Что манифестирует «Манифеста»?
30/06/2014
«Манифеста» открылась, и сразу же стало ясно, что в городе появилось много современного искусства. Основная программа разместилась в Эрмитаже – большая часть в здании Генерального штаба, но и в Зимнем дворце, куда поместили шедевры модернизма и штучные инсталляции к месту. Светская жизнь оживилась. Приехало много гостей. Москвичи временно мигрировали в Петербург. Программа насыщена событиями, помимо основной программы длинный, если не сказать бесконечный список выставок параллельной программы и ещё много вернисажей, не вошедших ни в какие списки «Манифесты», но состоявшихся или намеченных на эту марафонскую дистанцию длиной в три месяца.
Основной проект, курируемый Каспаром Кёнигом, масштабен и включает в себя произведения, как созданные специально для «Манифесты», так и отобранные из уже некогда созданных. Среди порядка пятидесяти имен интернациональной по составу команды авторов есть и российские художники – это Тимур Новиков, Владислав Мамышев-Монро, Павел Пепперштейн, Вадим Фишкин, Елена Ковылина, Александра Сухарева. Первые два представлены ретроспективой творчества, отдельная зала, «капелла» Тимура затянута малиновой тканью, поверх которой развешаны его текстили (куратор экспозиции Екатерина Андреева), и обширная программа видео Мамышева-Монро, включая ранние сюжеты из пиратского телевидения, плюс его коллажи, расцарапки и живопись. Вслед за возносящимися к небу ракетами и самолетами Новикова размещена самая грандиозная по размерам инсталляция Хиршкорна «Срез», представляющая чудовищную руину разбомбленного бетонного здания высотой в несколько этажей. Это впечатляющий макет сооружения, призванного, очевидно, напомнить о происходящих в мире катастрофах геополитического масштаба, глобального тектонического характера, имеет непосредственно локальную привязку. Ведь это действительно срез петербургского дома, фасад которого обрушен, и мы видим обстановку квартир. По замыслу автора, в них должны были бы висеть картины Павла Филонова, Ольги Розановой, Казимира Малевича, напоминая о трагической судьбе русского авангарда, но это оказалось трудно осуществить.
«Срез» Томаса Хиршкорна. Фото: Глеб Ершов
После столь масштабного и пафосного высказывания, отсылающего к руинам Кифера на Монументе, надо нырять в нору – длинный затемнённый коридор с граффити и видео, где главными героями выступают эрмитажные коты, появление которых в кадре остроумно прокомментировано художником из Нидерландов Эриком ван Лисхаутом. Он шесть месяцев провёл в эрмитажных подвалах, изнутри проникнувшись жизнью своих новых товарищей, изучив музейный фольклор и байки про котов. Эта история с эрмитажными котами отсылает к началу экспозиции, к остроумной работе Хуана Муньоса «В ожидании Джерри» – небольшой тёмной комнате с крохотной норой, откуда идёт свет и доносится бодрая музыка из известного мультсериала. Джерри так и не появляется, и эта шутка художника – ироничная отсылка на видеопроекции, где ожидание события оказывается важнее его самого. Из катакомбной кишки, напоминающей об эрмитажных подвалах, вас выносит в зал, где выставлена видеопроекция перформанса «Равенство» Елены Ковылиной, проведённого несколько месяцев назад на Дворцовой площади. Под патетическую музыку Бетховена камера смотрит на происходящее с высоты ангела александрийского столпа, панорамно по всей площади, с дальних и ближних точек – на ряд людей, взошедших на высокие табуретки разной высоты с тем, чтобы в итоге оказаться одного роста. Политический жест Ковылиной – ясное высказывание на тему власти и общества, демократии и подавления свободы. Жаль, что проекция бледная, да и акция могла бы быть проведена в дни открытия «Манифесты», сразу включив публичное пространство в контекст всей программы. Далее спускаясь по полуциркульной мраморной лестнице вниз, вы смотрите вверх, на подвешенные высоко полотнища с репродукциями картин, просвечивающих друг сквозь друга. Это «Опера носового платка» Доменики Гонсалес Фёрстер, французской художницы, на открытии гулявшей в костюме и загримированной под главного героя фильма Висконти «Смерть в Венеции». Травестийный образ, созданный ею, чрезвычайно удачно корреспондировал с её легкими, воздушными платками, по сути величественными и торжественными оперными декорациями, создавая в целом несколько элегическую и возвышенную картину.
