Василий Ломакин, человек сквозняка
31/10/2016
Здесь подборка поэта Василия Ломакина. Картинки свои он публикует в Фейсбуке, но моя заметка не о том, как литератор хочет быть художником. Возможно, она о том, что сейчас граница между искусствами размылась, точнее – какие-то стенки между ними становятся до того прозрачными, что их по факту нет. Ну, совсем они не пропадут, иначе все запутаются окончательно, но они уже такие... проницаемые. Работы Ломакина тут за сентябрь–октябрь. Не избранное в варианте зе бест оф, а по ходу процесса.
Коммерция
Искусство сейчас в достаточной степени основывается на консенсусе о том, что им является. Значимые авторы или тренды будут определяться арт-сообществом, а не со стороны – на основании традиции или каких-то внешних факторов. Плюс к этому существует определённая гибкая конвенция уже и среди авторов и вообще всех, кто участвует в процессе. Это неплохо, потому что дела довольно сложные. Конвенциональность обеспечивает некоторое облако смыслов, в котором работать надёжнее, в нём люди связаны друг с другом и с трендами, что ли. В одиночку при неопределённости работать сложно, а конвенция даёт опору. Конечно, она не сводится к мнениям о доминировании такого или сякого подхода, всё тоньше.
Излитие
То, что связано с современным искусством (с литературой определенного типа – тоже), оказывается некоторым лабораторным вариантом работы с новизной в той нечёткой среде, которая производит смыслы. Новые смыслы определяют и новые пространства. Экспозиции не столько даже представляют именно работы, сколько – совокупность новых умственных построений, текучесть мнений. Вот это, текучесть, оказывается главным (подробнее об этом – здесь). Что-то неведомое и невидимое происходит, фиксируется каким-то образом и разными способами.
Пятидесятница
Но речь не о том, что Ломакин реализует такой вариант как литератор (он это, по-моему, делает), а в картинках просто его иллюстрирует. Само собой, нет и бытовой стороны: поэт такой-то на досуге рисует красивые картинки, а другой – фоткает закаты, а ещё кто-то отлично выпиливает лобзиком. Впрочем, тут отличие сразу видно: в этих вариантах результаты будут похоже один на другой. О том, какой Ломакин поэт, тут писать не место (на эту тему есть очерк Кирилла Кобрина), тексты Ломакина можно найти в сети. Здесь он работает наглядно на визуальном поле (ну да, добавляя названиями какие-то свои связи – смутные, но, разумеется, не для него смутные).
Говорил он с горем / Фрейлинам дворца
По технике понятно. Берутся некие исходники, которые прогоняются через некие фильтры, исходники могут ещё и склеиваться. В общем, компьютерные дела, к тому же чисто онлайновые – вряд ли можно представить существование его работ в «твёрдом виде»: пикселей для распечатки не хватит. То есть работает тут вовсе не итоговый результат (продукт «картинка») и не совокупность произведённого контекста вокруг заданной темы (как, скажем, на выставках, имеющих на уме работу с субстанцией меняющихся смыслов). Он вне арт-конвенции, но при этом у него есть какое-то своё стабильное основание, дающее возможность индивидуальной работы с нечётким, смутным, меняющимся. Короче, в одиночку он делает примерно то же, что остальные визуальщики сообща. Какая-то тут компактная, концентрированная версия. Потому что у него есть машинка, способ перевода в визуалку (в данном случае) чего-то неопределённого и постоянно меняющегося – доводимого картинкой до осязания.
Страх
Машинка – это вовсе не его метод производства картинок. Там понятно: исходник, некоторые манипуляции (ну, разумеется, ещё и то, почему в данный момент он работает именно с этим исходником, производя именно такие манипуляции). В некоторых случаях он вместо названия укажет исходник, но даже такой вариант не приклеит работу к исходнику, зато конкретно виден сдвиг, возникший между изображениями. Даже когда он вроде не очень-то и сильный, всё равно видно, как тут что-то произошло, передёрнулось – и нет шанса представить, как именно было в оригинале.
Александр Дейнека
Митрополит Введенский с женой
Иногда сам приём будет расталкивать остальное – тоже дело, может же приём иногда конкретно продемонстрировать себя и свое действие.
