Сфабрикованная иллюзия
Современное российское искусство под тенью «Рабочего и колхозницы»
Рабочий и колхозница. Личное дело
16 декабря, 2015 – 28 февраля, 2016
Выставочный центр «Рабочий и колхозница», Москва
14/01/2016
МВО «Манеж» – музейно-выставочное объединение Москвы, в которое входят Большой Манеж, Новый Манеж, ещё несколько залов, включая выстроенный недалеко от ВДНХ на проспекте Мира экспозиционный центр «Рабочий и колхозница». Этот экспозиционно-выставочный центр разделил судьбу многих мутантов Москвы эпохи мэра Юрия Михайловича Лужкова.
Обратимся сперва к истории. Скульптура «Рабочий и колхозница» была среди лучших артефактов Парижской международной выставки 1937 года. Она проектировалась как завершение павильона СССР. Сам павильон был создан по замыслу Бориса Иофана неким ступенчатым ангаром с ленточными окнами и протяжённой анфиладой. Динамический силуэт его очень кстати подходил под пьедестал устремлённой в будущее скульптуры Веры Мухиной. Сама скульптура, как и павильон, была выбрана на конкурсной основе. Вера Мухина изобразила двух гегемонов пролетарского государства, рабочего и крестьянку, слившихся в едином порыве. Они заставляют вспомнить скульптуру V века до н.э. античных тираноборцев, Гармодия и Аристогитона. В руках у новых героев атрибуты нового символа страны: серп и молот. За колхозницей тянется мощными складками созданный из стали велум – ткань, словно парус, осеняющая священные, героические деяния. Павильон со скульптурой стоял прямо напротив павильона-монумента фашистской Германии, венчавшегося орлом со свастикой. Вспоминает очевидец, сын и помощник Веры Мухиной Всеволод Замков: «…французские и особенно испанские рабочие, проходя мимо строительства, заходили на площадку и приветствовали стоявшие ещё на земле огромные головы статуй высоким движением руки с сжатыми в кулак пальцами – общепринятым в то время знаком международной солидарности рабочих...
Проект Бориса Иофана
Выставка закончилась. На демонтаж статуи была послана бригада рабочих и инженеров, не знавших сложной специфики монтажа скульптуры. Статую разрезали автогеном на части и свалили на платформы. Без повреждений до Москвы доехали только головы и мужская рука статуи. Резонанс „Рабочего и колхозницы” был так велик, что было принято решение о её восстановлении и монтаже перед входом открывавшейся в 1939 году ВСХВ».
Скульптуру установили на 10-метровом постаменте перед Северным входом ВДНХ. Стало ясно, что этот ход компромиссный. Гигантской, 24-метровой статуе на пятачке, где разворачивались трамваи перед автострадой проспекта, было явно тесно. До кончины Веры Мухиной в 1953 году и после, до кончины СССР, писались письма в правительство о необходимости подыскать место и переместить на него статую, заслуживающую соответствующего обзора и масштабных отношений. Письма, которые можно увидеть в витринах выставки, хода не получили.
В 1998 году прошла большая акция по спасению пришедшего в аварийное состояние памятника. Архитектор Валерий Риван и другие ученики знаменитого конструктивиста второй послевоенной волны в советской России Александра Ермолаева благодаря текстильному объединению «Монолит», изготовившему одежды 560 размера, облачили рабочего в комбинезон, а колхозницу в сарафан цвета российского флага. Шли дискуссии, куда скульптуру переместить. Одна из интереснейших идей принадлежала архитектору Сергею Ткаченко. Он хотел поместить скульптуру в надлежащий монументальный контекст эпохи 1930–1950-х. Поставить её в изголовье Смоленского метромоста, там, где царствует архитектура тоталитарного неоклассицизма. Однако реальные события, как водится, оказались куда как прозаичнее и криминальнее.
