От «Сигнала» к «Сигналу»
26/06/2014
Генеральный смотр боеспособных художественных сил Петербурга в преддверии «Манифесты»
Площадь балтийских юнг Васильевского острова, где в бывшем одноимённом научно-производственном объединении, работавшем в советское время на оборонку, разместилась экспозиция выставки «Сигнал», сама по себе – знаковое место для города. До Первой мировой войны здесь архитектором Иваном Фоминым был запланирован центр «Нового Петербурга» с классической трёхлучевой системой расходящихся улиц. Проект не был осуществлён, но дом, построенный для НПП «Сигнал» уже в 1960-е годы, продолжает радиальную планировку площади, вторя как будто гигантской дуге здания Генерального штаба. И там, и там теперь разместилось современное искусство, и там, и там – как это ни странно, налицо джентрификация, даже в случае с Эрмитажем, получившим в наследство некогда закрытое для внешнего мира военное учреждение, которое превратило апартаменты шедевра Росси в убогую коммуналку. Рифма неожиданная, но в чём-то символичная, учитывая то, что выставка на «Сигнале» уже оказалась включённой в контекст главной программы «Манифесты», основная часть которой будет показана именно в здании Генерального штаба.
Проект, задуманный художником Александром Теребениным, имеет свою предысторию. В прошлом году в стенах оставленных военными училища и казарм он организовал выставку «Конверсия», ставшую, по сути, двухдневной акцией, весёлым хеппенингом петербургских художников, реактивно отозвавшихся на призыв к освоению разорённых помещений. Нынешний проект получил гораздо более протяжённую и драматичную историю. Выставка готовилась долго, медленно вызревая, в силу не столько неторопливости куратора, сколько по причине сложных взаимоотношений с хозяевами дома. Так ожидаемое открытие растянулось почти на месяц – не 1, а 23 мая, – сделав экспозицию бомбой замедленного действия – слухи о готовящейся и всё время сдвигающейся выставке создавали интригу события, оживляя в памяти атмосферу первых «дозволенных» выставок в ДК Газа в 1970-е годы. Действительно, было в этой вынужденной герметичности предвкушение открытия чего-то нового, незнакомого. И надо сказать, во многом этот прогноз сбылся.
Иван Химин. Пользователь: Гурин. Фото: Глеб Ершов
«Сигнал» – детище петербургских кураторов и художников – стал первой большой и внятной экспозицией трёх десятков авторов, представляющих на данный момент почти все лучшие силы современного искусства на местной сцене. «Сигнал» уже называли «нашим ответом Манифесте», имея в виду как будто некоторую уязвлённость петербуржцев, не попавших в основной проект биеннале. В этом слышится какая-то неправильная интонация – мол, у нас здесь своя собственная гордость и нам есть, что показать миру. Проект «Сигнал» как раз хорош тем, что он родился благодаря отзывчивости и искреннему желанию художников сделать свои работы в этом пространстве, тем самым выявив наличие у петербургского художественного сообщества высокой самоорганизации и свободной воли, не связанной с конъюнктурой момента. То, что должен был сделать государственный музей, а именно – внятно и артикулировано показать современное петербургское искусство, – сделали сами художники. Это порядка тридцати авторов, среди них: Александр Теребенин, Пётр Белый, Пётр Швецов, Андрей Рудьев, Александр Дашевский, Виталий Пушницкий, Ирина Васильева, Елена Губанова и Иван Говорков, Иван Химин, Александр Морозов, Илья Гришаев, Ася Маракулина, Юрий Штапаков, Александр Шишкин-Хокусай, Семён Мотолянец, Юрий Никофоров, Сергей Денисов, Александр Подобед, Анна Франц, Платон Петров, Игорь Панин, группа «Север 7» и др.
