Страна N.

12.10.2020

Экспозиция «Немосква не за горами» открыта в петербургском «Манеже» ещё до 15 октября

В негативных определениях есть своя прелесть. Они уводят разговор от обманчивых формул в дурную бесконечность игры в прятки, где явление с приставкой «не-» скрывается за очередным углом от того, кто возьмётся его определить. Возьмём «Немоскву», например. Что такое «Немосква»? Омск, Екатеринбург, Пермь, Самара, Краснодар? Да, но в той же степени Томск можно назвать «Нехабаровском», а Санкт-Петербург – «Нетверью» («Нетверь», в принципе, тоже отличное название для выставки, учитывая, что художников из Твери на ней нет). Может быть, «Немосква» – это «неместо», открытое антропологом Марком Оже в XXI веке и осмысленное как разрастающаяся совокупность пространств, «в которых индивид предстаёт в качестве зрителя, по сути безразличного к тому, что видит, как если бы наличие наблюдателя составляло суть наблюдаемого»? Безусловно, первый этап грандиозного проекта ГЦСИ и основательницы Индустриальной биеннале в Екатеринбурге Алисы Прудниковой располагался в этом самом «неместе». Когда в 2018 году команду международных кураторов посадили в поезд и отправили в многотрудное путешествие по всей России в поисках талантов и новых знакомств, территория РФ позиционировалась как могущая существовать благодаря экспертному взгляду. Художественная среда под структурирующим надзором глобальных профессионалов, однако, не обрела субъектности хотя бы потому, что уже её имела. А единственная зарубежная выставка, сделанная двумя участниками этой экспедиции в брюссельском арт-центре Bozar, не привлекла особого внимания. Да и могла ли кого-либо заинтересовать экспозиция с халтурным названием «Двенадцатый часовой пояс»? Описывать страну как большую (12 часовых поясов!) – это всё равно, что хвалить картину, называя её «разноцветной».

Анастасия Цайдер. Arcadia. 2017–2020. Фото: Михаил Вильчук

Дорогая и сложная логистически презентация России вызвала резкую реакцию и по ходу следования поезда, и после. Многие художники посчитали всеобщий клич на портфолио-ревью у международных кураторов унизительным. А вскоре после открытия итоговой выставки в питерском Манеже выяснилось, что два финалиста кураторской школы «Немосквы» в уральском городе Сатка, которым в неопределённых выражениях обещали реализацию их проектов, недовольны тем, как строилась коммуникация. Критика проекта в целом и его автора в частности посыпалась со всех сторон, и только ленивый не вспомнил публично те или иные случаи игнора и равнодушия со стороны организаторов. Под давлением недовольного множества ГЦСИ пошёл на невиданную ранее открытость и позвал критиков на круглый стол в Пушкинский музей, ставший ещё одной иллюстрацией разрыва между культурными работниками (в основном старшего поколения) в стиле «А чего вы хотите? Это ж Россия» и агентами обновления, которые отвечают: «Да вы и есть эта самая Россия».

Понятно, что в ходе конфликта должны быть жертвы. И козёл отпущения нашёлся – выставка «Немосква не за горами», большое и сложное зрелище в питерском Манеже. Она теперь мыслится антиподом энергичным инициативам на местах, динозавром в эпоху динамичных локальных сообществ и децентрализации. При том, что она сделана практически точь-в-точь как хотели бы критики. Здесь обошлось без экзотизации географических координат, почти нет попыток свести локальные сцены к общему знаменателю. Это, конечно, не постколониальная выставка хотя бы потому, что широкомасштабная критика госкапитализма и национальной политики РФ возможна, как правило, за пределами страны (желательно, в Лондоне – столица колониальной империи собаку съела на самокритике), а не внутри затей, поддерживаемых крупными отечественными спонсорами. Но и колониальной её не назовёшь: сложность тут пестуется, и только кое-где иносказательно проскальзывает старомодное сожаление о том, что мы от кого-то отстали.

Экспозиционный блок куратораской зоны Германа Преображенского «Материальный ресурс». Фото: Михаил Вильчук

Благодаря тому, что «Немоскву не за горами» делали семь кураторов из разных городов, выставка сложилась как набор высказываний разной степени связности. Наиболее цельным и остромодным выглядит раздел «Материальный ресурс» (куратор – Герман Преображенский), основанный на двух ключевых для периферии общественных пространствах – болоте и подъезде. Эти пространственные акценты решены не как обобщающие метафоры маргинального положения сибирских художников, но как ресурс подключения к проблематикам нечеловеческой агентности (болото легко оборачивается демократичной «слизью» Бена Вударда), с одной стороны, и заботы о голосах сообщества, с другой. Аморфной лужей растеклась по залу инсталляция Мити Главанакова, представляющая собой оцифрованную интерактивную топь с яркими вкраплениями покрашенного в истошно розовый цвет мусора («Бьюти-вандализм» Ники Сарычевой). На стенах – сформированная арт-группой «Космическая корова» имитация стихийной доски объявлений, в которую превращается обычный подъезд многоэтажки без кодового замка, консьержки и бюджета муниципальных служб. Остальные участники раздела с переменным успехом встраиваются в одну из тотальных сред. Кто-то настаивает на автономии и строгости своих высказываний, кто-то заключает перемирие с болотной и человеческой коллективностью.