В 2003 году скульптуру разобрали для реставрации. Долго собирали, тратили огромные деньги. Построили на том же месте, у северного входа в ВВЦ – ВДНХ, постамент. Он явил собой классический для лужковского стиля пример халтуры, вранья и криминала с откатами и распилами. Вроде бы похож на иофановский 1937 года, только дорогие материалы (самаркандский мрамор) заменены на дешёвые. Сбита логика декора (фасад «расслаивается» на разноцветные точки – «пиксели»). Самое главное, композиция грубо искажена. Павильон Иофана воспроизвели только на одну треть, просто обрубив длину композиции, невозможную в тесном пространстве, зажатом проспектом Мира и монорельсом с оградой ВДНХ. Вышел какой-то оборвыш, жертва алчности и скудоумия чиновников.
На маломерка водрузили отреставрированную скульптуру Веры Мухиной. Внутри открыли музей с фейковой дизайн-начинкой вестибюля под московское метро и пандусом, объединяющим четыре этажа с торцевыми залами. Что выставлять внутри этого филиала московского МВО «Манеж», не очень понятно. Далеко от центра, неудобная планировка, трудный обзор. 15 декабря здесь на два с половиной месяца открылась экспозиция, посвящённая памяти самого объекта – «Рабочий и колхозница. Личное дело». Она занимает все четыре этажа музея.
Надо отдать должное авторам экспозиции: архитектору выставки Петру Толпину, кураторам Андрею Паршикову, Вере Трахтенберг. Они сделали всё очень хорошо. Архитектор встроил в залы этажей павильонные конструкции, стены и заграждения. Они ассоциируются с модульными элементами архитектуры 1930-х и отсылают ко времени Парижской выставки, когда торжествовал единый стиль – ар-деко. Подыграли теме и пандусы, связывающие части одной истории, и экспонаты, среди которых – мебель монолитных обтекаемых объёмов, спроектированная Борисом Иофаном. Кураторы каждый этаж превратили в главу о метаморфозах важного для СССР мифа «Рабочего и колхозницы».
На первом этаже миф размонтирован на отдельные семы. За ностальгию отвечают коврики Тимура Новикова. В них вшиты фото со скульптурами из пионерлагерей. За «фабрику грёз» – воспроизведённая в живописи Александром Виноградовым, Владимиром Дубосарским киноэмблема киностудии «Мосфильм» (скульптура Мухиной, поворачивающаяся к нам на фоне кремлёвской стены). За инверсию имперского пафоса – созданный Юрием Аввакумовым мавзолей Ленина из домино с блестящими стразами. За репрессивную природу медиа как тоталитарного рычага власти – видео Ксении Перетрухиной «Парад» с имитацией путём плутовского монтажа фильма Дзиги Вертова «Колыбельная».
Созданный Юрием Аввакумовым мавзолей Ленина из домино с блестящими стразами. Фото: Вадим Фролов. МВО «Манеж»
На втором этаже показано прорастание мифа в банальной повседневности. Мебель Иофана соседствует с мозолящими глаза геральдическими планочками соц-артистских скульптур Бориса Орлова. Стирающие память об уникальности образа большие полотна Дмитрия Гутова воспроизводят фрагменты конфетных обёрток фабрики «Красный Октябрь». На таком подсознательном уровне стиль эпохи существует на правах бытийственного, архетипического для координат пространства жизни. Равнодушные советские скульптуры во славу родины и труда у Центрального дома художника общаются с посетителями на видео Шифры Каждан. Для многих, так же равнодушно фоткающихся на их фоне, они стали чистыми означающими. Их смысл не припоминается. Однако это беспамятство сулит перспективы иных неочевидных значений, важных для самопознания. Советский миф о плановом нормировании труда и отдыха в целях воспитания идеальных «рабочих и колхозниц» препарирован в работах Александры Паперно и Стаса Шурипы. Советские типовые квартиры эпохи оттепели и застоя стали демонстрацией элементарных графем процессов жизнедеятельности, растиражированных по ГОСТ согласно потребностям среднестатистического обывателя. И никакой героики. Руины империи, ставшие хламом повседневности, документирует в фотосериях Игорь Мухин.
