Искусство и гастрономия. Рецепт удачи?
Интервью с берлинским галеристом Михаэлем Фуксом
12/04/2013
Материал создан при сотрудничестве с ABLV Charitable Foundation
В берлинском районе Mitte, когда-то столь популярном благодаря низкой арендной плате, теперь обосновалось немало дорогих ресторанов и галерей с грандами от искусства. На популярной «восточноберлинской миле искусства» – Auguststrasse, прямо напротив выставочного зала me Collectors Room, с весны прошлого года под одной крышей поместились курируемый поваром Michelin ресторан haute cuisine и второй в мире по величине музей Кеннеди. За сплетение искусства и гастрономии в одну основательную косу здесь отвечает берлинский галерист Михаэль Фукс (Michael Fuchs). Он дал зданию бывшей Еврейской школы для девочек (Jüdische Mädchenschule) второе дыхание, и сейчас этот адрес стал весьма популярным в Берлине. После масштабной face-lift-реновации это здание 30-х годов ХХ века по-прежнему сохраняет на себе историческую патину. Старая лестница ведёт с этажа на этаж и позволяет почувствовать прежнюю школьную рутину, пока не спохватываешься, что в реальности из помещений трендовых гастрономических удовольствий ты попал в мир музея и художественных галерей. Рядом с фотогалереей CWC и пионером плеяды галерей Auguststrasse – Eigen+Art Lab устроилась и галерея Михаэля Фукса, в которой Arterritory.com встретилась с самим автором интригующего проекта.
В построенное в 30-х годах ХХ века в Берлине тогда приходили школьницы, а сегодня – любители гастрономии и искусства
Как вы пришли к идее устроить такой центр?
Просто хотелось заполучить всё под одну крышу – выставочные помещения, свою и другие галереи, парочку хороших ресторанов и баров. Захотелось чего-то отличающегося от классического галерейного центра. Такого, что привлечёт людей, которые, возможно, не такие уж страстные любители посещать галереи. Если уж они сюда зашли, может быть, после хорошего обеда они найдут время и для осмотра остальной части здания и откроют для себя что-то новое...
А потом вышло так, что эта «земная» гастрономия заработала как инструмент, с помощью которого можно привлечь людей к «сакральному» искусству?
Да, именно так. Она сделала дорогу в мир искусства более простой, двери галерей открывались намного легче.
В этом формате удачно работает также аспект совпадения обстоятельств, когда время и место провоцируют события – в английском языке для этого есть меткое выражение coincidence. Когда люди случайно встречаются в совершенно неформальных условиях, у них возникают 70 процентов бизнес-связей.
Рестораны – это места, где люди встречаются, создаётся коммуникация. У моих клиентов здесь есть возможность задержаться на мгновение подольше, подкрепиться в ресторане перед авиарейсом, и, таким образом, возникают случаи нового сотрудничества.
Ресторан и бар Pauly Saal
А по каким критериям вы выбираете «поднанимателей» центра?
Что бы там ни было – вино или бутерброд, оно должно быть качественным. Главный критерий – качество! Это же я отношу и к искусству; например, фотогалерея CWC на втором этаже – это просто выдающаяся презентация фотографии.
Как вы находите равновесие между экспериментальными проектами и ориентированными на рынок выставками?
Я в галерейном бизнесе уже двадцать лет и просто знаю, как надо работать галерее и как это всё комбинировать. Не знаю даже, как это объяснить... Это – моя работа. Какие-то выставки, может быть, коммерчески выгоднее других, однако следует сконцентрироваться на золотой середине, чтобы выжить и добиться успеха в бизнесе. Надо быть окончательным энтузиастом, но и бизнес-сторона дела должна быть продуманной.
Берлин в настоящий момент, неоспоримо, один из самых активных галерейных центров Европы. Однако общеизвестен и тот факт, что Берлин – не то место, где концентрируются большие деньги. Как галереи решают эту проблему?
Да, это справедливо. Поэтому, чтобы привлечь внимание, галереи отправляются на международные ярмарки искусства. Берлин – не то место, где концентрируются коллекционеры искусства.
Перед войной было по-другому – в 20-х и 30-х годах почти каждая работа Сезанна или Ван Гога продавалась именно в Берлине – в таких важнейших галереях, как Galerie Cassire.
После войны Берлин превратился в пустыню. Деньги в Германии были децентрализованы, и все города Германии стали равной величины – Мюнхен, Франкфурт, Дюссельдорф, Гамбург, Штутгарт... Не было больше одного мощного города. Да, Берлин всегда был творческой, захватывающей, богатой культурой средой для художников, однако абсолютно бесплодной для бизнеса.
В преобразованном Михаэлем Фуксом здании Еврейской школы находится и его собственная галерея
В первые годы после падения Берлинской стены этот город был местом для дерзкого видения социальной свободы, здесь меньше раздумывали о карьере художника с большой буквы «K». Возможно ли что-то подобное во времена периода, который проходит под знаком феномена Дэмьена Хёрста?
Я думаю, это всегда возможно, если только есть желание. В Берлине у художников – неограниченные преимущества места и пространства. По сравнению с Лондоном, Нью-Йорком или Парижем здесь есть возможность создать свою студию за небольшие деньги. Это привлекает художников, и арт-сцена здесь очень оживлённая..
Что в настоящий момент происходит в Митте? Как вы оцениваете его джентрификацию?
