Тотальный фонтан
Иван Горшков. Фонтан всего
22 июня – 25 августа, 2019
ММОМА, Москва, Гоголевский, 10
04/07/2019
Интерьеры старинного московского особняка Цурикова–Нарышкиных на Гоголевском бульваре, возведённого в конце XVIII века по проекту Матвея Казакова, за два десятка лет общения с современным искусством повидали многое. Но такого количества тряпья, потёртых игрушек, пластмассового китайского ширпотреба, грязноватых матрасов, колченогой мебели, мятых консервных банок, растрёпанных париков и другой совсем не гламурной рухляди они наверняка не помнят. Всё это вместе с фантастическими персонажами из покрытого цветными эмалями металла, надувными монстрами, пребывающими в постоянном движении, живописными холстами, бесконечной чередой графических листов, коллажей и ассамбляжей заполняет залы персональной выставки гуру нового воронежского искусства Ивана Горшкова.
Московский бенефис стал для Горшкова естественным итогом десяти лет напряжённой работы. За это время тридцатитрёхлетний художник успел многое. Вместе с друзьями-соратниками он организовал в Воронеже Центр современного искусства – площадку, подарившую им знания, силу и возможность зачаровать, увлечь своим искусством российских и зарубежных любителей и профессионалов. Он провёл несколько сольных выставок в российских и европейских городах, участвовал во множестве коллективных проектов, трижды получал стипендию музея Гараж для молодых художников и стал «Художником года» ярмарки Cosmoscow 2017. Наконец, он научился успешно сотрудничать с российскими и западными галереями и аукционами и всё увереннее разбираться в хитросплетениях арт-рынка.
Нынешняя экспозиция представляет лучшее из старого и множество новых, специально к выставке сделанных работ. Эта своеобразная ретроспектива строится не хронологически. Куратор выставки Алексей Масляев перетасовывает огромное количество материала, организуя его как тотальную инсталляцию и предлагая зрителю увидеть его цельность в «единой логике художественного метода».
Сам автор определяет своё творческое кредо как «полуабстрактный экспрессионизм», замешанный на трансформации, метаморфозе, превращении – бесконечном процессе изменения, развития, усовершенствования произведения, и ощущает свою работу звеном в непрерывной цепи истории искусства. Действительно, радикальное искусство Горшкова легко назвать традиционным, если вести эту традицию от экспериментов движения дада вековой давности к ранним сюрреалистам и дальше, через послевоенный абстрактный экспрессионизм, к постмодернистским практикам. Программная спонтанность, свободная ассоциативность, игра, подчёркнуто акцентированная эпатажность и, конечно, коллаж как основополагающий принцип обустройства художественного произведения, да и мира вокруг последовательно описывают всё то, что Горшков энергично и весело предъявляет московской публике. Оммажем дадаистскому «Кабаре Вольтер» выглядит часовое двухканальное видео «Шоу всего», окружающее зрителя в одном из залов выставки.
Фрагмент инсталляции «Утопия драконов»
Коллаж у Горшкова становится постмодернистски всеохватывающим, как в инсталляции «Утопия драконов» 2016 года, переработанной и приспособленной для большого зала музейного особняка. Свалка, парк аттракционов или абстрактная композиция? Непросто распознать всё то, что заполонило пространство, собралось вокруг двух булькающих фонтанов и осело на стенах. В основе этой истории компьютерная игра, где Утопия драконов – «место, запретное для простых смертных». Его охраняют разноцветные драконы, а вступивший с ними в бой получает награду. Горшков разворачивает перед зрителями уже разграбленную и разрушенную «Утопию». Свою прошлогоднюю выставку в музее современного искусства PERMM он так и назвал цитатой из игры – «Драконы оставили своё жилище, лишь ветер гуляет в пустых стенах». Московская «Утопия» получила ещё одно толкование – историю об инопланетянах, залетевших на постапокалиптическую Землю и поигравших с незнакомыми земными предметами: такой пикник на обочине наоборот. Но самое замечательное, что «Утопия драконов» легко обходится без всяких литературных подпорок. Смыслы генерируют сами предметы, объединённые волей художника. Ошеломлённый зритель погружается в пучину возможных интерпретаций, где много абсурдистского веселья, а количество загадок и намёков заставляет вспомнить аллегорические холсты Босха, где локальные ужастики становятся частью глобальных катастроф в ассортименте. Хотите экологическую – пожалуйста, а может быть, ядерную – и это можно.
