Для любви и наркотиков нет границ
Интервью с израильской художницей Сагит Мецамер
26/09/2017
Среди тем самой масштабной до сего момента выставки современного искусства Израиля в Балтии – «Мечты и драмы» (Dreams and Dramas), которая откроет перед нами мифологический и повседневный, полный сегодняшними конфликтами и травмами прошлого, насыщенный суровой реальностью и высокими идеалами мир современного Израиля, звучит и такая, как наркотики и вызванная ими зависимость.
На этот раз речь идёт об опиуме, который на бесчисленных виражах истории в течение тысячелетий переживал и времена расцвета своего производства, и эпохи суровых запретов, импортировался и экспортировался, замещался и синтезировался. Он развязывал войны и вызывал массовую эйфорию, был назван даром дьявола и возведён в статус Святого Якоря Жизни, Райского Молока и Божьей Руки. Вот этому первому в мире аутентичному антидепрессанту, который ещё Гомер описывал в «Одиссее» как эффективное средство для забвения, посвятила объёмное исследование художница и куратор из Иерусалима – Сагит Мецамер (Sagit Mezamer).
В своём новом проекте она исследует историографические корни опиума и опиатов на территории Израиля и Палестины, а также в регионе всего Ближнего Востока. Накопленную информацию Сагит Мецамер отражает многоплановым способом, сплетая воедино различные мифы и повествования, состыковывая историческое с личным, документальное с выдумкой.
Именно перед рижской аудиторией художница впервые откроет часть проделанного ею объёмного исследования, которое всё ещё продолжается и о конечном результате которого у неё самой ещё нет ясного представления. Это – три работы из серии, состоящей из двадцати рисунков, мотивы которых основываются на опиумных церемониях Древней Греции и которые одновременно опосредованно повествуют о человеческих отношениях – зависимости, созависимости и любви.
Стоит отметить, что наш разговор – первый случай, когда художница вообще публично говорит об этом проекте.
Сагит Мецамер. Фото: Густаво Сагорски
Наряду со степенью магистра искусства, полученной в Академии искусства и дизайна имени Бецалеля, у вас есть также степень магистра по клинической психологии. Скажите, пожалуйста, как вы можете связать свои знания в психологии с творческой работой?
Жизнь – изменчивая штука, и на неё влияет целый ряд совпадений. Я никогда не планировала стать художницей, куратором или психологом. Но меня всегда увлекали парапсихология и психические феномены, поэтому я выбрала программу изучения психологии в Тель-Авивском университете. При этом меня никогда не прельщала такая вот систематическая, академическая исследовательская работа. Зато как художница я имею привилегию предаваться исследованиям, которые выдвигает сама жизнь, – меня могут подтолкнуть к этому разные совпадения, встреченные люди и выслушанные истории. И, в отличие от психологии как науки, в искусстве мне ничего не надо обосновывать, оправдывать и доказывать. Я свободно могу работать над темой сколь угодно долго, пока это меня саму радует и захватывает. Я существую в такой как бы сети, в которой различные единицы информации смыкаются в единое целое, – и в данный момент это сеть опиума и наркотиков. Каждое событие каким-то образом находит свою соответствующую ячейку в пазле, и всё начинает аккумулироваться в единый материал.
Психология как инструмент помогает мне в общении с людьми – когда я провожу с ними интервью, а также при анализе ментальных процессов. Особенно в контексте зависимости и любви, а также – в контексте зависимости и созависимости.
А почему для вас важно именно тема употребления наркотиков и зависимости? Почему вы поставили перед собой цель исследовать пути опиума и опиатов на территории Израиля, Палестины и всего региона Ближнего Востока?
Мои родители – из Болгарии и Марокко. Я родилась в Израиле. Мои корни на Балканах и в Африке, но меня по-настоящему интересует Израиль, хотя здесь и нет моих корней. Я чувствую, что моя обязанность – понять, откуда я пришла, и осознать историю своей семьи. И в этой истории отдельно обозначился 1982 год.
Это был год, когда с целью обеспечить мир на своей северной границе Израиль провёл военное вторжение в Ливан. Началась Первая ливанская война, первоначальное название которой как армейской операции было «Мир для Галилеи». Эта операция должна была быть проведена всего за пару недель, однако она затянулась почти на 20 лет. В 1982 году и мой брат как солдат попал в зону конфликта. Вернувшись, он описывал эти места как рай для любителей опиума, гашиша, травки и героина. Как рай забвения.