Одна из предствленных на выставке работ арт-группировки ЗИП/ZIP. Фото: Вадим Фролов. МВО «Манеж»
По мере восхождения по пандусу истаивает, истачивается плоть, семантика, морфология мифа. Группировка ЗИП/ZIP показывает макеты символов революционных монументов (Башни III Интернационала Татлина) в качестве травмированных силами времени и истории конструкций, отсылающих к неврозам и комплексам современного человека. Третий этаж инсталлирован как комната славы с артефактами, почти утратившими свои понятийные значения. Десемантизацию эмблемы «Рабочего и колхозницы» как символа Мосфильма показывают Юрий Шабельников и Юрий Хоровский. Их работа называется «Конец фильма». В видеофильме группы «Фабрика найденных одежд» старые сотрудницы швейной фабрики отнимают алый парус (наподобие того велума, что тянется за фигурой колхозницы) у молодых девушек, вовлечённых в капиталистическое производство. Отнимают, чтобы неприкаянно идти с парусом в пустоту. Созданные для павильона «Круговая панорама» на ВДНХ флаги Александры Паперно не восстанавливают разломы истории, а обнажают кровавые швы. Символ коммунистического движения – взметнувшиеся в руках рабочего с колхозницей серп и молот отмечены в работе Александра Образумова. Водоэмульсионной краской закрашены те республики бывшего СССР, где с 1991 года символ КПСС был запрещён (включая Латвию). Профанацию, деконструкцию лозунговых посланий представляют открытки Дмитрия Пригова.
Работа Александра Косолапова на выставке «Рабочий и колхозница. Личное дело». Фото: Вадим Фролов. МВО «Манеж»
Закономерно, что на четвёртом этаже место тому, что примиряет синтаксис и семантику, конструктивизм и деконструкцию, миф и историю, – архиву. В коллекции книг можно посмотреть издания о монументе, павильоне, советской скульптуре и культуре СССР в целом.
Экспозиция выявила одну существенную проблему. Одна культура, запечатлённая в архиважном памятнике-символе, была интерпретирована её наследницей. Напрашивается вывод о неспособности смоделировать, сгенерировать новой культурой язык, достойный быть универсальным медиумом в отношении к жизни. «Рабочий и колхозница», павильон Бориса Иофана были ярким воплощением синтетического стиля ар-деко, пронизывающего все поры бытия и быта, от идеологических монументов до дизайна холодильников и радиоприёмников. Исследователь Татьяна Малинина так характеризует этот синтез применительно к павильону Парижской выставки и монументу Веры Мухиной: «Здесь был найден оптимальный вариант для всех компонентов в архитектуре – „золотая середина” между супрематически интерпретированными архитектурными объёмами и историческими аллюзиями, выраженными в монументально-декоративных формах; в скульптуре – между конструктивностью, рукотворностью (способ выколотки, обнажённая экспрессивная пластика сварочных швов) и изобразительностью. Это обеспечило максимальную суверенность партнёров и стало основой сложившегося единства, усиленного к тому же супрематическими ритмами, объединившими архитектурную и скульптурную части сооружения. Сегодня парижский павильон и его скульптура снова в центре внимания исследователей как великолепный образец отечественного аналога ар-деко». Что могут нынешние, прежде всего молодые комментаторы памятника противопоставить великому стилю и универсальному синтезу, помогающему думать о мире сложно и пространственно? Пора выходить на свободу из колючей проволоки знаков препинания, синтаксических конструкций и сводящих к канцелярской «речетворческой» бессмысленности периферийных тем, которые теперь взяли реванш и угнетают сознание с силой нового, не терпящего присутствия иных способов думать тоталитаризма. Ира Корина, Егор Кошелев, Александр Дашевский, Павел Отдельнов, Маша Сафронова, Егор Плотников, Евгения Буравлева, Оля Кройтор, Леонид Цхэ, Тимофей Караффа-Корбут – эти и другие прекрасные художники могли бы встать у истоков нового универсального языка коммуникации, нового стиля. Удача в том, что некоторые из молодых, занятых новым пластическим дискурсом, включая группировку ЗИП, на выставке всё же присутствуют.