Современная действительность даёт в руки художнику множество новых инструментов, и он азартно ими пользуется. Всеобъемлющий коллаж Горшкова прирастает возможностями информационной эры. Давно ставшие традиционными реди-мейды и найденные объекты дополняются цифровыми собратьями – картинки из Сети, иконки и фотожабы устраиваются на холстах, графических листах и ассамбляжах как равноправные участники художественного процесса. Горшков с удовольствием перерабатывает чужие находки, но практика постмодернистского «украденного объекта» приобретает у него специфические черты – он договаривается с авторами на разных условиях. Александр Голынский разрешает использовать свои произведения за промоушен имени, например, а Катя Квасова или Надежда Синозерская выступают полноценными соавторами.
Выполненные коллегиально работы служат хорошим примером реализации любимой стратегии Горшкова – «генератора удачных случайностей». Задача художника, уверен он, – «наладить поставку удачных совпадений и творческих удач». Это невозможно вне непрерывного рабочего процесса, правильному течению которого помогает и коллективная работа над компьютерной картинкой, и поиск материала в интернете, и работа с учениками или помощниками, и походы на барахолку в надежде обрести новых героев. «Shaken, not stirred» – требует Джеймс Бонд. А почему бы и не смешать – отвечает Иван Горшков и без церемоний перемешивает всё со всем, предъявляя субкультурное, маргинальное, китчевое как часть серьёзного музейного искусства.
Из серии «Мои родные, милые места»
Серия эпических панорам «Мои родные, милые места» – апофеоз ироничной материализации компьютерной вселенной. Окрашенные и укрытые оргстеклом рельефы из пенопласта воспроизводят 3D-структуру компьютерного ландшафта. Они заселены толпами персонажей от фаянсовых кошек и садового гнома до солдатиков с пушками, зверюшек и другой мелюзги. Причудливый комплект героев ничуть не мешает оценить и безудержную фантазию автора, и тонкую, даже изысканную работу с фактурой и цветом.
И всё-таки chef-d’uvre Горшкова и в средневековом, и в привычном смысле – это скульптуры из металлических фрагментов, соединённых с помощью сварки и холодной ковки. Они покрыты многослойными цветными эмалями, иногда им достаются украшения – тряпицы, рисунки, ленты. В них много ремесленного усилия, которое придаёт основательности творческому эксперименту. Они расположились в анфиладе особняка, пугая, озадачивая, развлекая и восхищая одновременно. Кто они – зомби, кикиморы, ангелы или черти? Зыбкие, подвижные образы на границе живого и неживого. Они группируются на подиумах или стоят в карауле у входа в залы в ожидании зрителя-собеседника.
Из серии «Гиперпрыжок и муравьед»
Подаривший выставке название «Фонтан всего» спрятался среди гигантских наполненных воздухом полиэстровых уродцев. Время от времени в его шарообразной конструкции из металлических прутьев возникает воздушный поток, в котором пляшут шарики, лоскутки и оторванные хвосты, символизируя безудержный творческий темперамент автора. Заразившись ёрническим духом искусства Горшкова, невозможно не вспомнить в связи с этим бессмертный двадцать второй афоризм из «Плодов раздумья» Козьмы Пруткова – «Если у тебя есть фонтан, заткни его; дай отдохнуть и фонтану». Бывает, что житейская мудрость этого простодушного персонажа, больше полутора веков назад придуманного компанией остроумных русских литераторов, приходится кстати. Но только не на сей раз – фонтан Ивана Горшкова, с такой радостной энергией обрушившийся на московского зрителя, свой заряд ещё явно не израсходовал и в передышке не нуждается.
