за расписанную стену вступились многие люди, однако решение о сносе уже было принято. Тогда Ивона решили сама закрасить чёрной краской все слова, все рассказы, потому что когда приезжают строительные машины и уничтожают стену – они словно уничтожают и написанные на ней воспоминания. А так они уничтожили просто чёрный бетон.
Вы известны как сокуратор и художник проекта «Повествование о Балтике», а так же как один из кураторов проекта «Близкий незнакомец» и его художественный директор как раз со стороны ЦСИ Лажня, и плюс ко всему вы придумали ему вот это название. Расскажите о том, как вам пришла эта идея названия «Близкий незнакомец» и чем важно было участие в нём?
Как я уже говорила, в 90-х наше художественное сообщество в Польше обрело свободу. Перед нами были открыты все границы, это было время перемен и возможности выбирать. Да, это прекрасно, но у сложившейся ситуации была и другая сторона. После того, как упал железный занавес, всем стало интересно – и полякам, и литовцам, – что происходит с искусством на Западе, все стали ездить смотреть его и забыли о том, что близко. И молодое поколение забыло о важности своей истории, об исторических корнях, которые важны для нашей культуры.
И Гданьск, и Калининград, и Клайпеда – это портовые города, мы самые близкие соседи, у нас есть общая история, но несмотря на это, мы очень мало знаем друг о друге. И для нас, кураторов, и для художников (многие из которых, кстати, именно в рамках проекта впервые побывали в Калининграде или в Клайпеде) было важно увидеть своими глазами другую художественную жизнь, сравнить её с той, что происходит у нас, как-то отрефлексировать.
Но так сложилось, что проект «Близкий незнакомец» начинался в одно, скажем, практически бесконфликтное время, но ближе к своему завершению ситуация в мире поменялась в большей степени из-за конфликта на Украине. Военный и политический конфликт задел и художественный проект: известно, что некоторые художники отказались принимать участие в российской части проекта. Как вы считаете, должна ли политика вмешиваться в художественные отношения? И как вообще должно развиваться искусство в эпоху конфликта?
Это очень сложный и трудный вопрос. Мы начинали делать проект «Близкий незнакомец» в совершенно других политических условиях: тогда нам всем казалось, что современная история развивается в позитивном ключе. Мы думали, что в России, наконец, начинает должным образом работать демократия и что нам удастся забыть о тех конфликтах, которые были между нашими странами раньше, и удастся развивать художественные контакты и продуктивно работать. Война на Украине и оккупация Крыма стали для всех нас и лично для меня событиями, повергающими в шок. Но не только потому, что это всё происходит, но и потому что, как оказалось, общество поддерживает и войну, и оккупацию. Я помню, как прошлым летом приехала в Калининград на открытие одной из выставок проекта «Близкий незнакомец». Польская художница Ангелика Фойтух делала на вернисаже во дворе башни Кронпринц перформанс, и во время исполнения перформанса кто-то их зрителей вдруг выкрикнул: «Зато Крым наш!» Этот выкрик шокировал меня. Я никогда не могла себе представить, что, оказывается, среди тех людей, которые интересуются современным искусством, приходят на открытие выставок и встречи с художниками, находятся и те люди, которые поддерживают и войну на Украине, и этот страшный для нас режим. И знаете, мы не можем знать, кто и о чём думает, но у нас есть платформа искусства и культуры – едва ли не единственная площадка, на которой мы можем разговаривать друг с другом, что-то пробовать, пытаться друг друга понять и договориться и смотреть на происходящую в мире ситуацию с разных сторон. Да, и очень сильно работает пропаганда – в России она своя, в Польше своя, но если мы будем слушать только её и только ей верить – мы никогда не договоримся. Но есть искусство, и благодаря ему мы будем лучше понимать друг друга.
Перформанс Ангелики Фойтух в Калининграде
