Рай в преисподней
20/11/2013
«Есть метро!» Художественное оформление Московского метрополитена 1930–1950-х годов
Галерея ПРОУН, Москва, до 22 декабря 2013
В галерее ПРОУН московского арт-центра Винзавод до конца года проходит выставка «Есть метро!» Она уникальна тем, что собрана в основном из частных коллекций. Экспозиция может считаться предвестием юбилейных лет московского метрополитена, активное строительство которого пришлось на 1934–1935 годы, а первый поезд с делегатами VII съезда Советов стартовал 6 февраля 1935 года.
На модной волне любования и восхищения «большим стилем» тоталитарной советской эпохи выставка «Есть метро!» воспринимается ещё одним поводом для приятной ностальгии. На стендах вывешены чертежи станций, эскизы деталей оформления, свободные архитектурные фантазии на тему подземных дворцов пролетариата. Среди авторов – как именитые и признанные (Алексей Душкин, Алексей Щусев, Павел Корин, Александр Дейнека, Александр Лабас), так и малоизвестные. К таковым относится, например, работник цеха осветительной арматуры и художественного литья Абрам Дамский, чей раритетный архив с эскизами метросветильников впервые показали на выставке.
Общий вид экспозиции
Экспозиция, в которую включены материалы периода 1935–1953 годов, призвана отразить то, что называется духом времени. И сегодня, в период «ползучей реабилитации» сталинизма, очень соблазнительно думать о некоем «золотом веке» искусства тех времён, когда хотели делать рай (даже не на земле, а под землёй) и делали. Когда все были заряжены буйной энергией творчества, воодушевлены и прекрасны. Ну а миллионы замученных? Сегодня даже госчиновники могут ответить, что это издержки «эффективного менеджмента». Метро отвечает за самые радостные страницы летописи былой эпохи. Вроде бы делает это весьма успешно: большинство иностранцев в унисон восхищаются и умиляются архитектурой московского метро, о нём издают книги, снимают фильмы. Советским раем мы гордимся!
Коллаж «Есть метро!» 1935. Частное собрание
Интересно заметить, что реальное путешествие по старому московскому метро сегодня часто резюмируется так: «в общем, красотища, но трудно запомнить». То есть вот импрессия вроде бы сильная, а в деталях как-то смазано и стрёмно. Очень часто оформление советского метро сравнивают с декорацией ренессансных палаццо и в материале (полудрагоценные камни, которые часто брались из разрушенных церквей, – скамьи с виноградной лозой на станции «Новокузнецкая» были взяты с паперти взорванного храма Христа Спасителя), и в стиле. Действительно, в согласии с официальным курсом партии художники должны были ориентироваться на лучшие образцы европейской культуры. Ренессанс в первую очередь. Однако взглянем на выставленные в ПРОУН эскизы круглых медальонов «Спорт», созданных в 1938 году для зала станции метро «Динамо» Еленой Янсон-Манизер. Затем поедем на станцию и посмотрим на них воочию. Выполненные в фарфоре барельефы вызывают какое-то чувство неловкости, что ли. Ну ведь очень хотелось соответствовать Grand Art великих эпох. И техника, и форма тондо наследуют славным традициям эпохи Возрождения, рельефам флорентийского семейства делла Роббиа, наверное. Ну как же печально: все эти боксёры и конькобежки вписаны в круги так неуклюже, а пластика их разработана так несмело, что осознаешь, что главным стилем таких вот косноязычных рельефов было отсутствие стиля, полный отказ от личного языка и авторства.
Почему так? Почему майолика «В мастерской машинно-тракторной станции» замечательного мастера Евгения Лансере на «Комсомольской» (радиальной) выглядит лишь бледной копией его же шедевров? Скорее всего, прав профессор МГУ Михаил Алленов, считающий подобные опусы результатом круговой поруки безответственности и животного страха. Собственный стиль и речь художники метро переадресовывали тому народу, кому по логике тотального абсурда искусство и должно было принадлежать. Стёртость, обезличенность как бы «реалистической» манеры были условием попадания в мир того «Рая», адресом прописки которого аккурат оказывалась преисподняя. Более того, проявление собственной манеры, собственного метода было синонимом неблагонадёжности. Это приравнивалось к фронде, оппозиции, вредительству, в конце концов. Как же можно быть сложнее и умнее народа, который – творец истории?
