Снегопад в Чёрном Вигваме
Ринат Волигамси. Двоегорск
Московский музей современного искусства
13 февраля – 18 марта, 2017
19/02/2018
Чтобы отправиться в параллельную реальность Рината Волигамси, не нужно ждать сближения Юпитера и Сатурна и вступать внутрь кольца из 12 сикоморов на поляне Гластонбери в Гоуствудском лесу, окружающем небезызвестный городок Твин Пикс. Достаточно всего лишь добраться до Петровки, 25 и подняться на третий этаж бывшего особняка купца Губина, а теперь главного здания Московского музея современного искусства. Там не будет бесконечного красного занавеса, исчерченного зигзагами пола, Человека Из Другого Места, Великана и Убийцы Боба. У побратима Твин Пикса – затерявшегося в российских просторах и большую часть времени укрытого снегом мифического Двоегорска – своя специфика и свои герои.
Художник вместе с куратором выставки Валентином Дьяконовым превратил унылое пространство – прежде чем стать музеем, долгие годы оно служило гимназии и больнице – в хорошо структурированную систему. Белоснежный коридор как пролог, как «зал ожидания» соединяется теперь через затянутые чёрным полотном порталы с расположенными по сторонам ярко освещёнными белоснежными комнатами, где разворачивается главное действие. Как и в легендарном Твин Пиксе, вход в порталы отмечен – роль «петроглифа» здесь играют модели-скульптуры домов из ржавого кованого железа, застывшие в чёрных нишах под лучами электрических ламп. Нам остается только откинуть полог и погрузиться в чудеса, загадки и безумие двоегорской жизни на зыбкой границе реальности и фантазии.
Фрагмент экспозиции. Фото: Иван Новиков-Двинский
Так же ловко, как из тривиального Исмагилова автор трансформировался в загадочного Волигамси, всего лишь переписав свою фамилию задом наперёд, он переиначивает будни военного городка, расположившегося поблизости от военной части. Фотографии советской хроники он переносит на свои монохромные холсты-гризайли с мастерством умелого гиперреалиста, но как преданный и откровенный поклонник Гоголя, Платонова и Хармса щедро добавляет в них чертовщины и абсурда, предъявленных с той же скрупулёзностью. Самолеты у него бомбят небо, голуби оборачиваются динозаврами, генералы укуриваются грибами, донышки фуражек летают нимбами, дома со светящимися окнами громоздятся друг на друга, ускоренными темпами идёт строительство Минус Мавзолея, а ящики для боеприпасов до краёв набиты снегом. Даже горизонт в Двоегорске заворачивается перпендикуляром, перекрещивается или идёт волной.
Ринат Волигамси. На прогулке. 2013
Всю эту неистовую фантасмагорию на стенах усмиряют пробравшиеся из чёрных порталов и размножившиеся на подиумах ржавые дома-бараки разных размеров и конфигураций, лаконичные, плотные, брутальные. Они аккумулируют агрессивную энергию архивных изображений строже и последовательнее живописных полотен. И апофеозом двоегорского ужаса выступают собранные в группу звёзды-мутанты из того же проржавевшего металла. На фоне сегодняшнего российского разворота к советской имперскости, милитаризации экономики, политики и общественной жизни экзерсисы Волигамси пророчески утверждают, что попытки возродить прошлое – это неизбежная дорога в Чёрный Вигвам.
Ринат Волигамси. Лампасы. 2017
Художественный язык Волигамси привычно ассоциируют с опытами Герхарда Рихтера, важнейшего мастера фотоживописи прошлого века, выяснявшего с её помощью отношения с реальностью, драмой военной истории и недостоверностью памяти. Расфокусировка, сдвиги, мерцание – фирменные рихтеровские приемы, которые лишают фотографию фактической точности и будят фантазию, – неизменно присутствуют в холстах Волигамси. Но он – художник другого поколения, он дальше от трагедии и готов разглядеть в ужасе истории не только ложь, гротеск и абсурд, но и своеобразную лирику.
Он может быть настоящим романтиком. Огоньки папирос у него горят как звёзды, снег кружится крупными хлопьями, девичьи банты сияют неземным светом. Поэтика его творчества роднит его, скорее, не с ярким и громогласным соц-артом, а с московским романтическим концептуализмом. Не случайно в прологе-коридоре нас встречают многочисленные мушиные приключения, пусть и решённые в иной стилистике, но волей-неволей отсылающие к любимой кабаковской героине из «Жизни мух».
Ринат Волигамси. Ничего не... 2006
В «Неофициальном альбоме» 2006 года, рассказывающем апокрифическую историю семьи Ульяновых, Волигамси выступает последователем корифеев альбомного жанра. Обработанные в фотошопе коллажи из старых фотографий складываются в ёрническое повествование о детских годах братьев Владимира и Сергея Ульяновых, их проказах и взрослении, жизни Сергея после кончины брата-политика, его путешествиях, работе в Мехико, паломничестве в Мекку и последних годах, проведённых в собственном саду в Сантьяго-де-Куба.
Сказка о Двоегорске, придуманная специально к юбилейной выставке Волигамси, позволила не только объединить в увлекательный экспозиционный аттракцион его работы последних десяти лет, но и уточнить его место в сегодняшней художественной иерархии. Параллель с творением Линча–Фроста помогает понять, что при всей укоренённости искусства Волигамси в российских реалиях его сюрреальный мир не герметичен. До боли знакомые всякому жителю России явления он переводит в состояние экзистенциальной меланхолии, которая время от времени одолевает любого, независимо от места жительства и национальности. Нас всех вгоняет в тоску абсурд ежедневного существования, мы все время от времени жаждем расширения сознания, мы все частенько прячемся от очевидного, мы все в ужасе от мутирующих символов, мы все в сложных отношениях с недавней историей.
Ринат Волигамси. В штабе. 2012
Как представитель постконцептуалистского поколения Волигамси преодолевает хрестоматийный постулат Кошута о том что «искусство – это сила идеи, а не материала». Он виртуозно использует художественные качества масляной гризайли или кованого железа. Его curriculum vitae закономерно включает дисциплины, традиционно со времен Средневековья составляющие арсенал мастера-живописца. Там соседствуют архитектура и сопутствующая ей пространственная и рисовальная дисциплина (спасибо архитектурно-строительному факультету Уфимского государственного нефтяного технического университета), работа гравёра и ювелира (наш герой работал в Златоусте художником по металлу и получил в середине 1990-х Государственную премию за украшение коллекции холодного оружия), и только вслед за этим – живопись.
Ринат Волигамси. Трубач. 2012
Должно быть, поэтому работы родившегося в башкирской глубинке и живущего в Уфе художника хранят государственные и частные коллекции России и зарубежья, стабильно покупают на крупных аукционах и художественных ярмарках. Свою роль сыграло и счастливое семилетнее сотрудничество Волигамси с московской галереей 11/12, владелец которой Александр Шаров тратит много сил и средств, представляя художника на международной художественной сцене. Эта кропотливая и редкая для российской действительности практика позволяет Ринату Волигамси занять стабильное место в рыночной иерархии и существовать за счет своего искусства как профессионалу со сложившимся образом.
Нынешняя выставка блестяще этот образ предъявляет и вместе с тем оставляет надежду, что пятидесятилетний автор не станет его заложником. Он в силах работать и вне созданной мифологии, вне привычных сюжетов и литературоцентричных головоломок.
Ринат Волигамси. Район. 2016
