Bad boy чешского искусства
22/04/2013
Британская газета The Guardian в своё время назвала чешского скульптора-шоумена Давида Черны (David Cerny) помесью Энтони Гормли (Antony Gormley) и Дэмьена Хёрста. И зерно истины в этом, определённо, есть. Черны – часть пражской мифологии. В каком-то смысле он стал даже одним из её характерных признаков – по аккуратным дорожкам к его установленным в городской среде скульптурам действительно каждый день топают экскурсионные группы. Черны прославился своими саркастическими высказываниями в отношении политической элиты и работами, которые можно смело назвать шилом (в мешке) – они, возможно, не могут ничего кардинально изменить, но зато неустанно шпыняют, будоражат, заставляют бурлить воды актуальной социальной политики, не позволяя обществу потонуть в конформизме.
Самая полюбившаяся туристам скульптура – Piss (2004) напротив музея Кафки. Два зелёных, механически бронзовых мужчины, которые, крутя металлическими членами, с наслаждением роботов писают на карту Чехии. Иронический шарж на брюссельского писающего мальчика и по-прежнему характерное для городов Восточной Европы «недержание», которое (что особо знаменательно) нередко обуревает британских туристов – участников вечеринок старых холостяков, облюбовавших для отправления физиологических потребностей памятники национального значения. Присмотревшись пристальнее, можно заметить, что водяной фонтанчик на поверхности бассейна рисует еле заметные буквы. «Рабочие инструменты» обоих металлических мужиков можно запрограммировать с помощью SMS. Так что посылайте своё SMS, и они «нарисуют» ваше послание на воде.
Futura. 2003
В свою очередь, одна из наиболее противоречиво воспринимаемых скульптур Черны находится во дворе пражской галереи Futura (Futura, 2003) – это гигантский белый отставленный зад с вмонтированным экраном, в который можно заглянуть, взобравшись по лестнице, прикреплённой между ног скульптуры. На экране виден уже бывший президент Чехии Вацлав Клаус и бывший когда-то директором Пражской Национальной галереи, диссидент, художник и теоретик искусства Милан Книжак (Milan Knižak). В такой вот стилистике «рука руку моет» они кормят друг друга кашей на фоне звучащей песни Queen «We Are The Champions».
С Книжаком у Черны особые отношения – во время организации выставки премии Chalupecky (основанная в 1990 году Вацлавом Гавелом премия вручается молодым чешским художникам в возрасте до 35 лет) между ними произошёл конфликт, и Черны был выведен из галереи охраной. Кульминацию этот эпизод обрёл в момент, когда –невероятный сюрприз – премию получил именно Черны. Церемония проходила в Национальной галерее. Черны, отказавшийся даже показаться там, устроил пикник снаружи. Премию вручал тогдашний президент Вацлав Гавел, который понимал шутки. Так сказать, если Магомет не идёт к горе... И президент пошёл к художнику.
Entropa. 2008
Однако самый широкий резонанс, несомненно, вызвала работа Черны Entropa (2008), о которой он сейчас уже говорит неохотно – слишком много было вокруг неё шума и скандалов. Когда Чехия готовилась стать председательствующим государством Евросюза, Черны получил приглашение создать художественный объект, который во время «председательства» Чехии находился бы в здании Европейского совета. Художник предложил создать гигантский коллаж из европейских государств, в котором авторами отдельных образов стали бы художники из этих стран. Но держа до последнего момента в тайне реальный процесс создания работы, Черны вместе с двумя единомышленниками предложил ироничную и блестяще срежиссированную мистификацию.
