Дон Кихот из Черкизово
07/04/2014
Паша 183. Наше дело подвиг!
Московский музей современного искусства
6 марта – 25 мая, 2014
Депрессивная московская окраина, где на месте кладбища спортивный комплекс, рядом с сияющей куполами церковью руины советского кинотеатра, а заброшенная территория бывшего вещевого рынка всё ещё похожа на гигантский «пикник на обочине», может теперь завлекать туристов и любителей искусства новым маршрутом – там пока ещё сохранились в естественной среде работы московского уличного художника Павла Пухова, или Паши 183, или Р183, как совсем коротко он подписывался в последние годы. Он и был настоящим сталкером местной «зоны». Здесь он рос и выживал в суровом подростковом сообществе постперестроечных 90-х. Под песни Цоя, Кинчева и Летова учился правильно прокладывать путь, чтобы не угодить в «мясорубку» и добраться до своего «Золотого шара». Здесь лет с тринадцати начал как одержимый рисовать на стенах, почувствовав азарт риска и свободы. Здесь на бетонных заборах, трансформаторных будках и заброшенных зданиях оставил свои последние рисунки – сентиментальные, трагические, наивные и совсем не похожие на тот пёстрый мусор, который в большинстве своём покрывает московские стены. Грустная девочка из сказки Андерсена с догорающей спичкой в руке и другая, ловящая снежинки, «как святую милость», крылатый бомж с табличкой «подайте на билет домой» очень искренне рассказывают о тревожном, эмоционально-напряжённом отношении молодого художника к происходящему вокруг.
Он часто вслед за своими рок-кумирами повторял, что «выжить в России – подвиг». Ему самому удалось продержаться только до 29 лет – 1 апреля прошлого года он умер. Друзья и близкие до сих пор старательно скрывают причину. Не выдержало сердце? Отравился? Повесился?
Как ни печально, но именно внезапный конец заставил собрать вместе то, что он успел сделать.
Выставка, которую курировали хорошие друзья Паши 183 и заметные фигуры московского стрит-арт-сообщества Кирил Кто (Лебедев) и Полина Борисова (а экспозицию обустраивал архитектор, дизайнер и теоретик Сергей Ситар), – это первая в Москве попытка представить уличного художника в музейном пространстве. Хорошо развитая мировая индустрия современного искусства уже давно апроприировала эту когда-то маргинальную субкультуру, включив её в сложившуюся систему галерей, выставок, ярмарок и аукционов. Миллионные эстимейты знаменитого и одиозного Бэнкси уже никого не удивляют. В России этот процесс начался не так давно – с середины 2000-х проходят крупные международные фестивали и выставки стрит-арта, а в 2010-м Центр современного искусства Винзавод открыл проект «Стена», где отметился и Паша 183.
Реплика его винзаводовской работы открывает нынешнюю экспозицию, недвусмысленно предъявляя проблему, которая встаёт перед уличным художником сегодня, – голова человека в маске и его руки, которые сжимают долларовые купюры и зажаты в колодки, а поверх сияет красным слово «индустрия». Бороться с консюмеризмом или зарабатывать деньги? Похоже, этот вопрос для художника был очень личным – ведь он, в отличие от большинства русских стрит-артистов, на самом деле имел возможность выбора. Заметка в Guardian, рассказавшая в начале 2012 года о «московском Бэнкси», а потом шквал статей, интервью и видеосюжетов по всему миру и в России сделали Пашу 183 по-настоящему знаменитым. Медные трубы дались ему нелегко. И не потому, что он «зазвездился» – напротив, просто лестный поначалу интерес превратился в обузу для этого очень ранимого, по признанию хорошо его знавших друзей, человека. Кирилл Кто, например, уверен, что Паша и маску носил «не потому, что отдавал дань традиции бомберов или боялся наших доблестных. Просто у него не было кожи».
