Преобразиться в нуле форм
Ольга Абрамова
03/10/2012
«…Нас будет трое… Казимир Малевич. Илья Чашник. Николай Суетин. Живопись и графика из коллекции Sepherot Foundation (Лихтенштейн)».
Государственная Третьяковская галерея, 6 сентября — 25 ноября.
Когда в 1919 году Казимир Северинович Малевич по приглашению Эль Лисицкого приехал в Витебск преподавать в Народной художественной школе, организованной Марком Шагалом, он был уже знаменитым автором нового направления авангардного искусства – супрематизма. Уже состоялась выставка «0,10» с «Чёрным квадратом» в красном углу, уже издан манифест «От кубизма к супрематизму. Новый живописный реализм», уже пережит опыт создания общества «СУПРЕМУС», членами которого были Любовь Попова, Ольга Розанова, Иван Клюн, Александра Экстер и другие. Октябрьская революция уже поманила возможностью «тотальной перекодировки мира», но по иронии истории дала роль комиссара по охране памятников старины.
Как всякий гуру, Малевич нуждался в учениках («Не следуй в одиночку по Пути» – гласит суфийская мудрость), поэтому и согласился переехать из революционной Москвы в Витебск – «живу в Витебске не ради улучшения питания». Харизматичный лидер, он быстро завоевал популярность у студентов, которые дружно предпочли его класс классу Шагала. Кончилось тем, что оставшись без учеников, Шагал, притомившийся к тому же на руководящем посту, уехал из Витебска навсегда.
Казимир Малевич. Прямоугольник и круг. 1915
Малевич, объединив последователей в группу УНОВИС (утвердители нового искусства), сосредоточился на теории – в Витебске написан его главный труд «Супрематизм. Мир как беспредметность, или Вечный покой». Ученики же принялись фанатично погружаться в систему супрематизма и применять её к действительности, оформляя советские праздники, создавая трибуны¸ флаги и другой агитпроп. В конце 1922 года Малевича позвали в Петроград. Ученики потянулись за учителем, чтобы развивать супрематический язык в рамках возглавляемого им Гинхука (Государственного института художественной культуры).
Деятельность УНОВИСа прекратилась в 1926 году, когда закрылся Гинхук. Ученики разбредались, отказываясь от Системы. Первоначально большая группа худела. Николай Суетин и Илья Чашник были среди самых преданных. «…Нас будет трое…» – эта цитата из частного письма Малевича как раз про них. Чашник не изменял учителю никогда. Возможно, он просто не успел – умер от перитонита в 1929 году 27-летним. Суетин похоронил друга, а потом и Мастера в 1935 и сосредоточился на дизайне – наступившие времена не предполагали никаких новых языков искусства, кроме соцреализма.
Николай Суетин. Супрематическая композиция с черным и зеленым. 1925
Времена, к счастью, изменились. Творчество Малевича и его учеников общепризнанно. Каждая новая встреча с ними, особенно на одной из самых важных экспозиционных площадок, вызывает понятный интерес. Чтобы попасть на нынешнюю выставку, которая проходит в здании ГТГ на Крымском валу, придётся пройти сначала сквозь длинную анфиладу залов искусства ХХ века. Прелюдии из главных русских шедевров от Гончаровой и Ларионова, через Кандинского и Татлина, мимо Родченко и собственного «Чёрного квадрата» нелегко соответствовать. Но слаженное трио так последовательно в своем высказывании, что всё получается, несмотря на то, что основу экспозиции составляет графика – около сотни небольших эскизов, зачастую на тетрадных листках; в описаниях так и значится: «бумага в синюю клетку».
Помогает этому и очень качественный дизайн экспозиции. Выставка совсем небольшая – всего два зала. Скрипучий паркет усмиряется в них серым покрытием с большим черным квадратом в центре первого зала. На этом квадрате – стенд для работ Малевича. Белое, серое, чёрное, немного металлических конструкций, правильно выставленный неяркий (все-таки графика) свет оформляют этот непростой для экспонирования материал.
