Факт абсолютной самоидентификации
Аня Жёлудь. Блокнот Аня Жёлудь. Блокнот
22.03.2018–11.05.2018 24.04.2018–03.06.2018
Музей ART4.ru 11.12 Gallery
07/05/2018
…и душа моя мается мается
иногда обливается кляксами
иногда вырывается линией
то обрывистой, то пунктирной
иногда полосой беспрерывною чёрною
жизнь моя как верёвка кручёная…
Аня Жёлудь, 2001
Пусть сегодня будет не рецензия, а панегирик и чуть-чуть апология. Впрочем, европейски знаменитый тридцатисемилетний автор Аня Жёлудь в этом вовсе и не нуждается, справедливо полагая себя состоявшимся художником. В этой уверенности её поддерживает сильно к ней расположенное художественное сообщество, чью любовь завоевать совсем непросто. Вот только искусство, которое она показывает сейчас в Москве сразу на двух выставочных площадках, при всей своей лаконичности, формальной элементарности, программной примитивности так тревожно и напряжённо, так страстно и болезненно, что хочется собрать все возможные слова в её поддержку.
Картон, темпера. Courtesy Музей ART4.ru
Больше полутора десятков лет Аня Жёлудь присутствует в российском искусстве. Только что открывшаяся в Новой Третьяковке выставка о 2000-х включает и её работы, подтверждая, что без неё уже не обойтись, без неё «народ не полный». Её славный послужной список отмечен многократными номинациями на главные российские премии в области современного искусства, участием в проекте Даниэля Бирнбаума на 53-й Венецианской биеннале, сольными выставками в музеях и галереях Санкт-Петербурга, Москвы, Киля, Милана, Болоньи. Её работы хранят Эрмитаж, Русский музей, Московский музей современного искусства и другие уважаемые институции. В критических размышлениях о корнях её творчества упоминается множество блестящих имён – от Рогинского и Краснопевцева до Левитта и Джадда. Она, наконец, входит в первую десятку рейтинга самых дорогих современных российских художников, составленного по данным ярмарки Cosmoscow 2017 и аукционных продаж за последние два года.
Но никакая блестящая карьера не защитит от ударов судьбы или болезни, когда талантливого, энергичного, пассионарного индивидуума засасывает болото отчаяния и беспомощности, когда быт превращается в пытку, а бытие разверзается бездной.
Аня Жёлудь. Из серии «Блокнот». 2018. Картон, темпера. Courtesy 11.12 Gallery
Балансирование на грани быта и бытия свойственно искусству Ани Жёлудь с самых первых заметных шагов. Энергия, с которой она обосновалась на художественной сцене, сродни энергии прославившего её материала – стальных прутьев, каркасной проволоки, арматуры. Она гнула, ломала и сваривала металл, рисуя им контуры предметов, составляющих привычный обиход современного городского обывателя. Кровати и шкафы, вешалки и кресла, пианино и столы, платья и посуда лишались вещной плоти, собирались в минималистичные инсталляции и рассказывали с иронией, тонким пониманием и долей экзистенциального ужаса о самых обыденных ситуациях и ритуалах современного существования. Реальное трёхмерное пространство заселялось созданиями, в общении с которыми воображению было вольготнее, чем телу во плоти. Ещё в начале прошлого века о чём-то подобном мечтал славный неопластицист из группы De Stijl Геррит Ритвельд, когда под сиденье своего авангардного стула клеил листок со стихами Кристиана Моргенштерна: «Пользуясь стулом, я хотел бы сидеть не так, как того желает моё седалище, но как было бы угодно моему духу, если бы он свил сиденье для себя самого». Вещи-знаки нашей героини будят воспоминания и подстёгивают фантазию, они заполняют пространство инсталляций и заманивают зрителя внутрь, оставляя духу головокружительную возможность расположиться по-хозяйски.
Из серии «Блокнот». 2018. Картон, темпера. Courtesy Музей ART4.ru
Дух искусства Ани Жёлудь – дух трагедии. В интервью начала двухтысячных совсем молодая художница признавалась, что стабильность и покой её внутренне убивают, что она «предпочитает истину во всём и ненавидит банальные условности социума».
Банальные условности пали под натиском её отчаянной откровенности. Социум принял, подарил успех и признание. Но тут вмешалась судьба – смерть помогавшего во всём мужа, нервный срыв, болезнь. Художнице пришлось прилагать титанические усилия, чтобы добиться ненавистной стабильности, не потеряв при этом себя.
