Homo Fabre
Ян Фабр. Рыцарь отчаяния – воин красоты. Эрмитаж, Санкт-Петербург
22 октября, 2016 – 9 апреля, 2017
25/10/2016
57-летний бельгиец Ян Фабр – профессионал современного искусства. В Эрмитаже он продемонстрировал класс художественной работы: внедрив свои разнообразные объекты в постоянную экспозицию и выстроив маршрут от небольшого Аполлонова зала до всегда популярного Рыцарского, он точно просчитал все возникающие и меняющиеся на этом пути эффекты восприятия. Придуманный специально для Эрмитажа проект «Рыцарь отчаяния – воин красоты» стал следующим после Лувра выступлением Фабра на территории классического искусства.
Работы Яна Фабра из серии «Суета сует, всё суета» (2016) в Зале Йорданса
Контемпорари-арт отличается трансгрессивностью, и в работе современного художника важно модное понятие «интервенция». Теперь, не с первой попытки, – предыдущих было много, и самой известной стала биеннале «Манифеста» 2014 года – современное искусство заняло Эрмитаж так, что его не миновать. Если от выходящего окнами на Неву Павильонного зала со знаменитыми часами «Павлин» идти вглубь дворца по галереям вдоль Висячего сада, то на середине Романовской галереи произойдёт ощутимая перемена состояния, и дело не только в смене разделов экспозиции Средневековья искусством северного Возрождения. Рядом с давно привычными вещами на стенах и в простенках появляются рисунки Фабра из посвящённого карнавалу цикла «Фальсификация тайного праздника». А дальше, под знакомыми «Зимними пейзажами» фламандца Лейтенса, – «Обезглавленные вестники смерти» в виде семи совиных голов.
Выставка в Эрмитаже в очередной раз зафиксировала пределы «современного искусства в традиционном музее» (уместно вспомнить, что так называется фестиваль петербургского фонда «Про Арте»). Масса приходящих в Эрмитаж людей до сих пор хотят только наслаждаться «вечными ценностями», и музей классического искусства отвечает такому антимодернистскому запросу. Но Фабр выявляет швы между историей и современностью в более широком значении, чем просто история искусства.
Работы из серии «Ткань-BIC» (1978–2006)
По праву рождения Фабр – часть фламандского искусства, и из череды оммажей культурному наследию состоит нынешняя выставка. В узком проходе из Малого Эрмитажа в Новый на грубых тряпках читаешь фразы, написанные шариковой ручкой BIC (это стало фирменной техникой художника): «I'm an art lover» или же «Я голову положу за Якоба Йорданса». Но он хочет не просто быть продолжателем того искусства, которое производилось в Антверпене четыре и пять веков тому назад. В сложно сделанных, многослойных работах он с усилием, явно ощутимым зрителем, старается перетащить в современность своих великих предшественников, сделать их реалистичными и живыми. Что может быть реальнее, чем биологический материал работ Фабра? Картины в эрмитажной галерее фламандской живописи существуют теперь в окружении надкрыльев жуков и чучел животных.
Работа Яна Фабра в Зале Снейдерса
Выставка открыта до следующего апреля, и можно надеяться, что к «насекомой бижутерии» Фабра привыкнут пожилые смотрительницы залов, а с черепами между картин Снейдерса сживутся экскурсоводы – главные ревнители незыблемости эрмитажных устоев. Всем им художник отвечает первой же работой в Аполлоновом зале. «Я позволяю себе истекать (карлик) (I)» – это человек, уткнувшийся в картину и до крови разбивший лицо. В роли обращённого спиной к зрителю манекена – сам автор, на вопрос о собственном месте в искусстве всегда отвечающий «Я всего лишь карлик в стране гигантов», а картина на стене перед ним – «Портрет турнирного судьи» Рогира ван дер Вейдена, хранящийся в антверпенском музее «Дом Рококса». Работа Фабра становится невольным и метким ответом фильму Александра Сокурова «Русский ковчег», где герои нюхают рамы и картины в залах Эрмитажа (в своё время эта сцена вызвала немало насмешек). В витрине рядом у маленькой позолоченной совы из клюва вьётся нить, которая складывается в фразу на фламандском «Эй, какое приятное безумие!», и с этим девизом выставка берёт разбег.