Зима в Москве
Могут быть случаи, когда примерно одна тема даёт совершенно разные результаты. Разумеется, в разные моменты всё по-разному. К тому же поди пойми, об одном это или нет, в одном ли слое сознания лежат эти две картинки.
РККА
Военный лётчик
Но вот контексты... На выставках некие заданные контексты (прежде всего – тема выставки) создают сдвиги исследуемой (скажем так) субстанции, а итог производит уже свои, новые контексты. Вообще, сейчас всего много, например – новостей, так что всякая из них по факту (когда вменяемая) на 95% должна состоять именно из своего контекста. Еще 2% – сама новость, оставшиеся три – ещё что-нибудь. По-хорошему, СМИ должны бы теперь продавать публике не новости, а контексты, и это бы читалось. Ну, мне так кажется. Но не бэкграунд, не справки по теме, а именно контекст.
Флаг из денег
Здесь не так, и вот эта машинка... Собственно, она у него должна быть примерно той же и в поэзии. То есть, просто та же машинка. Для меня Ломакин чрезвычайно сильный поэт, так что внимание к машинке совершенно не иллюстративно. Что-то всё же следует процитировать (цитаты будут из этой подборки).
Дворы исполнены горящими дворцами
Дворцы исполнены горящими ларцами
И мы обнявшись со своими мертвецами
И будем Родина сама
И счастье побежит нестрашными шагами
За нашими несчастными сердцами
За край земли, за грань ума
Не сцы, они мёртвые
По факту в его визуальных действиях, вполне намеренно механических (работа фильтров и т.п. не скрывается), ещё и какой-то, не так чтобы бесчеловечный, но объективный процесс. Будто тут заодно демонстрируется, как возникает/производится майя. Ну, майя уже второго порядка (реальность модифицируется ещё раз, поверх уже имеющегося артефакта) –
это ничего: она производится на основании представления людей о первой майе, и логично допустить, что механика в обоих случаях схожа. Вторая майя может быть разной – мягкой, скучной, нежной. У Ломакина она жёсткая.
Покров
Или даже не так. Там есть щель: которой, в общем, Ломакин и занят. Майя бы длилась в копиях, напоминая о себе во всех видах и предысториях. А у Ломакина же будто полное освобождение от исходного контекста. От него очищены даже картинки, исходники которых совершенно однозначны. Как-то даже так: майя вышибается следующей майей, и в этот момент там есть зазор, щёлочка: возникает сквозняк. На нём-то всё и работает, машинка. Разумеется, отсутствие видимого, итогового контекста, предоставленного в виде продукта, не говорит об отсутствии связей всего на свете внутри самого Ломакина. Наоборот.
Закон о иероглифах
безчто безгде
и с какой целью
и счто сгде безцельно
и что где
творится с целию
и то де есть
Дрезденский ангел
Разумеется, это не так, что машинка шлёпает шедевр за шедевром. Во-первых, что они сейчас вообще такое? Во-вторых, машинка, фиксирующая перемены, работает постоянно, результаты в таком режиме будут всякими. Даже за сентябрь–октябрь работ у него куда больше, некоторые из них не прочитываются – или я это сделать не могу, или они и не предполагали прочтение. Возможно, некоторые были просто фиксацией чего-либо, не связанного с производством артефактов (визуального или текстового). Тут не медленный, разовый вариант (скажем, выставочный проект: «что мы теперь все ощущаем по такой-то теме»), она работает постоянно.
Недоумение луговых людей
Комментарий тоньше чем гробница книги
Что небо имеет приятный запах хорошего
Идти холодно в середине разговора
Но легко ни в коей мере не цвет
И взять пальцами каменный дом
Называется долго-солевая бумага
Dat rosa mel apibus
Ещё раз: что тут работает? Практика вроде простая – обработка картинок. Но вполне простой практикой будет и рисование карандашом. Работы разные: по наличию фигуративности, по её отсутствию, по наличию или отсутствия цвета и т.п. По читаемости смыслов, разной в разных случаях. Эти фактически скриншоты произведены чем-то единым, скажем, субъектом, реагирующим на разнообразие сквозняков. Тут что-то всё время происходит, смутное, субстанциональное, улавливаемое не через прямую речь, а какими-то касательными движениями. А уловленное – как-то действует уже само, этот транслируемый Ломакиным сквозняк.