Люди, которые после войны вернулись в Израиль, были первой волной наркозависимых на этой земле. Наркотики были их средством самолечения и самопомощи. Средством, с помощью которого они боролись с депрессией и вызванными войной травмами.
Я подумала, что эти люди открывают какую-то интересную перспективу, с которой можно посмотреть на историю конкретного места/региона. Я начала интересоваться факторами, которые способствовали их влечению к вызывающим серьёзную зависимость наркотическим средствам. Меня начала интересовать история о наркотиках Палестины и Израиля.
Сагит Мецамер. Мать опиума. 2017. Бумага, чернила, акварель. 120 x 90 см
Каковы самые поразительные факты этой истории?
Во-первых, уже то, что самым первым местом выращивания опиумного мака, упомянутым в текстах по теме, является Финикия – которая занимала как раз большую часть современного Ливана, а также север Израиля. Позже выращивание мака распространилось и на Крит, где также имеются свидетельства о древнейших церемониях с опиумом. (Работа «Мать опиума», которую можно будет увидеть на выставке в Риге, тесно связана с этой церемонией на Крите – примерно в 1300 году до н.э. На ней изображена терракотовая скульптура – женщина, голову которой украшает венок из трёх головок мака.) Примерно в это же время похожие церемонии проводились и в Египте. Позже Александр Великий познакомил с опиумом народы Персии и Индии. Затем британцы, которые владели колонизованной территорией Индии, начали использовать в качестве торговой валюты с Китаем широко доступный в Индии опиум; в результате треть жителей Китая испытала зависимость от него. Затем прошли две Опиумные войны – в середине XIX века между Великобританией и Китаем. В то же время опиумной зависимости подверглись и народы Европы. Китайские иммигранты протащили опиум и в США, и вслед за этим возобновилось выращивание опиума в Пакистане и Ливане. После событий 1982 года опиум, уже со всеми продуктами героина, затопил Израиль. Характерно, что, если посмотреть с исторической точки зрения, торговля опиумом всегда активизировалась именно в зонах войны и конфликтов.
Расскажите, пожалуйста, подробнее о ходе исследовательского процесса и использованных в нём методах.
Я читала книги и исследовала архивы. Посещала конференции вместе с вдохновлявшим меня канадским терапевтом венгерского происхождения Габором Мате, который специализируется на исследованиях в области неврологии, психиатрии, психологии и на лечении зависимостей.
Собирала материалы на местах, куда попадала. Например, когда была в резиденции в Швейцарии, зашла в одно заброшенное здание гостиницы. Как оказалось – это была бывшая гостиница ортодоксальных иудаистов. А теперь эта трущоба стала убежищем для местных наркоманов. В воздухе чувствовался специфический запах, а вокруг валялась связанная с употреблением наркотиков атрибутика. Мои снятые там фотографии стали исходным исследовательским материалом и попали в мой архив.
Второе ключевое поле для исследований – это разговоры. Разговоры с наркоманами, наркодилерами, а также с терапевтами и социальными работниками. Именно анонимные интервью с дилерами позволили точнее всего исследовать пути наркотиков – как они попадают в Израиль и Палестину и затем вывозятся из них.
Сагит Мецамер. Ничего, кроме страстного желания II. Крит. 2017. Бумага, чернила. 85 x 65 см
Мне кажется, в самом процессе исследований случаются всякие неожиданные повороты…
В 2014 году в центре современного искусства и культуры Yaffo 23 я встретила художника Билла Драммонда, который пригласил меня поработать вместе в резиденции – в исторической «Колокольне» в посёлке Кашендол в Северной Ирландии. Когда я в первый раз посетила это место, то начала интересоваться его историей. Как оказалось, башню в XIX веке построил один эксцентричный джентльмен по имен Френсис Тёрнли, один из совладельцев Ост-Индской компании. А ведь эта компания были наиболее значительным игроком в торговле опиумом!
Над этим проектом я работаю три года, и его название – «Ничего, кроме страстного желания» (Nothing But Longing). Страстное желание, заставляющее пересечь так много границ. Для наркотиков и любви не существует никаких границ.