В стремлении обрести почву под ногами она пыталась организовать арт-резиденцию в своём доме под Гжелью, дарила старые работы или меняла их на стройматериалы, раздавала архив всем желающим. Ей пришлось продать питерскую квартиру, чтобы реализовать большую выставку. Не скрывая проблем, она трансформировала личную историю в исповедальный проект, который объединял пластические экзерсисы, текст и перформанс. Даже больничная палата превращалась в художественную студию, а товарищи по несчастью и друзья с «воли» – в моделей, запечатлённых с предельной остротой.
Из серии «Блокнот». 2018. Картон, темпера. Courtesy Музей ART4.ru
Последнее время Аня Желудь живёт в маленькой однокомнатной квартире в подмосковном поселке с суровым именем Электроизолятор, куда она перебралась из неудавшейся резиденции – деревенского дома, лишённого минимальных бытовых удобств. Этот банальный бытовой факт важен для нашего рассказа, потому что работы, которые она сегодня показывает, – результат освоения и переживания нового пространства и новых жизненных обстоятельств. «Блокнот» задумывался как единое целое для двух этажей галереи 11.12. На первом художница предполагала показать переведённые в формат больших картонов наброски с попутчиков в подмосковных электричках и метро, а на втором рассказать, как приручает своё новое жилище. Технические проблемы этому помешали, и часть выставки принял в своём музее Игорь Маркин, внимательный к судьбе художницы и много с ней сотрудничающий в последнее время.
Впечатление от полноценной экспозиции наверняка было бы объёмнее – автор известен своей способностью создавать сайт-специфическое искусство. Но и теперь разнесённые в пространстве и времени части складываются в аккорд, основным тоном которого выступает линия – та самая линия, что вырвалась из ранних холстов в реальное пространство, материализовавшись в металле, а теперь снова возвратилась в двумерный мир. Эта линия лишена украшений, ей не свойственны мелизмы и рулады, она соединяет точки на плоскости напрямую, презирая фиоритуры. Она обнажает структуру повседневных предметов, сводя их к первоэлементам – кубу, конусу, цилиндру, – и рассказывает истории. Её героями становятся и пакет, полный мусора, и куриная ножка на кухонном столе, и увядший цветок в банке. Эта громкая и честная линия не прячется за полутона и намеки. Ей помогает точная композиция и возникающий время от времени белый ореол, который окружает предмет и вырывает его из плоскости. На заре экспрессионизма подобным ореолом снабжал свои рисунки Эгон Шиле.
Из серии «Блокнот». 2018. Картон, темпера. Courtesy Музей ART4.ru
Простые вещи, получившие в натюрмортах Жёлудь шанс на вечную жизнь, рассказывают совсем не о примитивности или убожестве непритязательного быта – они с маниакальной настойчивостью свидетельствуют о трагедии человеческого существования, об одиночестве, потерянности, боли. Можно при этом не знать личной истории художницы, но трудно не почувствовать предельного напряжения её искусства.
Ещё прямолинейнее и откровеннее эта тема возникает в картонах, покрывающих модульными блоками стены небольшого зала галереи 11.12 на Винзаводе. Темперой по негрунтованной поверхности Жёлудь пишет фрагменты тел – кисти, локти, плечи, колени, ступни. В руках зажаты телефоны, пульты или ручки от портфелей, на ногах носки, босоножки или крепкие ботинки. Художница внимательно всматривается в каждую мелочь, но отказывается изображать лица. А потом она собирает всё это в фантасмагорические коллажи, где стыковки нелепы и контакты невозможны, – своеобразный драматический парафраз «Коммуникации» 2009 года, пучками оборванных проводов оплетавшей венецианский Арсенал. Автор, чьи нервы обнажены, чувствует это лучше других и способен об этом рассказать.
Из серии «Блокнот». 2017. Картон, темпера. Courtesy Музей ART4.ru
История искусства знает много примеров, когда душевный недуг сопровождает художника всю жизнь, становится обыденным компонентом его творчества. Биполярное расстройство так часто одолевает людей искусства, что его впору назвать профессиональным заболеванием. Оно не лишает Яёи Кусаму возможности творить, а Изе Генцкен не мешает регулярно показывать новые работы на выставках по всему миру. Но болезнь тяжелое бремя, и она требует от человека предельного напряжения сил.
Я желаю Ане Жёлудь выстоять и не оставляю надежды позировать ей в зале галереи 11.12 во время работы выставки – анонс открытия обещал, что автор «на безвозмездной основе» собирается рисовать людей «по принципу: одна картина остаётся в дар портретируемому, другая остаётся автору. Портреты будут нести фрагментарный характер».
На вернисаже Ани не было, но я получила листок с описанием акции и телефоном для связи.
Любопытно, какой фрагмент меня мог бы заинтересовать художницу.
В любом случае моё сердце, бескорыстно любящее искусство, уже давно ей принадлежит.