Паша 183. Современный Дон Кихот. 2013
Живя долгое время инкогнито, этот прятавший своё лицо художник тем не менее очень серьёзно относился к вопросу исторического существования своего эфемерного искусства. Как примерный ученик современной арт-школы, которого в первую очередь учат не забывать о фиксации и документации, он подробно описывал, фотографировал и снимал на видео свои проекты, вёл блоги в Живом журнале и Фейсбуке, структурировал сайт. В руках у организаторов выставки оказался огромный материал, которым они блестяще распорядились. Решая попутно множество проблем экспонирования уличного искусства в традиционном пространстве, кураторы и целая армия помощников за три месяца создали не просто выставку, а своеобразный музей в музее. Они ярко и подробно рассказали, как за 14 лет граффитчик-нелегал превратился в серьёзного художника, в арсенале которого холсты и инсталляции, интерактивные акции и световые проекции. На стенах залов особняка начала XIX века команда RUScrew воспроизвела его знаковые трафаретные работы, часть экспозиции занял выстроенный в натуральную величину проход под лесами, обыгранный Пашей как «Обезьянник», строительные ленты опутали классическую лестницу. Героиня одной из акций, перекрашенная под полицейскую машину «газель», привнесла в музейный интерьер атмосферу настоящей улицы, в темноте засияли ленты лайтбоксов, воспроизводящих световые инсталляции на стенах московских подземелий, и даже пингвин с табличкой «Выход найден» на груди из последнего так и не осуществлённого проекта пристроился у канализационного люка.
На конференции, которая пройдёт здесь 17 апреля, специалисты обсудят теоретические вопросы стрит-арта как художественного медиума и связанные с этим проблемы его коммерциализации и профессионализации, поговорят о стрит-арте в сакральном пространстве «белого куба», презентуют большой каталог выставки, наконец. Но все эти важные сюжеты лишь сопровождают неожиданное явление художника, который выстраивает новые отношения с пространством города – он вступает с ним в игру, стремясь с помощью яркого и понятного образа создать новую ситуацию и привлечь внимание зрителей к своим мыслям и чувствам. Паша 183 был виртуозом этой игры. Фонарный столб превращался в дужку очков в его знаменитой инсталляции, а сваленные в кучу провода можно было есть как спагетти гигантской вилкой, в качестве соуса используя московскую грязь, он мог подарить всем засыпанное снегом дворовое футбольное поле, обвязав его закрашенной из баллончика снежной лентой, и вызвать духов леса, проецируя изображение на поднимающийся из колодцев теплотрасс пар.
Паша был переполнен идеями, придумывал и мастерил своими руками множество приспособлений для создания сложных проектов. Работал как одержимый – угол одного из экспозиционных залов воспроизводит очень живой интерьер его мастерской. Он был востребован в смежных областях – оформил зонг-оперу TODD культовой группы «Король и шут», ездил с лекциями по городам России, незадолго до смерти впервые побывал за границей, во Франции. Рассказывая о поездке, с восторгом отзывался о качестве французского стрит-арта.
Возможно, именно прямой контакт с новым миром сдвинул привычные стереотипы и нарушил хрупкое равновесие его жизни – ведь всё оказалось не совсем таким, как он себе представлял.
Чуткий к несправедливости, озабоченный социальными проблемами общества, он был в этой области как-то обезоруживающе наивен, транслируя стереотипы среды, из которой вырос. Не случайно на выставке с недоумением натыкаешься на странные ксенофобские тексты и поражаешься подростковой незамутнённости образов некоторых постеров и холстов.
Скорее, скорее подальше от них – мимо мальчика, останавливающего время, мимо фантастического объекта, который на поверку оказывается мясорубкой с циферблатом без стрелок вместо решётки, прямиком в телефонную будку, когда-то стоявшую на Новом Арбате.
Там череп, свечи и перо. Там успокаиваешься, вспоминаешь, что всё – суета сует, замечаешь, наконец, что на выставке – аншлаг, и радуешься, что она случилась именно сейчас, опередив экспозицию Бэнкси, которую готовит осенью Большой Манеж.
Московский музей современного искусства,
здание на Гоголевском бульваре, дом 10
Москва, Россия
www.mmoma.ru