Да, арендная плата идёт вверх, но в сравнении с другими городами это всё ещё дешёвый район. Почти наполовину дешевле.
Конечно, кое-какие деньги всегда будут нужны, если не хочешь работать в помещениях, в которых свистит ветер и льёт дождь. У большей части здешних зданий нет отопительной системы и для реновации нужны деньги, поэтому и приходится требовать какую-то арендную плату.
Если здесь стало слишком дорого, то всего в десяти минутах ходьбы или езды от Auguststrasse находятся фантастические места – во Фридрихсхайне и Кройцберге, в районах Weißensee и Wedding. Там можно найти совершенно невообразимые мастерские художников!
Джентрификация – это нормально, это – рынок. Когда ситуация становится гнетущей, всегда остаётся возможность поискать новые места, потому что если ты хочешь творить в этой сфере – необходимо особое пространство. Поэтому и мы пришли в школу для девочек – в ней высокие потолки, много света, архитектура почти что предназначена для манифестации искусства. Искусство нельзя создавать или показывать в помещениях с потолками в два метра в какой-нибудь депрессивной постройке.
Каков был бы ваш комментарий о не столь счастливой истории закрытия расположенного неподалёку отсюда альтернативного творческого дома Tacheles?
Какая же это несчастливая история? То, что им надо было выехать из здания? А вы видели, что там происходит? Вам нравилось?
Странноватый внешний вид... (в действительности единственное, что заставляло задуматься в невероятно запущенном здании, это соображения безопасности).
Спасибо! Вот и ответ на вопрос. Мне кажется, я там не был каких-то лет десять, почти каждое утро еду мимо на велосипеде. Скучно, действительно, это совсем не кажется интересным!
Однако, как по-вашему, приемлемо ли, что художникам надо «сквоттеровать»? Разве полуразвалившиеся фабрики и склады – то самое место, откуда должно приходить искусство?
Возьмём, к примеру, Дэмьена Хёрста... И даже без него в период, когда Маргарет Тэтчер «обрезала» весь бюджет британскому искусству, свою деятельность начал целый ряд значительных художников. Они сами создали свой бюджет, обустроили закоулки фабрик и устраивали там выставки. Если художник действительно хочет заниматься искусством, он просто делает это – независимо от обстоятельств. И, возможно, находит при этом более творческий подход, чем, например, художник во Франции, которому дано всё со стороны государства. Во Франции уже около 30 лет ничего значительного на сцене искусства не происходит!
Я вообще против контроля государства в сфере искусства. Если взять за пример тот же самый парижский район галерей Rue Louise Weiss, о котором позаботилось правительство, – спустя десять лет там не осталось ни одной из них, хотя, насколько мне известно, галереям там даже не надо было платить арендную плату. Джентрификация этого района так и не коснулась – он был слишком скучен.
Я не поддерживаю разбрасывание денег на художников – если ты действительно серьёзный автор, ты будешь творить в любом месте, наперекор всему. Ты будешь работать серьёзно, будешь двигаться вперёд, и ты пойдёшь далеко.
Если в Манхэттене для молодого художника больше нет места, он отправится в Williamsburg, где будет работать так же напряжённо, как в своё время Шнабель и Клемент в 80-х годах в Сохо!
Можно ли сравнивать успех в работе галерей, являющихся частью креативных районов и центров, и тех, кто выбрал независимое месторасположение?
Нет, по крайней мере, не в Берлине. В Берлине всё чрезвычайно разбросано – много галерей находится на Potsdamerstrasse, в районе Wedding, в Кройцберге... Всё главным образом зависит от программы галереи, с месторасположением там связи мало. Если кто-то захочет увидеть определённую выставку – галерею он отыщет.
Михаэль Фукс
Каковы, по вашему мнению, взаимные обязанности художника и галериста?
Это – диалог, происходящий автоматически, он опирается на общий интерес, однако в результате художник – тот, кто творит. Без художника, без искусства – нет галереи. Галерея – всегда на шаг позади.
У каждого художника всё по-другому – один открытее для сотрудничества, а другой – нет. Конечно, может быть плодотворный, очень выгодный для обеих сторон диалог, но в моей работе последнее слово всегда принадлежит художнику. Это – работа, созданная им, не мной.
Мир искусства по-прежнему не может договориться об определении современного искусства. А как явление современного искусства определяете для себя вы?
Аукционный дом Christie’s тоже пробовал дать определение секциям аукциона – и они пришли к аукционам современного искусства и к послевоенным аукционам... Следует подумать, с какого времени начинается эра современного искусства... Для меня – это искусство последнего двадцатилетия и то, что создаётся сегодня. Однако если вы спросите человека лет 70, он, может быть, скажет, что современное искусство – это искусство его современников – Георг Базелиц... И он, возможно, тоже прав.
А почему, по вашему мнению, восточные регионы в столь малой степени представлены на рынке искусства?
Может быть, прошло ещё мало времени. Я думаю, раньше или позже «восточники» наберут обороты. Уже сейчас можно видеть, что происходит на Берлинском кинофестивале – почти исключительно восточноевропейские фильмы пожинают там лавры. Это только вопрос времени и в отношении искусства.
У меня пока не налажено особое сотрудничество с восточноевропейскими художниками, но если покажется хорошая вещь, то почему бы и нет?! Хотя надо признать, что десять лет назад, когда многие другие отправились в Азию, чтобы познакомиться с искусством Китая, я туда не поехал. Это – не моя культура, мне нравится оставаться в своей социальной среде.
