Memento mori, Багз Банни
26/05/2015
Хюнгко Ли. Animatus
21 мая – 27 сентября, 2015
Парк Горького и Политехнический музей
В тёмном-тёмном зале, где чёрный-чёрный пол, потолок и стены, где окна затянуты плотной-плотной материей, под ярким светом маленьких, похожих на звёзды ламп парят в воздухе, отбрасывая резкие тени, скачут, преследуют друг друга и мчатся прямо на зрителя скелеты. Совсем как настоящие. Поборов внутренний трепет и приглядевшись, узнаешь старых знакомых: ловкий мышонок Джерри спасается от кота-простофили Тома, дядюшка Скрудж Макдак летает над своими вредными племянниками, Дорожный Бегун в очередной раз удирает от Хитрого Койота.
В новом выставочном пространстве, расположившемся в правой части помпезного главного входа Парка Горького, любимые герои «Весёлых мелодий», «Утиных историй», «Тома и Джерри» предстают перед нашими глазами, сбросив бренную плоть. Хотя какая же плоть может быть у рисованных персонажей анимационного кино? Тем не менее настоящим костяком они теперь обзавелись благодаря усилиям южнокорейского художника Хюнгко Ли. Он привёз в Москву 16 скелетов (один совсем новый), которых называет на латинский манер аниматусами, подготовительные материалы и даже фрагмент своей мастерской-лаборатории, светлой и стерильной. Там как настоящий ученый он сосредоточенно разбирается в устройстве мультипликационных знаменитостей. Это совсем не простая работа, ведь антропоморфные герои наделены человеческими характерами и ведут себя в своей экранной жизни и как люди, и как животные, а частенько выделывают такое, что не снилось ни тем, ни другим.
Художник работает как палеонтолог-реконструктор наоборот – восстанавливает не облик по черепу и костям, а череп и скелет по облику и движениям. Он обставляет свою деятельность со всей возможной серьёзностью. Его мастерская наполнена анатомическими атласами и справочниками, приборами и инструментами, археологическими артефактами и муляжами, чертежами, фотографиями и рисунками. Используя пластик, алюминиевые стержни, проволоку из нержавеющей стали, пружины и масляную краску, он конструирует скелеты фантастических существ, способных выскочить живыми из любой самой невероятной ситуации, и так убедителен в своем конструировании, что специалисты-палеонтологи готовы всерьез обсуждать, хорош ли сустав Багза Банни или когтистая лапа кота Сильвестра. Когда в 2008 году выставку аниматусов пригласили в Музей естественной истории в Базеле погостить среди ископаемых динозавров, один из скелетов специально прислали в разобранном на косточки виде. Швейцарские ученые легко собрали его вслепую, не подозревая, что речь идет о нереальном создании.
Что это – абсурдисткая игра внутреннего ребенка, сайнс-арт, работающий на стыке науки и искусства, или ироничные размышления человека Востока о символах западной поп-культуры? Автор лукаво уверяет, что в его работе нет универсального смысла и он примет любое толкование.
Хюнгко Ли принадлежит к поколению, выросшему на волне преобразований второй половины 1980-х, когда Южная Корея разделалась наконец со своими диктаторами и вступила в мировое сообщество как быстро развивающийся партнёр. Своеобразной точкой отсчета стала сеульская Олимпиада 1988 года, которую Ли встретил девятнадцатилетним. После факультета искусств университета Хоник в Сеуле он отправился учиться в США, в школу искусств Йельского университета. Впервые оказавшись за границей, да ещё в самом центре «безумного, безумного, безумного, безумного мира», он почувствовал горячую необходимость разобраться с собой, своими комплексами и своими перспективами. Его поразило количество людей, мечтающих преобразить свою жизнь, кромсая свою плоть, – окружающие активно обзаводились новыми носами, скулами или ягодицами. Objectuals, первая известная серия, выполненная тогда, – это экспериментальные объекты, позволяющие художнику зрительно изменять собственное тело. Среди них прозрачный шлем, в который вмонтированы линзы, карикатурно трансформирующие черты лица, конструкция, искажающая форму пальцев, присоски, формирующие грудь на мужском теле и даже Satisfaction Device – пластиковая бутылка с увеличивающими линзами для мужского члена.
Испытав все девайсы на себе и иронически отрефлексировав одержимость пластическими операциями, Ли плавно перебрался к следующей серии. В качестве подопытных кроликов он выбрал героев анимационного кино, давно ставших неотъемлемой частью американской поп-культуры, ведь американская культурная гегемония – ещё одно из болезненных переживаний чувствительного неофита. Знаменитые персонажи так давно стали частью американского жизненного пространства, что, сфокусировавшись на них, можно, по мысли автора, многое понять не только в американской жизни сегодня, но попробовать представить себе, что может случиться завтра. И начать нужно с основного – скелета. Квазинаучные исследования Ли при всей их фантасмагоричности заставляют задуматься об основополагающих законах эволюции, вспомнить имена Дарвина и Ламарка. Ведь если бедняга Том способен завинчиваться винтом без ущерба для здоровья, то можно реконструировать сустав, который это позволяет, а потом воспользоваться новым знанием и применить его в реальной жизни – вдруг с течением времени получится закрепить функцию и родится существо с потрясающими возможностями. Удалось же жирафу отрастить шею и ноги.
Ирония, жизнерадостная абсурдность проектов Ли, замешанные на внимании к глубоким подтекстам современной жизни и высочайшем уровне ремесленного мастерства, привели их сначала в выставочные пространства Сеула, где художник постоянно живёт и работает, а потом в галереи и музеи многих городов мира. В 2007 году Objectuals и Animatus показали в павильоне Южной Кореи на Венецианской биеннале. В Москве первый раз парочку аниматусов увидели в 2013-м в Музее Мультимедиа на выставке работ из личной коллекции Дэмьена Хёрста – в драматически освещённой сценке кот Сильвестр, распластавшийся в прыжке, как всегда безуспешно пытается поймать малышку Твити. Эти изящные создания замечательно себя чувствовали рядом с серебряным скелетом стреляющего лучника XVII века, скелетом ископаемого дронта и своим двоюродным родственником – черепом клоуна, сконструированным Виком Мунисом из настоящего человеческого черепа.
Включив аниматусов в своё собрание, Хёрст увидел в них продолжение давней традиции персонифицировать смерть, изображая кости и черепа или используя части скелета как фантастические декорации, чему история искусства знает множество примеров. Здесь древнеегипетские празднества и римские катакомбы, средневековые крипты и натюрморты vanitas – только рядом со смертью можно по-настоящему понять ценность жизни. И хотя скелеты, созданные корейским художником, принадлежат вымышленным существам, бесплотным и бессмертным, полноценное существование возможно для них только во взаимодействии с полнокровным живым зрителем. А потому – memento mori, дорогой Том, даже если ты умеешь оставаться в живых, рухнув с небоскрёба.
Проект Animatus неисчерпаем. На подходе великий и ужасный Микки Маус. Часть персонажей только что обзавелась мускулатурой – то ли художнику не дают покоя экорше Дэмьена Хёрста, то ли он ощутил себя настоящим Франкенштейном. В Москве ему посоветовали познакомиться с Волком, Зайцем и Чебурашкой. Автор пообещал, конечно, но скорее всего это обыкновенная вежливость, потому что он занят сейчас совсем другими исследованиями – изучает человеческую мимику на основе слепков с собственного лица и скачет как лошадь, используя металлическую конструкцию с длинным хвостом.
Все фотографии: Политехнический музей
