Неофициальный официоз
13/11/2012
В новой галерее Red October, что на «Красном Октябре» в Москве, до 2 декабря проходит выставка Ильи и Эмилии Кабаковых «Памятник исчезнувшей цивилизации». Организаторы: Галерея Red October, Московский музей современного искусства (ММСИ). Экспозиция дала повод порассуждать о том, почему в преддверии восьмидесятилетнего юбилея самого известного в мире российского художника contemporary art представляемый им стиль «московский концептуализм» оказался едва ли не единственным, котирующимся и в мире, и в родных пенатах.
Показываемая в Red October выставка участвовала в Первой Киевской биеннале современного искусства Arsenale 2012, а впервые «Памятник исчезнувшей цивилизации» был показан в 1999 году в Палермо. Экспозиция представляет некий тотальный архив биографий, объектов, учреждений, связанных с жизнью искусства в стране, которой больше нет, – в Союзе Советских Социалистических Республик.
На тридцати семи стендах запечатлены инсталляции, которые тандем Кабаковых делал на тему артифицированного образа канувшей в Лету страны. Стенды отлично вписались в бывший большой фабричный цех. Они повешены на стены красно-серого цвета и своим оформлением напоминают одновременно «красные уголки», «доски почета» и стенгазеты 1960–1980-х годов. В центре зала на небольшом деревянном подиуме стоят макеты собственно памятника исчезнувшей цивилизации. Это наземный зеленый курган, вписанный в территорию общественного парка с лавочками и газонами, и подземный музей, в котором каждой инсталляции отведена комнатка. Музей под землёй – вроде захоронения под курганом. Так что вводится неизбежная и очень последовательная для концептуализма тема археологии культуры.
Выставка «Памятник исчезнувшей цивилизации». Макет подземного музея
На стендах инсталлированы макеты и материалы в обрамлении старых советских фотографий, создающих «шум времени». Поскольку большинство материалов и развернутых экспликаций к ним известны, постольку «целое» выставки монтируется в сознании довольно легко. И неизбежно проецируется на личность самого Ильи Иосифовича и его мифологического двойника. «Человек, который собирал мнения других» становится посетителем «Пустого музея». Живущие под потолком человеческие души из «Коммунальной кухни» предвосхищают дыру в потолке, сделанную «Человеком, улетевшим в космос из своей комнаты». «Коллекционер» занят созданием кунсткамеры собственной памяти и обязательно включит в нее артефакты, связанные с «Цивилизацией мух». «Лодка» его жизни плывет под его же жизни «Мостом». «Бездарный художник» с интересом наблюдает в зазеркалье «Человека, улетевшего в картину». «Человек небольшого роста» по достоинству может оценить «Сосредоточенность в шкафу»…
Все сюжеты вплетаются в удивительную автобиографическую канву. В мифической автобиографии Кабакова можно выделить несколько лейтмотивов. Первый, наверное, – осознание собственной малости, никудышности, никчёмности, то, что явно ассоциируется с «маленькими людьми» русской культуры и дало повод Борису Гройсу назвать наш концептуализм «романтическим». Второй лейтмотив, быть может, является следствием первого: желание убежать, скрыться, исчезнуть, стать «тише воды – ниже травы». Желание эскапизма. Третий – создание архива отработанных, обтёрханных в своей сальной банальности, неяркости, убогости вещичек и прочих «штучек» (вроде мух). Вещички оные так же не оригинальны в своей общеупотребительной «советскости», как слова на карточках другого классика московского концептуализма, Льва Рубинштейна. Четвертый – картография советского мирка (не мира). Намеком на неё является тема путешествий с лодками, лабиринтами, мостами. Возможно, пятый лейтмотив – это игра с масштабами в мире героя четы Кабаковых, когда слишком малое и тщедушное всё же в подсознании хранит память о чем-то Великом и Вечном или слишком мизерное (белые человечки) может быть посланцем неведомо грандиозного.
Выставка «Памятник исчезнувшей цивилизации». Стенды
Мир Кабаковых интересен потому, что в принципе он не замыкается на проблемах жизни творческой личности в затхлом совке. Он универсален, ибо обращен к неизбывной экзистенциальной травме человека вообще, к его комплексам по поводу себя, к фрустрированности в отношении проблем коммуникации с социумом (не важно, каким). Обращаться с этой экзистенциальной травмой нужно очень бережно. Так же бережно, как и со всем, что связано с темой раненой психики. В согласии с этим принципом бережности, тактичности экспозиция и инсталлирована.
Однако помещенная в контекст некоей моды на концептуализм в художественной жизни Москвы, выставка имеет опасность подвергнуться иным, не требующим труда и сострадания к материалу, зато очень востребованным интерпретациям. Они предполагают другой образ: выставленного на всеобщее позорище дурачка в ярмарочных балаганах.
То, как с наследием Кабаковых, шире – всего романтического московского концептуализма – обходятся власти, менеджеры, институции, СМИ, галеристы в мире и России, даёт повод думать, что образ ярмарочного дурачка им очень кстати. Он хорошо продаётся и оказывается «правильным» таким трендом российского современного искусства. Правильным для нашей авторитарной власти – ах, маленький человек, ну да, безобидный, жалкий такой – пущай будет. Поддержим. Правильным для пресловутого «запада» – о, мы и думали, что в России свободу личности калечат всякие там путины-медведевы. Купим. Правильным для российских институций – денег-то нет, базы для производства нового искусства и новых смыслов не имеется. Научим подражать методам и стилю Кабакова – временем проверено и властью поддержано. Пустим детей «лейтенанта Шмидта» по всему миру гранты выпрашивать. Наконец, правильным для российских галерей – в кризис во что-то новое вкладывать нельзя, и так всё на ладан дышит. Так что втолкуем покупателю: пусть приобретает то, что все считают правильным.
Такой создается круговорот концептуальной «правильности» в природе.
