Анатомия нотного стана
16/12/2014
Пауль Клее. Ни дня без линии
Музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, Москва
16 декабря, 2014 – 13 марта, 2015
В московском Музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина открылась выставка «Пауль Клее. Ни дня без линии». Это первая большая выставка великого художника в России, которая позволяет проследить его творческую биографию в деталях и нюансах, поэтапно. Приурочена она к 200-летию установления дипломатических отношений между Россией и Швейцарией. Более 150 произведений прислали Центр Пауля Клее в Берне, Фонд Бейелера в Базеле, другие собрания Швейцарии. Помимо живописи и графики можно увидеть фотографии, куклы, инструменты художника, его дневники, журналы и даже гербарии, по которым он учил конструировать Вселенную.
Пауль Клее. Куколка (портрет). Собрание ГМИИ им. А.С. Пушкина
Выставка развёртывается спиралью по первому этажу филиала ГМИИ – Галерее искусств стран Европы и Америки XIX–XX веков. Ассоциируется она с лабораторией, экспериментальными классами, в которых испытывают гравитационные силы земного и космического происхождения. Испытывать вселенские силы притяжения и отталкивания, искать точки равновесия в космическом хаосе – это, наверное, универсальная тема всего мирового модернизма XX столетия, от Малевича до Поллока и Ротко. Однако путь Клее был своеобычным. Выставка это доказывает. Очень точно исследователь Валерий Подорога в главе «Пауль Клее как тополог» книги 1995 года «Феноменология тела. Введение в философскую антропологию» сближает этот путь с древней, идущей от готики и описанной искусствоведом-психологом Вильгельмом Воррингером аффективным видом истерической перцепции. Что это значит?
В первых залах выставки демонстрируются ранние работы Клее. Это может звучать странно, но они по сути содержат всю программу его поисков новых, основанных на предзнании, дознании законов перцепции, радикально оппозиционных классическому «осязающему глазу» художника-антрополога. В мюнхенской мастерской Генриха Книрра Клее изучал обнажённую натуру. Далее он её препарировал до сухожилий и костей. Создавал своего рода рентгеновские снимки. Подобные же рентгеновские снимки Клее делал и с известных стилей того времени: принципы ар-нуво, реализма, импрессионизма он доводил до какой-то исключительной формульности, иероглифичности. Но более всего вдохновляет возможность наблюдать то, как из первого зала рисунки пятилетнего мальчика, сделав круг длиною в жизнь и претерпев известные метаморфозы, добираются до последнего зала с поздними работами художника, изготовленными им в те годы его жизни, когда девиз Nulla dies sine linea стал особенно актуальным.
Без названия. Около 1940. Цветная мастика, мел, бумага, картон. Центр Пауля Клее, Берн
Когда мы смотрим на ранние картины и графику Клее, то удивляемся тому, как последовательно он утверждал в своём искусстве позицию собственной вненаходимости, нежелания дать нам, зрителям, лично им написанную инструкцию по правилам коммуникации с тем или иным изображением. Мир постепенно разбирался им на составные частицы. Он обращался к различным стилям за помощью в этом демонтаже. Символизм и метафизическая живопись позволили ему разъять привычную перспективу и обнажить тему сомнамбулического плетения танцующих графических силуэтов на плоскости. Экспрессионизм помог создать каталог гротескных мимических и пластических гримас, которые он потом материализовал в своих куклах для домашних спектаклей. Абстракция упорядочила спектральное цветовидение мира, ритмически препарированного до молекул и атомов. Ну, а детские рисунки позволили абстрагироваться от «правильной», слишком человеческой картины мира. Ведь именно ребёнок в своих не подчиняющихся никаким законам здравого смысла играх может сблизить мир бесконечно больших и бесконечно малых величин, в Точке прозреть Вселенную.
Перчаточная кукла «Автопортрет». Реплика. Центр Пауля Клее, Берн. Подобные куклы участвовали в импровизированных спектаклях в доме художника. Фото: ГМИИ им. А.С. Пушкина
В результате к 1920-м годам, времени преподавания в Баухаузе, Пауль Клее сформулировал собственную теорию формы. Эта форма лишена антропоморфного измерения. Она является результатом тщательно выверенного баланса между силами порядка и хаоса, Бытием и Пустотностью. Рука, чертящая линию, действует вследствие невротического аффекта, психоза, истерики, высекая из подступающего всегда хаотического безумия ломкие контуры-нервюры неоготических модернистских конструкций. Воррингер отказывал средневековому орнаментальному рисунку в качествах миметических, имманентных природной органике. У мастера готических орнаментальных плетений глаз не соотносит предметный мир с антропоморфным его переживанием. Сила колких линий – в их полном абстрагировании от тактильной телесности, в энергии взвинченного, экстатического, самодостаточного развития в пространстве. Схоже и у Клее. В своих перовых рисунках, литографиях и картинах 1920-х годов он занят темой цирковой эквилибристики точек и линий, которым совершенно всё равно, в каком пространстве они находятся и как соотносятся с нашим зрительным опытом. Цирк и пантомима, трюки становятся главными героями опусов Клее. Именно в этих жанрах такое понятное, родное человеческое переживание собственной телесности и системы координат в мире отчуждаются от нас в пользу эксцентрики, существования на пределе возможностей, опасности потерять равновесие, ввергнуться в небытие. Тоже