Вместо того, чтобы сотрудничать с 26 художниками, он их выдумал – и их CV, и даже их домашние страницы. Правда открылась только тогда, когда инсталляция была выставлена в Брюсселе. Entropa стала гротескной карикатурой – на клише и стереотипы. Италия в ней была изображена как футбольное поле с мастурбирующими футболистами, Бельгия как наполовину съеденная коробка шоколада, Чехия как светодиодный экран, на котором мерцали самые скандальные цитаты тогдашнего президента, в свою очередь, Болгария – как высвеченные турецкие туалеты для сидения на корточках. Последняя «интерпретация» вызвала дипломатический фурор, и в результате территория Болгарии на инсталляции была закрыта чёрной тканью. Позже, извиняясь перед правительством, в официальном сообщении Черны писал: «Мы знали, что правда выйдет на свет. Однако перед этим мы хотели убедиться, способна ли Европа посмеяться сама над собой».
Вообще-то впервые международную известность Черны заслужил уже в 1991 году, когда за одну ночь вместе с единомышленниками перекрасил советский танк в розовый цвет –в 1945 году он был установлен в пражском районе Smichov в честь вступления Советской армии в Прагу. Малярные работы проходили в пять утра, и компания вооружилась фальшивыми письмами – от Городской Думы и Киноакадемии на тот случай, если бы явилась полиция. Позже – утверждая статус художественного объекта – Давид также расписался на танке. Фурор удался на славу, люди на улицах собирали подписи под письмами поддержки, и какие-то ушлые маркетинговые подмастерья постарались даже напечатать соответствующие маечки.
Однако несмотря на экстравагантность своего медийного образа, Черны называет себя просто скульптором, и намного охотнее, чем теоретизировать об искусстве, он рассказывает о другой своей страсти – желании получить лицензию профессионального пилота, т.к. разрешение управлять своей Cessna 172 у него уже есть.
Скульптуры Baby в парке Кампа в Праге
Черны закончил Пражскую Академию искусства, архитектуры и дизайна, при поддержке фонда Сороса один год прожил в резиденции художников в Нью-Йорке. В 1994 году в Чикагском Музее современного искусства на посвящённой искусству Восточной Европы выставке Beyond Believe было выставлено его первое дитя-мутант (скульптура Baby). Сейчас их уже целая группа. Трое нежатся в парке Кампа – напротив белого фасада Музея Кампа. Десять других ползут вверх по Жижковской телевизионной башне.
Hanging Out. 1996
В свою очередь, в старом центре города – на фасаде Art History Institute, прицепившись к брусу как к спасательной соломинке и засунув руку в карман, висит Фрейд (Hanging Out, 1996). Эта работа, реплика на которую обошла целый ряд выставочных залов всего мира, чаще всего интерпретируется как видение самим Черны роли интеллектуалов в новом тысячелетии. Однако так же вероятно, что со своей точки обзора Фрейд просто смотрит на беспомощность мира. Ирония и в том, что большая часть человечества перемещается, глядя на мостовую, а не в небеса, и скульптуру у себя над головой они просто не замечают.
В прошлом году для Лондонских Олимпийских игр Черны создал скульптуру London Booster – шарж на классический выпущенный в 1957 году Routemaster, двухэтажный автобус, превратившийся в его режиссуре в настоящего атлета, который, стеная и отдуваясь, отжимался на гигантских красных металлических руках. Правда, в одном интервью художник не преминул отметить, что, несмотря на то что отжимание – универсальное упражнение, одновременно оно может быть использовано и как наказание для заключённых или солдат.