Экспозиционный блок куратораской зоны Владимира Селезнёва «Парк культуры и отдыха». Фото: Михаил Вильчук

Арт-группа «Север-7» (Анна Андржиевская, Пётр Дьяков, Саша Зубрицкая, Нестор Харченко, Олег Хмелёв, Леонид Цхэ, Александр Цикаршвили, Елизавета Цикаршвили, Иван Чемакин, Нестор Энгельке). Портик-гараж. 2020. Фото: Михаил Вильчук

Два не менее впечатляющих раздела постулируют иные нулевые точки отсчёта для появления искусства. Владимир Селезнёв в своём «Парке культуры и отдыха» считает базовым состоянием художественной материи свалку. Как у вышеупомянутого Вударда в «Динамике слизи» жизнь как таковая возникает из миллионов неорганических соединений и реакций. Так, в «Парке» Селезнёва искусство вырастает из заброшенных детских площадок, мусорных куч и усилий ЖКХ. Он сводит вместе питерских художников Андрея Рудьева и «Север-7», Анну и Виталия Черепановых из Нижнего Тагила, омича Егора Федоричева и уроженца Выксы Николая Акимова. Как и в случае «Материального ресурса», перед нами – тотальная инсталляция, где авторство распыляется в непрерывном ассамбляже. Как и любая катастрофа, это завораживающее зрелище, и его витальность подкупает даже тогда, когда чувствуешь, что художники машут кулаками после драки, давно проигранной энтропии и сайдингу торгового центра – что в нашем случае одно и то же.

Алексей Илькаев. Ты всё равно умрешь. 2020. Фото: Михаил Вильчук

Если Селезнёв решил свой раздел в романтическом духе всечества, то Артём Филатов построил «Смерть не за горами» на крепком неоклассическом фундаменте. В центре внимания здесь человек и его последняя граница, и работы, разбросанные по всему Манежу, по-разному её маркируют. Название раздела позаимствовано у интервенции Алексея Илькаева, заменившего первое слово в инсталляции Бориса Матросова «Счастье не за горами», расположенной на набережной реки Кама в Перми. Для «Немосквы» Илькаев сделал ещё более пессимистичную вещь – беговую дорожку напротив неоновой надписи «Ты всё равно умрешь». Взятые вместе, работы раздела могли бы составить элегический садово-парковый комплекс, полную противоположность буйству оживших игрушек в парке Селезнёва. Тут есть и фонтан Василия Кононова-Гредина, и бассейн Владимира Чернышёва, и лайтбоксы с утопающими в зелени спальными (смертными?) районами от Анастасии Цайдер. Смерть в качестве универсального референта выглядит не менее уместной, чем болото или свалка.

Владимир Чернышёв. Бассейн. 2020. Фото: Михаил Вильчук

Евгения Тарасова. Летаргия. 2020. Фото: Михаил Вильчук

Другие разделы «Немосквы» не могут похвастаться связностью, но удачных работ и в них с избытком. Живопись Евгении Тарасовой выглядит так, как будто Сай Твомбли вдруг захотел артикулировать что-то более языковое и языческое, чем отсылающие к европейской скорописи каракули. Фотографии заключённых женских колоний Сибири от Елены Аносовой возвращают роскошь портрета исключённым из общества преступницам и жертвам судебных ошибок – разница тут не подчёркивается. «Заводской блокнот» Дмитрия Коротаева, созданный за три года работы на фабрике, выглядит внутренним комментарием к мучающим выставку и её создателей вопросам о центрах и регионах. «Директор завода – это столица», замечает Коротаев, «рабочие – это провинция», и в афористичном наблюдении просматривается точное определение культурной политики, основанной на аккумуляции искусства из регионов. В административной структуре промышленного комплекса искусства России назрела реформа, художники требуют участия в управлении и широких полномочий в вопросах самоопределения, и запустила эти процессы именно «Немосква». Проект помимо воли организаторов превратился в полигон невиданной остроты дискуссий и сценариев развития. Но в самой выставке проблемы уже проявлены, линии нового уже намечены. Жаль, если останется только публицистика. Но это предсказуемый результат в ситуации, когда твоя художественная практика – это в первую очередь стриминг текстов и фото с событий: проблемы с сетью много важнее контента.

Верхнее изображение: Елена Слобцева. Куколки. 2020 Фото: Михаил Вильчук