Елена Янсон-Манизер. Эскиз рельефа для станции метро «Динамо». Тонированный гипс. 1938. Собрание семьи Манизер
Стёртость восприятия подземных чертогов обусловлена и тем, что сама архитектура их имитационна и симулятивна по определению. Точно сказал об этом академик Иван Жолтовский: «Станция метро строится из тюбингов, и её тектоника спрятана. Как бы вы ни делали станцию, её архитектура всегда будет декорацией. Только в одних случаях декорация изображает конструкцию, то есть подстраивается под неё, а в других делается откровенно, обнажая свою декоративную суть». Так что все эти залы с массивными колоннами, пилястрами, аркадами заимствованы из мира сценических иллюзий и могут быть названы так, как называется недавно изданная прекрасная книга Анны Корндорф о театральной сценографии барокко и Просвещения: «Дворцы Химеры». Сплошь и рядом порука коллективной безответственности и желание переадресовать результат партийным директивам «народного вкуса» способствуют рождению архитектурных мутантов, например, капителей размером с дом на станции «Проспект мира» или вписанных в стрельчатую советскую готику портретов майоликовых партизан на «Таганской» (кольцевой). Подлинно выдающиеся залы и павильоны метро, как то «Кропоткинская» (бывшая «Дворец Советов») и «Маяковская» Алексея Душкина и Якова Лихтенберга (мозаичные панно сводов «Маяковской» – Александр Дейнека), «Красные ворота» Ивана Фомина (наземный павильон – Николай Ладовский), появились скорее вопреки общему бесстильному стилю безадресных цитат.
Александр Дейнека. Эскиз люстры. Конец 1940-х – начало 1950-х. Частное собрание
Самое удивительное, но после долгого пребывания в подземном «Раю» наступает сильное утомление, вызванное тем, что, несмотря на кажущийся перфекционизм метродизайна, не даёт покоя ощущение неприятной скороспелости, даже небрежности исполнения. Тому тоже причины найдутся. Из архивных материалов мы узнаём, что в марте 1934 года поступил приказ сделать главные станции первой Сокольнической линии. Срок определялся в 25 (!) дней. Архитекторов и строителей отправляли на трудовые подвиги под страхом смертной казни. При этом никаких внятных установок архитекторы не получали: «Нам было сказано: имеются такие-то формы, такие-то своды и перекрытия – потрудитесь одеть на них одежду! Для нас было оставлено мало творческого простора. Мы уже не имели возможности войти в строение органически, создать цельную архитектурную конструкцию».
Честное слово: если выбирать между московским метро и парижским, то предпочту честный аскетизм последнего полинялому идеологическому спектаклю первого. В сегодняшней России с цинизмом, ставшим государственной идеологией, метро любимо всеми. В толпах снующих туда-сюда граждан есть иллюзия примирения народов и наций, солидарности и взаимовыручки. Хотя оговорки по Фрейду, изобличающие тотальную абсурдность «Рая в преисподней», случаются. Одна из них: недавно ставшая всеобщим помешательством тема потирания «на счастье» бронзового носа собаки пограничника работы скульптора Матвея Манизера на станции «Площадь революции». Нос овчарки сияет как золото и в такой трагикомической версии заставляет вспомнить известный ленинский афоризм, что искусство принадлежит народу. Каков народ, такое и искусство. А может быть – наоборот.
Алексей Душкин. Архитектурная фантазия. Выход со станции метро «Кропоткинская» в вестибюль Дворца советов. 1935. Собрание Наталии Душкиной
Фото: Сергей Хачатуров
Галерея «ПРОУН». 4-й Сыромятнический пер., 1, стр. 6, на территории «Винзавода»
proungallery.ru