«Малевичей» 14, но можно было бы ограничиться и меньшим числом, потому что два импрессионистских этюда маслом девятисотых годов, несколько ранних рисунков-почеркушек и особенно поздний почти передвижнический портрет матери художника говорят на совсем другом языке. На этом языке Малевич звучит менее убедительно. Только необходимостью капитализации коллекции можно объяснить факт появления этих работ в подобном контексте. Конечно, почитателям и специалистам важен любой новый материал, но право же, супрематическая композиция «Прямоугольник и круг» 1915 года и несколько супрематических набросков справились бы с ролью камертона этой выставки точнее. Особенно на фоне работ учеников – 54 листов и гипсового рельефа Чашника и 34 листов и живописного полотна Суетина.
Илья Чашник. Супрематическая композиция. Около 1925
Следуя за учителем, вдохновлявшимся новыми представлениями о космосе, о физических и химических законах, они тоже стремились «преобразиться в нуле форм и выловить себя из омута дряни академического искусства», чтобы обратиться к «первоформам мироздания». Искусство для них под влиянием идей учителя становилось умением «создать конструкцию... на основании веса, скорости и направления движения». Они соглашались, что «художник может быть творцом тогда, когда формы его картины не имеют ничего общего с натурой… Нужно дать формам жизнь и право на индивидуальное существование».
На выставке мы можем наблюдать, как простые геометрические фигуры – круг, квадрат, прямоугольник, крест – осмысляются как знаки новой художественной системы и даже нового мирового устройства. Или как под влиянием необходимости и жизненных обстоятельств эти космические вихри успокаиваются в орнаментах для ткани или в росписи тарелок.
Мы видим фанатичную работу над философско-теоретическими построениями учителя, и, вместе с тем, попытки выйти за пределы супрематизма. И Суетин, и Чашник искали собственный вариант беспредметной системы.
Николай Суетин. Женщина с черной пилой.
Нынешнюю выставку в ГТГ привез фонд Sepherot Foundation, базирующийся в Лихтенштейне и собирающий русское искусство, так или иначе оказавшееся за пределами России. Он появился в поле зрения российской художественной общественности в 2010 году и с тех пор регулярно участвует произведениями из своего собрания в выставках на самых уважаемых площадках. Учредители фонда анонимны. Но одного владельца можно назвать вполне определенно – это Александр Смузиков, фигурант списка «Форбс», известный своей нелюбовью к публичности (ни одной фотографии в Сети и никаких личных комментариев). Главная живописная работа Малевича в экспозиции «…Нас было трое…», супрематическая композиция «Прямоугольник и круг», только что висела на большой юбилейной выставке в ГМИИ как произведение из его коллекции.
К сожалению, невозможно не упомянуть об обстоятельствах, связанных с провенансом большой части работ, привезённых Sepherot Foundation. Они происходят из частной коллекции художника-кинетиста Льва Нусберга, составленной ещё в советские времена благодаря личному знакомству с наследниками и коллекционерами. В 70-е годы Нусберг вывез коллекцию в США. Галерист Гари Татинцян выкупил часть коллекции русского авангарда и вернул её в Россию, устроив в 2006 году в своей галерее выставку «Малевич – Суетин – Чашник – Ермилов: супрематический канон», откуда работы разошлись по коллекционерам, среди которых был и Смузиков. Сейчас подлинность некоторых произведений поставлена экспертами под сомнение, а Татинцян судится с Нусбергом из-за ущерба – и денежного, и репутационного. В то же время трудно поверить, что столь почтенная институция, как ГТГ, может позволить себе из каких-нибудь меркантильных соображений работать с непроверенными вещами. За подлинность работ ручается уважаемый специалист Татьяна Горячева – куратор выставки и автор научного каталога.
Николай Суетин. Супрематическая композиция
Выставку «…Нас было трое…» можно рассматривать с разных сторон – как монумент вере учеников в учителя или как попытку преодолеть диктатуру учителя и найти свой путь. Можно прежде всего иметь в виду детективный сюжет происхождения коллекции. Но главное ощущение, с которым покидаешь экспозицию, это сожаление о несбывшемся – такая мощная монументальная сила живет в этих маленьких бумажных листочках.