Андрей Рудьев. Коллеги. Фото: Михаил Григорьев
В их распоряжении оказалось уникальное пространство, где время замерло на отметке конца 1980-х годов, тем самым законсервировав прошлое практически в нетронутым виде. Работа в здании, где сам воздух перенасыщен духом прошедшего времени, принесла удивительные плоды. Пространство «Сигнала» – антибелый куб – представляет собой мощную фактуру, дающую богатую почву для воображения художникам, но оно одновременно и слишком активное, требующее отнюдь не лобовых решений, а тонкой и осторожной работы. Ведь такие пространственно-временные анклавы тотальны по своей природе, они работают сами по себе, как организованные по тому же принципу инсталляции Ильи Кабакова, добивавшегося в своих произведениях полной аутентичности. Неслучайно посетившие выставку Игорь Макаревич и Елена Елагина вспомнили эпизод, связанный с подготовкой одной из выставок Кабакова, когда он несколько раз заставлял перекрашивать стены своей экспозиции, так как маляры не попадали в нужный ему оттенок серого. Создание такого насыщенного контекста, такой густой фактуры, в которой представлены работы на «Сигнале», – вещь трудоёмкая и дорогостоящая. Уже поэтому можно говорить об исключительных условиях, в которых пришлось работать художникам. Стоит сказать, что многим из них удалось освободиться от власти фактуры, от магии здешней ауры и создать вещи, вполне конвертируемые в любое другое пространство. Притом что работы многих построены по принципу найденного объекта – процесс их создания превратился в увлекательную археологию раскрытия многочисленных слоёв с залежами нетронутого материала.
Так, Елена Губанова и Иван Говорков в работе «Федерация» использовали типовую для советских казённых учреждений фанерованную мебель: шкафы, столы, стулья, полочки и др. Их инсталляция – необъятных размеров сооружение из предметов мебели, вставленных друг в друга в специально выпиленные пазы так, что получается некая громоздкая химера, сработанная без единого гвоздя, где каждая вещь падает, подпирая соседнюю. Слышится неизвестно откуда доносящийся скрип и постукивание – в предметах оживают звуки, некогда сопутствовавшие им во время их службы. Пётр Белый, оттолкнувшись от формы круга, с присущей ему изобретательностью разыграл её в двух инсталляциях: в первой («Тайная жизнь комнатных растений») он прорезал круглые отверстия в одном из помещений таким образом, что чистый формальный жест стал метафорой проникновения взгляда в другое пространственно-временное измерение. Сквозь дыру в конторском столе прорастает пальма, в другом случае вскрытая по диаметру столешница обнаруживает забытое в нём содержимое советского инженера. В этой комнате словно прошлась шальная шаровая молния или инопланетный объект, коим стал большой светильник из молочного стекла. В другой инсталляции, где окна, образующие сплошную стену, закрыты чёрной тканью, эти световые шары оказываются окулюсами – при ближайшем рассмотрении они работают как камера-обскура, на наших глазах проявляя пожелтевший от времени слайд – вид из окна.
Пётр Белый. Белая ночь. Фото: Глеб Ершов
Каждый художник нашёл на «Сигнале» то, что отвечает специфике его творчества, – материалы, фактуру, формат и масштаб высказывания – вплоть до буквальных цитат, с помощью которых он конструирует или же собирает мир своих образов. Иван Химин собрал толстенные мотки электропроводов, сплетя из них гигантскую грибницу, ризому, вдохновившись таинственной и до конца невыясненной идеологией «Сигнала» – предприятия, где разрабатывали различные системы связи, в том числе и слежения. Ветвистая грибница свисает плетьми проводов с потолка, захватывает пространство комнаты подобно спруту, где установлен стол с допотопным экраном, а на стене висит листок с распечаткой сигналов – это архаичная ЭВМ-запись, не поддающаяся дешифровке, настоящий ASCII-art.
