Класть ли ключи в стеклянный короб?
12/02/2016
Теоретический вопрос: где следует находиться искусству? В специальных, отдельных местах или повсюду? Это не о том, в каком количестве произведения искусства могут быть размещены в публичных пространствах, чтобы не возникал перебор. Но есть такой футбольный термин – «играть на чистых мячах». Некто превосходно играет, когда ему никто не мешает. Но как только начинается давление со стороны, то всё идет гораздо хуже. Речь о том, в состоянии ли искусство происходить, когда оно не представляется отдельно (ну, все знают, что в музее будет именно искусство, и идут туда, соответственно настроившись), а в любой среде. Даже не обязательно в городе, а когда вокруг него отсутствует рамка, стерильность. Хотя бы и в галерее, но когда оно не в точности соответствует ожиданиям публики. Я знаю, как это в литературе (можно жить и вне жанров, например), а что в искусстве?
И тут обнаружилось интервью Кристиана Болтански изданию «American Suburb X» – «Американские пригороды» (очень приблизительно, не пригороды, конечно, а ровно «субурбы»), «On Life, Death, God and Working Very Little: ASX In Conversation with Christian Boltanski (2015)». Оно появилось в самом конце декабря, интервью брала (великолепно это сделав) художница Sabine Mirlesse. Фотографии к той статье взяты в открытом доступе, всё это пресс-релиз и разные репортажи с выставки «Take Me – I’m Yours» (о ней дальше).
В интервью сразу о том, о чём был мой вопрос (это вынесено под заголовок): «I believe that the function of art is religious. Don’t forget that European cities are founded on a small dose of that notion. There would be a cathedral, people would come to pray, kicking off the spectacle and at the same time, the city would begin to get rich. It works the same way today. Art functions this way». То есть вроде бы искусство тут нечто возвышенное, никак не соотносящееся с моей проблемой. Но если по частям: «считаю, что функция искусства религиозна». Ну, просто символ веры для тех, кто любит искусство в обстановке, очищенной от всего, кроме выставочного дизайна. Но дальше-то: «Не забывайте, что европейские города основаны на частице этого понятия. Там всегда был собор, куда люди приходили на мессу, там возникало уже и зрительское соучастие, ну а города принимались богатеть». Такая религиозность обеспечивает конкретную жизнь, вокруг нее всё собиралось и начинало происходить. Вовсе она не склоняла куда-то отчуждённо воспарить. Искусство тоже не для того, чтобы радовать как-то отдельно: «Схожим образом это работает и теперь. Сейчас эта функция у искусства». То есть искусство – именно что не в отдельных, специализированных пространствах и не является отчуждённым развлечением. Ответ на мой вопрос есть, но, собственно, это же просто ещё одно частное мнение, которое тоже ничего не решает. Да и зачем тут что-то решать? Это уж кому как: кому-то отдельное и воспарившее, а кому-то надо вписать его в вовсе не стерильную реальность города и жизни вообще. Даже и не вписать, а выявить его там.
У Болтански ещё такая фраза: «There is the idea of the sacred – that for something to be dear, or worthy, that it must be touched by the saint» (Существует идея священного: для того, чтобы нечто сделалось дорогим, ценным, его должен коснуться святой). Тоже, в общем, на тему роли художника: не так чтобы он сам святой, но он должен добавлять что-то вещам, которым следует это добавить. Но это уже больше о самом Болтански, который хорошо крутит тему во все стороны. Само интервью было связано с выставкой «Take Me – I’m Yours» (Возьми меня, я – твоё) в парижской La Monnaie. Интервью настолько хорошо, что нельзя не привести хотя бы начало:
Кристиан Болтански: Впервые на недавней памяти я попал на интервью, в котором участвуют бутылка виски, журналист и полное отсутствие еды.
Сабина Мирлесс: Но мы можем и переместиться – у меня образовалось время! Вообще, я вдруг чрезвычайно разволновалась, я же ни в коем случае не должна задать вам вопрос, на который вы уже отвечали миллион раз. Это вечная проблема с такими важными художниками, как вы.
К.Б.: Нет, я должен оставаться здесь, на выставке у меня сегодня event. Но знаете, никто ни разу не спрашивал меня о том, нравятся ли мне спагетти. Впрочем, я допускаю, что это не очень интересный вопрос.
С.М.: Вам нравятся спагетти?
К.Б.: Да, мне очень нравится паста.
С.М.: А какой тогда ваш любимый соус?
К.Б.: Песто.