Доменика Гонсалес Фёрстер, французская художница, на открытии гулявшая в костюме и загримированная под главного героя фильма Висконти «Смерть в Венеции», на фоне своей «Оперы носового платка». Фото: Глеб Ершов
Остальные два десятка художников в Главном штабе представлены в основном уже созданными когда-то работами. Эта экспозиция, по сути, не что иное, как музей современного искусства с подбором работ художников, уже ставших классиками. Именно поэтому несколько залов там неожиданно отданы эрмитажному Матиссу, ради этого переехавшего с третьего этажа Зимнего в помещение Главного штаба. Матисс, тускло освещённый на салатных стенах, выглядит невесело. Это очевидная привязка к тому факту, что когда-то в России собирали и показывали самое актуальное западное искусство, что Эрмитаж – это музей, который вообще всегда был нацелен на самое современное искусство, особенно начиная с Екатерины II. Здесь же присутствие Матисса как самого современного среди других современных скорее озадачивает, нежели убеждает. Такой же абсолютно музейный Брюс Науманн с видеоинсталляцией 2001 года «Картографирование мастерской (Ни в коем случае Джон Кейдж)». Это же относится и к работам Оливье Мюссе – здоровенным квадратным холстам, выкрашенным одной краской – жёлтой, зелёной, фиолетовой и др., к живописи обнажённого тела послевоенной неоэкспрессионистки Марии Лассниг. В этом же ряду – инсталляции Ильи Кабакова и Дмитрия Александровича Пригова. За актуальную политику отвечают киевские фотографии Бориса Михайлова, сделанные на Майдане ещё до их критической фазы. В остальном вещи, сделанные под или для «Манифесты», носят подчёркнуто аполитический характер и преследуют скорее эстетические цели.
Борис Михайлов. Фото: Глеб Ершов
В Зимнем дворце есть несомненные удачи взаимодействия вещей с «Манифесты» с музейной экспозицией по принципу «современное искусство в традиционном музее». Это заключённая в русский дощатый дачный домик красавица люстра, облюбованная художником Тацу Ниси в одном из залов Эрмитажа. Правда, к огорчению, стоит сказать, что у художника был вариант включения в квартиру памятника Николаю I, но ему не удалось получить разрешение, что говорит о сверхосторожности городских властей, неохотно пускающих современное искусство в публичное пространство. Изящная вещь Катарины Фрич «Дама с собачкой» – многократно увеличенная сувенирная поделка из ракушек, выставленная в Будуаре, личных императорских покоях. Или скульптура Луиз Буржуа и небольшая экспозиция работ Джованни Баттиста Пиранези (все из эрмитажного собрания). Наконец, никогда не показывавшаяся в России, программная для художника, инсталляция Бойса «Экономические ценности» (1980), где на полках, выложенных буквой «Г», расставлены товары из универмагов ГДР. По указанию художника в том музее, где эта работа экспонируется, она должна быть показана в окружении картин, созданных между 1813 и 1883 годами – датами жизни Карла Маркса. Включение этой работы Бойса в ретроспективный блок контекстуально близко декларируемому «Манифестой» взгляду на постсоветское пространство двадцать лет спустя. Отдельно стоит сказать о несомненном подарке российскому зрителю – это привезённый холст Герхарда Рихтера «Эма. Обнажённая на лестнице» (1966).
«Эма. Обнажённая на лестнице» Герхарда Рихтера
Параллельная программа открыла новые выставочные пространства, среди которых – здание кадетского корпуса, арт-пространство на Выборгской стороне, музей стрит-арта на Шоссе Революции, а также Витебский вокзал, ставший одним из центров намеченной программы паблик-арта, в которой участвуют много молодых художников.
Основные вопросы к «Манифесте» можно сформулировать следующим образом. Неясной и так и не сформулированной внятно осталась кураторская концепция. Не прочитывается она и в основной экспозиции. Взаимодействие классического, музейного искусства с современным, диалоги и взаимодействия эрмитажного модернизма с послевоенным западным и актуальным настоящим? Это, пожалуй, удалось, но ведь не ради этого проводится «Манифеста», кочующая биеннале, призванная активнее отвечать на запросы не только местной художественной среды, но и шире – на проблемы глобального порядка. Отбор вещей был продиктован скорее желанием познакомить не столь искушённого российского зрителя с современным западным искусством, что, пожалуй, оправданно, учитывая его практически полное отсутствие в городе. Тем не менее и здесь не совсем понятна логика выбора и соседство одних работ с другими на экспозиции. Явно скромно выглядит программа паблик-арта – идя по Дворцовой, вы ни за что не сможете догадаться, что в Эрмитаже проходит масштабная выставка современного искусства. Полностью отсутствует реклама и в городе. Возможно, стоило побольше включать художников, активно работающих с городским пространством.
Но маховик «Манифесты» только запущен. Это долгоиграющий проект, от которого ещё можно ожидать многого.