Художники осваивали пространство, кропотливо выстраивая свои сложносочинённые инсталляции, некоторые из которых охватывают огромные пространства. Юрий Никифоров в привычном ему брутальном стиле урбанистической помойки соорудил инсталляцию в виде чудовищной свалки, сплошь чёрной, как будто обугленной после пожара, о котором как будто напоминает зависшая красным оковалком металлическая труба. Рядом – тончайший Сергей Денисов, своими паутинными снастями опутавший протяжённое пространство с вкраплёнными в него микросхемами, длинными полотнищами провощённой бумаги, змеиными клубами резиновых трубок и др. Эта вещь перекликается с работой Химина, но в ней господствует принцип алогичного коллажа, это как будто абсурдистская микросхема с включёнными в неё фрагментами разомкнутой реальности. Белый покоцанный кафель туалета украсился граффити Петра Швецова, вдохновлённого эротическими силуэтами с античных ваз и фресок.
Художники сумели обжить это пространство, подчинить его себе, соотнеся с genius loci места настолько, что у вещей, некогда бывших частью ушедшей системы и получивших теперь новую жизнь в качестве объектов искусства, сохранялось это двойное бытие, позволяющее им мерцать смыслами, ускользая от однозначного прочтения.
Одним из главных художников на выставке стал сам куратор, Александр Теребенин, на правах пионера, первооткрывателя здешнего постсоветского урочища откопавший немало ценных артефактов из прошлого – вещей, могущих уже почти без кавычек быть опознанными как произведения современного искусства. И Александр разумно распорядился найденными объектами, придумав несколько инсталляций, органично включённых в родную фактуру. Особенно эффектен его Манхэттен с двумя башнями-близнецами, сделанный из решёток радиаторов от приборов, пластин с ячейками для складывания свёрл, плат и других деталей удивительно изобретательно и остроумно.
Александр Теребенин. Манхэттен. Фото: Глеб Ершов
Так в законсервированном виде, недоступная в остальное время для публики, выставка снова бы ушла в подпольное существование, если бы не активность Петра Белого, решившего существенно обновить и даже переформулировать выставку, на этот раз уже адресно приурочив её к Манифесте. 25 июня состоялось открытие второй версии «Сигнала» с подзаголовком «Искусство настоящего дня». Предыдущая версия была про прошлое «Сигнала», про разные разбуженные из небытия смыслы, про уходящую натуру, про поэтику индустриальной руины, про то, как художник может работать с материей памяти, стремясь к аутентичности языка. Концепция нынешней выставки по замыслу Петра – про искусство молодое, активное и бодрое, не ностальгирующее по прошлому или же не испытывающее трепета от соприкосновения с ним, не цепляющееся за его буквальные свидетельства, а гораздо более раскованное и незакомплесованное, активно работающее с новейшими медиа. С это целью он привлёк больше молодых авторов, нежели в первой версии, убрал часть прежних работ, заменив их новыми, и дал несколько ретроспекций из петербургского искусства 90-х. Это отдельные включения про документации акций «Новых тупых» и живопись, коллажи и объекты художников, получивших имя на одной из выставок, курируемых Петром Белым в Москве, – ретромутанты.
Александр Морозов. Вознесение стула. Фото: Михаил Григорьев
Экспозиция группы «Ретромутанты». Фото: Михаил Григорьев
Добавились и новые имена: Кирилл Хрусталёв, Стас Багс, Денис Патракеев, Влад Кульков, Александра Зубрицкая, Александра Гарт, Владимир Григ. Таким образом, получился некий расширенный собирательный портрет настоящего дня петербургского искусства, претендующий на статус музейной экспозиции, поскольку речь идёт о уже большом временном срезе явлений художественной жизни, одни из которых уже стали историей, другие только нарождаются. Аура прошлого, жившая в предыдущем «Сигнале», исчезла, экспозиция реновировалась настолько, что стала уже полномасштабной выставкой современного петербургского искусства, неким его рекламным проспектом. Импульс «Сигнала» оказался протяжённым во времени и резонирующим актуальным событиям, прежде всего «Манифесте», в преддверии которой и был проведён генеральный смотр боеспособных художественных сил Петербурга.