Тогда вы начали думать и о географическом картировании опиума?
Это было три года назад, я тогда сидела в одном очень популярном в Израиле сетевом кафе Aroma. Ожидая свой кофе, на рекламном экране я рассматривала карту, на которой были отмечены все филиалы Aroma. Однако на Западном берегу, в Палестине, не было ни одного. В принципе, это была карта оккупации Палестины 1967 года. Aroma даже не сознавала, что в действительности картографировала политику. И я задумалась, а что, если бы на этой самой карте нарисовать пути наркотиков… Границ государств на ней бы не было. Люди с наркотической зависимостью есть повсюду. Национальность не имеет значения. Есть только социально-экономические причины, в результате которых эта зависимость и возникает.
Израиль и Палестина – оба пространства находятся в зоне конфликта, и у людей с обеих сторон есть события, о которых они хотели бы забыть. Если бы на карте Израиля и Палестины не было линий границ – наркотики были бы везде. Единственное отличие было бы в в их разновидностях – в зажиточных социальных слоях были бы одни наркотики, в более бедных – другие. В Газе, например, больше употребляют лекарства по рецептам – для лечения невротических нарушений. Я хочу указать именно на эти политические и социально-экономические аспекты.
Сагит Мецамер. Ничего, кроме страстного желания III. 2017. Бумага, чернила. 85 x 65 см
А как вы переносите свои исследования в искусство? Что из созданного вами мы сможем увидеть на выставке «Мечты и драмы» (Dreams and Dramas) в Риге?
Я рисую. В рисунке смыкаются мой ум, видение и руки. Рисунок – инструмент моего мышления, вид исследования и его метод. Рисунок открывает для меня намного больше, чем это может разум. Когда я начала работать над «Матерью опиума», она открыла мне новые, ещё не исследованные горизонты и свободно повела меня уже к каждому следующему рисунку. Они последовали один за другим в таком как бы вольном потоке сознания.
Я страдаю от цветовой слепоты, являющейся большой редкостью среди женщин. Поэтому меня всегда увлекало чёрно-белое, захватывали рисунки тушью и акварели.
В рамках этого проекта я фотографировала свои рисунки, а позже сканировала их. Отсканированный фотоматериал с помощью программы Photoshop я преобразовывала в негативы. Негативы придают рисункам как бы визуальный образ резьбы по дереву. В то же время в негативах с рисунков исчезает всё неважное, и многое становится яснее, чётче выражено. Остаётся только сама эссенция рисунка. Я понимаю, что оригиналы фотоматериала рисунков и коллаж их негативов образуют некую единую «семью» – единую картину. Этот материал будет проецироваться в видеоинсталляции.
Вы знаете других художников, избравших объектом своего исследования тему наркотиков?
В последние годы в искусстве и культуре всё больше говорится о наркотиках и вызываемой ими зависимости. Есть художники, выбравшие тему марихуаны и гашиша. Были художники, исследовавшие психоделические наркотики. По-моему, великолепен датский художник Йоахим Кестер (многосторонне исследовавший, как в ходе истории в человеческой культуре фиксировался связанный с наркотиками опыт – A.Ч.).
А можно спросить – вы сами пробовали опиум?
Я в своей жизни много что испробовала. При этом у меня не было зависимости и я никогда не использовала наркотики, чтобы что-то компенсировать в своей жизни. А пару лет назад попробовала и опиум.
Каков ваш взгляд на искусство как терапевтическое средство для решения психологических проблем? Искусство как метод лечения?
Моим инстинктивным ответом было бы, что всё, что делается честно и с действительной заинтересованностью и захваченностью, способно лечить и заставляет человека стать лучше. Если художники своей работой могут помочь людям – прекрасно, но как только это становится бизнесом… Не думаю, что это – хорошая идея. По-моему, искусство вообще не следует создавать с целью заработка.
Меня никогда не интересовала терапия при помощи искусства. Я считаю, что терапия есть терапия, а искусство – это искусство.
Сагит Мецамер. Ничего, кроме страстного желания. 2017
Выставку «Мечты и драмы» можно посмотреть в новом центре искусства ZUZEUM с 7 октября до 5 ноября.