Фасад и вход в Meetfactory
Однако одним из самых амбициозных проектов Черны в настоящее время является Meetfactory, в большой степени изменивший картину культуры Праги. Это – центр альтернативной культуры, включающий в себя выставочный зал, помещения для музыкальных, театральных и кинопроектов, студии и резиденции художников. Домом для них стала постиндустриальная территория города – район Smichov, полное нигде. Совсем рядом проходят железная дорога и автострада, а здание можно узнать по заметно залитому осадками зелёно-белому фасаду и укреплённым на нём красным машинам – инсталляции Черны. Идея родилась у него сразу по возвращении из Нью-Йорка. «Если такие места существуют в Нью-Йорке или в Берлине, то почему бы и не в Праге?» Название центра – своеобразная игра слов meet и meat, т.к. в здании, где весь этот проект в своё время начинался, действительно когда-то находилась Пражская фабрика ветчины. Правда, первая попытка успеха не имела. Но Черны не успокоился. «В 2005 году у городской думы было примерно десять зданий в жутком состоянии, полностью разорённых. Не зная, что же с ними делать, их предложили бесприбыльным организациям, и я подал заявку на одно – то, которое никто не хотел брать. Меня называли сумасшедшим. Но я сказал, как я это сделаю. Мы ничего не зарабатываем на этом проекте. Все поступления от происходящих здесь мероприятий вкладываются в Meetfactory. Одну треть расходов Meetfactory покрывает “грант” (не очень большой, который предоставило Министерство культуры), а две трети идут от нас самих – от поддерживающих нас людей, наших собственных финансовых возможностей». В настоящий момент (вплоть по 24 апреля) в Meetfactory проходит выставка – посвящение политическому искусству России «Pussy Riot и традиция арт-мятежа в русском искусстве» (Pussy Riot and the Russian Tradition of Art Rebellion), в центре которой – процессы в искусстве России последних 30 лет. В свою очередь, среди представленных авторов – такие имена, как Олег Кулик, группа Gnezdo, «Синие носы» и др. Куратор выставки – хорошо известный в России Андрей Ерофеев.
Хотя Черны оценивают неоднозначно, придавая его деятельности характер хеппенинга и анализируя то, насколько же в его случае желание шокировать доминирует над художественным фактом, осталвенные художником «рубцы» на лице города так ярки, что вряд ли можно представить себе без них сегодняшнюю Прагу. И вряд ли в мире есть много городов, в которых работы здравствующего местного художника стали бы составной частью локальной индустрии туризма.
Пражский enfant terrible Давид Черны. Фото: Хинек Глос
Встретившися со мной в кафе Kavárna Mlýnská, которое он называет своей жилой комнатой, со всегда растрепанными кудрями волос, с обезоруживающей улыбкой и нескрываемой иронией, смешивающейся с фривольностью, Черны вызывает отдалённую ассоциацию с Миком Джаггером (стереотип, конечно же). Да и слабость к девочкам у них общая. Он говорит прямо, не придерживаясь политкорректности и ни на миг не выпадая из уверенного образа bad boy`я.
Почему вы в своё время вернулись из Нью-Йорка в Прагу?
Мне надо было это сделать. И я – пражанин.
Если бы вы могли выбрать место, где жить – это была бы Прага?
Я хочу получить лицензию профессионального пилота, и если мне это удастся, я брошу всё и стану пилотом где-нибудь в Африке.
Это – действительно ваш план или это план только на сегодня?
Нет. Это серьёзно. Уже третий год, если у меня есть свободное время или выходные, я пытаюсь готовиться к экзаменам на получение пилотской лицензии.
Но ведь свою Cessna вы можете водить уже сейчас?
Да, но чтобы управлять большими самолётами, мне надо закончить школу.
Вы хотите управлять Boing`ом?
Да, тогда я смогу вести Boing.
Это – цель?
Цель – уехать отсюда. Быть пилотом где-нибудь в Южной Африке или Америке. Да, Южная Америка лучше (смеётся).
Несмотря на всё это, вы по-прежнему в Праге. Что вам здесь нравится?
Этот бар. Некоторые мои друзья. Некоторые подруги. Есть какое-то приятное чувство Праги, которого мне не хватало в Нью-Йорке. Какая-то мистерия этого города. В три ночи, шагая из бара, здесь можно пройтись через совершенно пустой город. Это невероятно, что в мире всё ещё есть такие места.
А что вы ненавидите в Праге?
