Золотое пересечение: модернизм и Финляндия
19/11/2015
«Золотое поколение. Модернизм в финской архитектуре и дизайне»
Главный штаб Эрмитажа, 14 ноября 2014 – 31 января 2015
Эта выставка получает в Эрмитаже особое значение: многое на ней будет понято зрителем интуитивно, только по той причине, что он живёт в Петербурге, и ещё потому, что обладает советским опытом. Общность географии сделает экспонаты ясными для любого петербуржца, на уик-энд выезжающему в Лаппеенранту, но далеко не каждому будут близки их исторические смыслы. Поэтому трудно сказать, как будут сейчас оценены все эти оригиналы рисунков, фотографии, архитектурные планы и модели, мебель, посуда, ткани. Между тем показанное справедливо именуется «золотым поколением»: кресло Ээро Аарнио значит теперь для финской национальной идентичности не меньше, чем вальс Сибелиуса.
Ээро Аарнио. Подвесное кресло «Пузырь». Фабрика «Аско». 1970. Из архива Ээро Аарнио © Photo: Studio Pietinen
Велик соблазн определить финские архитектуру и дизайн 1920–70-х годов чередой эпитетов, часть которых в равной мере можно отнести и к природе, и к культуре: это графичность линий, значимость и ценность всех частей, внешняя сдержанность и достоинство, внутренняя мощь, постепенный рост. Даже в экспозиционной логике заметен этот «рост» от частностей к общему, от отдельных вещей к предметной среде – точно так подлесок становится лесом.
Исторические и экономические условия здесь соединились с ландшафтом: идея единения с природой рождает форму, определяет материалы архитектуры, затем образует градостроительные планы. Аскетичность формы в понимании финнов является безусловно положительной ценностью. Программный отказ от пышного архитектурного декора был поддержан в Финляндии еще в 1920-е годы всеми: не только архитекторы и их заказчики, но и простые граждане понимали, что ограниченные силы и средства можно применить рациональнее. В России же до сих пор в большем почете «украшательство», чем борьба с ним.
«Новое движение» было в архитектуре всех стран, а модернизм стал художественным языком, чей алфавит одинаково понятен повсюду, однако финны – единственные, кому удалось максимально воплотить в жизнь жизнестроительные амбиции, заложенные в искусстве авангарда. Целый период в истории финского зодчества – 20 лет между двумя мировыми войнами – носит название «белого функционализма». Это время обретения Финляндией независимости, когда Алвар Аалто, Уно Ульберг, Паули Бломстедт и другие зодчие осознали и выразили «финскость» архитектуры – она перестала связываться с мифологическим пантеоном и плетёными узорами, как было в национальном романтизме на рубеже веков, а стала заключаться в отношении архитектора к жизни, выраженном через то, что он строит.
Вуокко Нурмесниеми. Платье «Богатый вечер». Ткань «Кольца». Фабрика «Вуокко». 1967. Фото: Mакс Петрелиус. Музей дизайна
Пусть финская независимость и связана напрямую с русской революцией, но финская архитектура того времени по сравнению с работами советских конструктивистов совершенно лишена пафоса, хотя её тоже двигали подобные идеи – правда не всеобщего братства эксплуатируемых народов, а национального единства одного небольшого и трудно живущего народа. В отличие от Мельникова или Гинзбурга финские функционалисты не метили в будущее – они ставили перед собою другую задачу, которую решали ежедневной работой. Любая их постройка призвана в первую очередь внятно и рассудительно объяснить всякому, для чего она. Своим существованием дом не только демонстрирует новые возможности, но и заключает в себе свой собственный идеал, будь то ленточные окна, большие открытые пространства, совершенно иначе организующие людские массы, – и только затем здание выступает манифестом.
Произведения финского модернизма, отделенные от современного зрителя всего двумя-тремя поколениями, кажутся «безвозрастными». Стаффажные автомобили и наряды прохожих на фото выглядят старомодно рядом с построенным на рубеже 50-х годов отелем «Палас» на набережной Этеляранта, и остаётся только представлять, как эти здания опережали свое время – при том, что на кадрах кинохроники, которые показывают на выставке, видно, как скромно и даже бедно живёт Финляндия в первые годы после Второй мировой войны.
Построенный на рубеже 50-х годов отель «Палас» на набережной Этеляранта
Среди выставленных архивных фотографий есть те, где изображен построенный на советско-финском фронте блиндаж и мебель, сделанные солдатами по проекту архитектора и дизайнера Илмари Тапиоваара, будущего автора всемирно знаменитого стула «Domus». Внимание к деталям этой вернакулярной постройки и качество работы, заметное даже на чёрно-белой фотографии, не спутаешь ни с чем: закруглённый козырёк, вколоченные у входа бревенчатые плашки – сказывается результат многих поколений скандинавской культуры работы с деревом. А уже в 1960-е годы финские архитекторы и дизайнеры одними из первых обращаются к вопросам стандартизации в деревянных домах для поселка «Маримекко», и быстровозводимые сборные ячейки до сих пор актуальны в современной архитектуре.
Во второй половине XX века «интернациональный стиль» не обращал внимания на государственные границы и мало считался с политическими системами: дизайнерские решения, подсмотренные у Юрьё Куккапуро или Ээро Аарнио, зачастую теряя свое авторство, проникали в 60-е годы на кухни простых советских граждан, вызывая не меньше радостных эмоций, чем в кварталах новостроек района Тапиола в Эспоо.
Илмари Тапиоваара. Проект меблировки квартиры. Студенческое задание в Центральной школе промышленного искусства. Музей дизайна
С финнами петербуржцы делят одно северное небо, низкое и бесцветное в это время года, однако существенно разнится «скайлайн». Меньше трёхсот километров на север, через Выборг с до сих пор инопланетно выглядящей библиотекой Алвара Аалто, и сталкиваешься совсем с иным «чувством формы». Ещё Александр Блок написал: «Там открывалась новая страна / И русский бесприютный храм глядел / В чужую, незнакомую страну». В 1907 году ХХ век уже начался, но ещё не состоялся, в российской столице продолжали возводить новые дома в стиле «северного модерна». Мир находился на пороге авангарда, и воплотить в жизнь его самую притягательную сторону смогли финны. Именно они первыми сделали авангард частью повседневности, найдя ему место между скал и сосен, впустив в жилище не вихрь идей, а дав там место новым предметам, – тогда мечтам о будущем впервые удалось придать осязаемую форму, удивляющую нас до сих пор.