Ян Фабр. Я позволяю себе истекать (карлик) (I), 2007
Произведения Фабра – довольно простые ребусы: нагрудник доспеха, выполненный из жуков и установленный в витрине посередине Рыцарского зала. Или покрытые жуками черепа в зале Снейдерса, держащие в стиснутых челюстях кисти как атрибут живописца и чучела животных: заяц изображен на картине и тут же подвешен рядом в виде чучела. Художник привычно, без уныния и с шутками разыгрывает тему vanitas: одна из работ цикла «Суета сует, всё суета» названа «Преданность писает смерти в рот». Характерные черты и бельгийского национального характера, и бельгийского искусства можно определить хорошо известным делением на юг–север, эрос–танатос, вино–пиво. Фабр их особенно подчеркивает: для него Якоб Йорданс важнее Рубенса, а в Эрмитаже висит одна из лучших его картин, «Бобовый король».
«Принцесса Елизавета» из серии «Мои королевы» (2016)
Показанная в проекте скульптура – сияющие гальванопластикой головы художника с рогами и ушами фантастических существ или бельгийская принцесса Елизавета в натуральный рост из каррарского мрамора в окружении рельефов с «королевами», как названа серия портретов сотрудниц студии Фабра Troubleyn, – невзирая на материал, смотрится пластиковой. Недаром на воротах антверпенской мастерской блестит табличка с одной из заповедей художника: «Only art can break your heart. Only kitch can make you rich».
Работа Яна Фабра из серии «Мои королевы» (2016)
Видео, раскрывающее название проекта «Рыцарь отчаяния – воин красоты», в котором художник в латах бродит по Эрмитажу, обнимая и целуя вазы, картины, рамы в залах музея, уже приобрело широкую популярность. Оно демонстрируется в атриуме Главного штаба, называется «Любовь – высшая сила», длится 20 минут, снималось в течение двух часов с помощью пяти камер, а доспехи весят 40 килограммов.
В Главном штабе Фабр продолжает линию оммажей, но с современной экспозицией он выдерживает совершенно иную дистанцию. Возникает впечатление, что он старательно и буквально выполняет реверансы, заученные на паркетных полах дворца по другую сторону площади. Сменяется амуниция – теперь это не доспехи, а костюмы насекомых. Ян Фабр и Илья Кабаков, облачившись соответственно жуком и мухой, вели диалоги об искусстве во время их перформанса «Встреча», состоявшегося в 1997 году в Японии. Деталями и материалом эти необычные наряды связаны с ещё одним фламандским художником – нашим современником, создателем макетов необычных летательных аппаратов Панамаренко (такой псевдоним Хенри ван Хервеген взял от названия компании PanAm).
Костюм жука для перформанса «Встреча» (1997)
В зал, где устроен «Карнавал мёртвых дворняг» и «Протест мёртвых бездомных котов» – так называются расположенные друг напротив друга инсталляции, – зритель попадает уже вполне подготовленным к искусству Фабра и предупреждённым, что «ни одно животное не пострадало». Художник подбирал на автострадах сбитых собак и кошек, и благодаря ему они избежали кремационной печи, перейдя в состояние вечности в виде чучел в музее, и теперь будут вечно праздновать весёлый карнавал. Собаки и кошки воплощают понятную череду оппозиций, а за развешанным серпантином опять видна фламандская охотничья живопись.
Вышедшее из мастерской Рубенса «Воскресение Христа», недавно отреставрированное и выставленное в Главном штабе, Фабр буквально спас: громоздкий алтарный образ с мускулистым атлетом-Христом он окружил подвешенными в пространстве объектами: костыли, инвалидные коляски, ходунки и протезы – всё в изумрудной чешуе из надкрылок жуков, невесомые фигуры – в капорах из костяных спилов, и в дополнение ко всему несколько ржавых токарных станков. Но художник явно переусложнил этот ребус, ответом на который будет слово «бессмертие».
Ян Фабр в своей мастерской в Антверпене. Фото: Павел Герасименко
Фабр – очень трезвый художник, и эта трезвость может оттолкнуть. Он оправдывает зрительские ожидания, и делает это блестяще, но не более того, и в этом смысле предельно буржуазен. Такое искусство существует в рамках контракта, в котором инвестированные зрителем символические и реальные ценности – от стоимости билета до потраченных времени и эмоций – обмениваются на точно известный и безупречный продукт. Казалось бы, перед нами художник без сверхзадачи, существующий по принципу «сколько заплатили, на столько получите». Однако в «Горе Олимп» – коллективном 24-часовом перформансе – есть такая сцена: актёр, только что выдержавший изнурительные 20 минут прыжков через скакалку, кричит в зал: «На что вы готовы, чтобы победить?» Это оргиастическое действо в прошлом году срежиссировал Ян Фабр – не только изготовитель предметов современного искусства, но и пламенный и увлекающийся романтик.