В последние годы – глупых политиков, которые в значительной степени испортили город. Громадную коррупцию, которая царит везде. Огромное количество богатых русских, которые явились сюда и уничтожают Прагу в каком-то её ментальном значении. Их непременный набор – это самые большие и дорогие машины, и this kind of shit... Они снижают стандарты человеческих отношений. У русской оккупации, про которую мы надеялись, что она закончилась, теперь начинается вторая волна. И, принимая во внимание мощь денег, эта – ещё серьёзнее, чем первая. В то же время вместе с недавно выбранным президентом, весьма прорусски настроенным, всё становится только хуже.
С этой точки зрения лицензия пилота не такая уж плохая идея...
Да, это очень хорошая вещь. Потому что вы никогда не знаете, когда именно вам будет нужно регарировать мгновенно, сесть в самолёт и run away...
Не устали ли вы немного от непрерывно присваиваемых вам определений – провокатор, мятежник, enfant terrible и т.д.?
Я не употребляю этот bullshit в отношении себя...
С подобных определений, наверное, начинается почти каждое интервью с вами... И бродя сегодня по городу и наблюдая, как гид описывает группе туристов вашу скульптуру у музея Кафки, где два мужика писают на карту Чехии, я подумала, что ваше искусство в известной мере стало как бы одним из аттракционов пражского туризма.
Что мне сказать... Ни одна из этих работ, которые можно увидеть в городе, ему не принадлежит. Упомянутая вами скульптура Piss находится на частной территории.
Это означает, что все эти работы по-прежнему – ваша собственность?
Да, исключая одну, принадлежащую одному моему другу. В отношении политической свободы или в отношении свободы искусства – вы можете говорить, что хотите.
У вас никогда не было проблем?
Если бы я работал на правительство, возможно, было бы по-другому. Но я не работаю на правительство.
Скользкие темы, как ваша работа Entropa, иногда могут вызвать споры и на межгосударственном уровне. Есть ли у художника право заниматься вопросами, которые могут стать поводом для дипломатических скандалов или всё-таки надо допустить в самого себя внутреннего цензора?
Я не могу быть нелегальным. Открытым пронацистом, популяризирующим нацистскую символику и нацизм. В остальном я, как художник, могу делать всё, что хочу.
Saddam. 2005
Одна из ваших самых скандальных работ – пародия на легендарную акулу Дэмьена Хёрста (Saddam, 2005) – с помещённым в формальдегид Хусейном. Что в вас вызвало желание создать эту вещь и что вы хотите ей сказать?
Это было уже почти десять лет назад, я был приглашён принять участие в первой так называемой Пражской биеннале искусства. За год до этого я был в Багдаде – как оператор. Это была моя реакция на всю эту ситуацию в Ираке. Американское вторжение, иракцы, чувствующие себя не освобождёнными, а оккупированными. Дискутабельный образ диктатора. В то же время Хусейн тогда ещё не был пойман. Позже при медийном участии его сделали чудовищем, чем-то похожим на опасное животное. У меня вначале были две идеи, но до биеннале было только две недели времени, и первая была трудно реализуема. И вот я выдумал – fake it... Вот такая она, эта история.
Географически Прага находится в самом центре Европы. А в отношении искусства – это метрополия или провинция?
Ничто. По-прежнему провинция.
Как это можно изменить?
Никак. По крайней мере в течение моей жизни.
Почему? Потому, что западный рынок искусства постоянно продолжает игнорировать бывшую Восточную Европу?
Нет, потому, что Прага просто провинциальна. Сорок лет в стране правил коммунистический режим, большая часть интеллигенции была уничтожена, выполота, переморена в газовых камерах. Вы просто не можете ждать от такой страны чего-то особенного.
Неужели нет никого из нового поколения, кто бы выдавался вперёд, новых имён, сильных идей?
Может быть. Но окружающее остаётся тем же самым. Мы – не Берлин, Дрезден, Вена. Такова реальность. Sorry for that.