С.М.: И вы сами себе готовите?
К.Б.: Да, довольно часто.
С.М.: Но вы знаете, сейчас паста не считается слишком респектабельной – все эти антиглютеновцы...
К.Б.: Всё это меня не волнует.
С.М.: Хорошо. Итак, можете ли вы немного рассказать о выставке под названием «Take Me – I’m Yours», проходящей в La Monnaie?
Вот так и надо начинать разговоры о выставках. Болтански пояснил, что это совместная идея – его и Hans Ulrich Obrist'а, они уже делали схожее двадцать лет назад в Serpentine (Лондон). Приглашены разные художники, а посетители могут забирать себе всё, что им приглянется.
Болтански (слева) и Обрист
Его пояснения: «Здесь меня интересует многое, особенно – состояние радости, в которое приходят люди, как дети в конфетной лавке. У нас уже было тридцать пять тысяч посетителей! И в ней участвуют художники всех поколений, разные. В музеях обычно запрещены две вещи: касаться и красть. А тут вы можете и касаться, и красть сколько угодно. Более глубокий аспект – значения, метки. Обычные почтовые открытки получают другое значение, когда оказываются в контексте La Monnaie, в сумке La Monnaie и т.п. Это как священная вода из Лурда. Она ведь просто вода, но когда её поместят в хорошенькую маленькую бутылочку, то она начинает лечить».
Дальше: «Что создаёт объекту значение? Конечно, можно растиражировать Ван Гога, сделать тысячи копий, но что с того – отсутствовал бы опыт поездки в Амстердам, часовое ожидание в очереди под дождём, не более тридцати секунд перед каждой работой. Вы не смогли бы получить это религиозное ощущение». Это то самое религиозное отношение, о котором было вначале – такое оно нелинейное, ныряет и выныривает. Понятно, если лучше бы в Амстердам и час стоять под дождем, то сопротивление среды никак не вредит, а наоборот.
Ещё: «Можно быть уверенным в том, что каждый хотел бы понять разные тайны. Есть замок и есть человек, который ищет ключ, чтобы его отомкнуть. Но что до меня, никаких подходящих ключей нет. Есть только поиск ключа. Вы можете заняться этим как художник, как богослов, как философ, как ученый. Каждый пробует понять, каждый пытается понять свои возможности и судьбу. Вокруг множество того, что мы хотели бы понять, и мы никогда не получим надёжных ответов. Но, как по мне, искать их надо. Если вы пошли на религиоведение в университете, то это потому, что искали ответы. Для меня люди, которые полагают, что они знают все ответы, очень опасны, любой вопрос должен приводить к следующему вопросу. Он – необходимый поиск ответа, ключа. При полном осознании, что никакого ключа или ответа нет. Все ответы – ложь. Сам этот поиск есть составляющая ума».
Ещё о выставке: «Вот одежды, например, в соседнем зале. Они были кем-то прежде любимы, были выбраны. Особам, которые их носили, они разонравились, они освободились от них, не захотели больше носить. И вот они здесь – как будто пройдя сквозь смерть: у них не стало ни истории, ни памяти. Но теперь кто-нибудь приходит на выставку, рассматривает пиджак и решает, что он ему нравится. Когда они с удовольствием разглядывают костюм, они дают ему новую жизнь. Новая жизнь! Это своего рода перевоплощение, реинкарнация, да. Я думаю, что с людьми это работает примерно так же. Когда вы смотрите на женщину с любовью, вы даёте ей новую жизнь. Если я смотрю на неё как на исключительную, это всегда потом будет будоражить её память и так далее. Но я не могу это делать для каждой или каждого».
Да там всё интересно, но тут же блог, а не рассмотрение различных аспектов Болтански. Ну, ещё немого цитат: «Что я сегодня ненавижу, так это то, что молодые художники так профессиональны. Наихудшие слова, которые только можно сказать художнику, что он – профессионал. Наихудшая позиция американцев – то, что „всё под контролем”, хуже этого сказать вообще ничего нельзя».
А ещё так: «Если я положу какие-нибудь ключи в стеклянный короб и выставлю его в музее, то они больше не ключи, а изображение ключей. Если я сфотографирую ключ, он уже не реальность, он изображение реальности». Да, при этом ключей (см. выше) и быть не может, но даже если никакого ответа и не получишь, вопросы задавать надо. Например: а что будет, если положить ключи рядом со стеклянным коробом?
10/11/2015 - Town-арт, городское кабаре