истерическое нахождение на грани… Тоже путешествие от мира «человекомерного» к космическому, требующему преображения реальности и вненаходимой точки зрения на неё. Вот как сам Клее писал об этом путешествии руки художника, которую Валерий Подорога назвал «картографией внутреннего переживания пути»: «От неподвижной точки тяготение к первой акции подвижности (линия). Чуть позднее – остановка для того, чтобы перевести дыхание (линия разрушенная или, в случае повторных остановок, артикулированная). Взгляд назад, на проделанный путь (контрдвижение). Ментальная оценка скрытой дистанции и той, которая всегда остаётся неизменной (связка линий). Поток создает препятствие, садимся на корабль (волнистое движение). Вверх по течению, найти мост (серия арок-мостов). На другом берегу встреча с духовным братом, который также желает достичь того места, где обретается высшее познание. От радости, которая с самого начала не делает всё одним (конвергенция), и мало-помалу проявляются различия (разделённые следы двух линий). Определенное взаимодействие одной части с другой (выражение, динамизм и психолинии). Мы пересекаем распаханное поле (поверхность, изборождённую линиями), далее чащу леса. Мой товарищ сбивается с пути, ищет его и неожиданно совершает классическое движение бродячей собаки. Я полностью утрачиваю хладнокровие; границы нового потока скрыты туманом (пространственный элемент). Вскоре он рассеивается, из него выступает тележка корзинщиков (колесо). С ними ребёнок в кудряшках более удивительных, чем можно вообразить (движение по спирали). Далее наступает ночь, настолько глубокая, что понижается температура (пространственный элемент). К горизонту яснее (линия зигзага). Верно, что поверх наших голов ещё сверкают звезды (посев точек). Первый этап наконец завершён, и до того как уснем, вещи ещё многократно появляются в воспоминаниях, так как всякое, даже небольшое путешествие изобилует впечатлениями.
Линии самые различные. Пятна. Мягкие касания. Гладкие поверхности. Затушёванные. Изборождённые. Движение волнистое. Движение задержанное. Артикулированное. Противодвижение. Плетение. Ткание. Каменная кладка. Чешуйчатое наслоение. Одинокий голос. Множество голосов. Линия по ходу движения вплоть до её утраты. Возобновить со всей мощью (динамизм)».
Ну, а что же является гарантом порядка в этом мире? Что дарит обещание небесной гармонии и совершенства? Уже Рильке в рассуждениях о творчестве Клее вспоминал Музыку: «То, что его графика часто представляет собой переложение музыки, я уже тогда догадался бы, даже если бы мне и не рассказали о его увлечении скрипкой. И это для меня самый зловещий момент в его творчестве; хотя музыка и подсказывает кисти художника некоторые закономерности, действующие равно в обеих сферах, тем не менее я не могу без известного содрогания наблюдать этот сговор искусств за спиною природы: как если бы оттуда нам грозило внезапное нападение, перед которым мы окажемся ужасно беззащитными...» Пауль Клее был профессиональным скрипачом, и, как считают современные исследователи, практика нотной записи помогала ему исполнить живописно-графические темы в качестве художника.
Пауль Клее. Шаг. 1931. Холст, масло, карандаш. Центр Пауля Клее, Берн
Любопытно, что Рильке встревожен «заговором искусств» (изобразительного и музыки) «за спиной природы». Отсутствие привычных, антропоморфных систем координат и составление лишь неких графем действия странных, неведомых сил создают некую конструкцию, которая и совершенна, и одновременно отчуждена от возможности быть понятой и ясной. Смею предположить, что многие картины и графика Клее подобны записям нотации для тех, кто не владеет нотной грамотой. Более того, именно для них, не видящих за прихотливо рассыпанными по листам нотами связный текст, нотные записи обретают совершенную эстетическую ценность как не вспомогательные, а самоценные образы до-знания и про-зрения Иного. Анатомия нотного стана оказалась шифром многих композиционных идей Пауля Клее. Сегодня эту тему исследуют. Только что вышедшая статья сотрудника санкт-петербургской Академии искусств имени И.Е. Репина Анны Алексеевой посвящает нас в тонкости перевода у Клее нотаций в ландшафты неведомых миров. Параллельные линии нотных нитей, вертикали нотных тактов и узелки самих нот помогают сконструировать гравитационное поле изображения, сделать подобие сетки, в которую вписаны разные образы. Эти образы по определению оказываются музыкальными. Даже не умея читать ноты, мы интуитивно собираем композицию в зримый звук. Возможно, тот звук, природа которого не классична, а сродни принятой теперь сонорике, шумовым партитурам перформансистов. Показательна в этом плане композиция, выполненная карандашом: «Концерт на ветке» 1921 года. Иконографически она восходит к барочным «Птичьим концертам» с симпозиумом различных птиц, слетевшихся исполнять многоголосный канон под чутким руководством мудрой совы. Однако вместо щедрой презентации мастерами барокко роскошных пернатых солистов, в коих утверждалась витальная сила земного бытия, Клее редуцирует плоть визуального текста настолько, что мы удивляемся и восхищаемся одновременно. Впечатление, что на ветке – изогнутой нотной нити – сидят и разевают клювы-рты сами виноградинки-ноты. И этот прозрачный «Концерт на ветке» также становится формулой поиска совершенного баланса мира, открытого иным измерениям.
Пауль Клее. Концерт на ветке. 1921. Карандаш, бумага, картон. Фонд Пауля Клее, Берн. Фото: Сергей Хачатуров