Вы хотите сказать, что среда глушит любые творческие инициативы?
Нет поддержки от частного сектора, от государственного сектора. В ментальной сфере – от лидеров нашего государства. Что мы можем делать, какого развития ждать с таким президентом, которого только что выбрали.
Как вы сами считаете – ваше искусство национально или космополитично?
Я работаю.
London Booster. 2012
Однако одновременно вы, бесспорно, являетесь самым узнаваемым из сегодняшних чешских художников... Ваша работа была выставлена и на Лондонских Олимпийских играх.
Нет, если вы спросите какого-нибудь из здешних художественных критиков, меня даже в списке не будет. Но я не очень об этом волнуюсь.
Может быть, это – признак чешской ментальности?
Да, да. Мы – полностью fucked-up нация. Взгляните на результаты выборов.
Разве они намного хуже предыдущих?
Трудно сказать... Очень трудно отличить, кто является реально наибольшим «дизастером». Вот этот – застарелый алкоголик, и – как реально застарелый алкоголик – возможно, совсем скоро впадёт в коллапс. Это с одной стороны. В то же время он – ещё более типичный чех, чем предыдущий президент. Любитель шнапса и поедатель кнедликов. Если вы его спросите, что такое искусство, я думаю, он даже не знает, что означает это слово. Десять лет назад, когда он был премьер-министром, он выразился, что я порчу молодое поколение и мне следовало бы сидеть в тюрьме. Это был заголовок в самой большой чешской газете. Так сказать, по Черны скучает тюрьма...
А вы активны политически? К примеру, ходите голосовать?
Да, я участвую в выборах.
А что вы ещё делаете как политически активная личность, или вы не так уж активны?
Иногда я отвечаю на вопросы журналистов.
Разве как художник вы не можете ни на что повлиять? В том числе как широко известный художник?
Может быть, если я действительно так решил бы и собрался удрать из этой страны. Я проверил бы свой самолёт, прихватил бы оружие, потом кое-кого пришил бы и мотанул в аэропорт, а оттуда удрал. Тогда, возможно, я был бы политически активным.
В одном интервью вы высказались, что гнев – это великолепный источник вдохновения.
Иногда – да, когда я не устал...
Теоретики искусства по-прежнему не могут дать общепринятую дефиницию понятия современного искусства. А какова была бы ваша версия?
Знаете... Я не хочу об этом даже говорить.
Давид Черны
Насколько важны для вас те люди, которые смотрят на ваше искусство?
Это – хороший вопрос... Конечно, правильным ответом было бы, что намного важнее те, кто за это платит. Но я никогда не был в таком положении. А если бы был, то я определённо побольше вещей продал бы городу (смеётся). Насколько важны? В килограммах или литрах?
В литрах.
350. Этого достаточно? Я думаю, достаточно.
Дюшан как-то сказал о своей знаменитой Nude, что когда слишком много людей на неё смотрят, она из скандальной картины становится скучной картиной. А вас в отношении ваших публичных работ не охватывают иногда подобные чувства?
Он уже всё сказал.
Можно спорить о том, насколько вы известны, знамениты, признаны или нет, но вряд ли в мире есть много городов, в которых работы художника стали бы составной частью туристической индустрии?
Гауди в Барселоне.
Гауди умер, а вы-то живы.
Да, это аргумент. Но я это не организовывал.
Если бы я пришла, положила деньги и сказала, что покупаю все эти ваши скульптуры, вы бы продали их?
Нет, эти вещи не для продажи.
Это означает, что вы всё-таки немного патриот Праги.
Я не патриот, но я здесь живу. Я здесь вырос.
Дайте знать, когда получите лицензию пилота и начнёте летать.
...Ясно, чтобы вы случайно не попали в мой самолёт.
А в чём наслаждение от полётов?
Я думаю, в свободе, которую вы не сможете получить никак иначе.
