Самые необычные истории работ из коллекции Зузансов
Рассказывает меценат и коллекционер искусства Янис Зузанс
08/08/2017
С 29 июля до 17 сентября в Латвийском Национальном художественном музее проходит выставка коллекции меценатов искусства Яниса и Дины Зузансов «TOP no top» («ТОП в процессе создания»). Одновременно с выставкой под эгидой издательства «Neputns» вышло первое издание с достаточно масштабным обзором коллекции Зузансов: книга, в которой представлены репродукции около 200 произведений искусства и их истории. Arterritory.com также попросил Яниса Зузанса поделиться самыми интересными сюжетами, неизбежно связанными с коллекционированием искусства, – страстью и увлечением, чьим воплощением со временем стало объёмное собрание из примерно 5000 единиц. Каждая работа в нём таит в себе свой рассказ – ведь она была выбрана осознанно и приобретена с определённым смыслом.
Хотя в своё время в интервью Arterritory.com коллекционер признал, что иногда процесс приобретения бывает даже важнее самого произведения искусства, собранные в этой статье истории важны не только в контексте коллекции Зузансов, но и в общей истории искусства Латвии. Это – рассказы об упорстве на пути к тому, к чему так сильно стремишься, о роли других участников этой «охоты за искусством» и об общем процесса развития искусства. Кроме того, это необычные повествования, которыми произведения искусства зачастую могут похвастаться помимо своего эстетического и идейного содержания, и признания в их глубоком эмоциональном влиянии на своего владельца.
ДОСТИЧЬ НЕДОСТИЖИМОГО, ИЛИ ВОПЛОЩЕНИЕ МЕЧТЫ КОЛЛЕКЦИОНЕРА
Бирута Баумане. Воспоминания детства. Рынок в Лабренчи. 1972. Холст, масло. 92 x 117,5 см. Коллекция Зузансов
Бирута Баумане. «Воспоминания детства. Рынок в Лабренчи»
Порой побороться за приобретение какого-то произведения искусства коллекционеру приходится не с конкурентами (другими коллекционерами), а с самим автором. Путь картины выдающегося латвийского живописца Бируты Баумане «Рынок в Лабренчи» в коллекцию длился целых семь лет. Янис Зузанс вспоминает, что госпожа Баумане была довольно категорична – если она что-то и продавала, то только из собственноручно отобранной перед этим выборки работ. И хотя на полках мастерской и у стен выстроились рядами бесчисленные полотна, художница предложила коллекционеру всего три небольшие работы, из которых выбрать он мог только одну. На первоначальный интерес Зузанса к «Рынку в Лабренчи» художница сразу ответила отрицательно, так же как и на просьбу коллекционера о какой-нибудь другой работе периода 1960-х годов.
Через несколько лет госпожа Баумане вновь созрела для продажи одной из своих работ и в этот раз позволила коллекционеру выбрать её самому. Но «Лабренчи» всё-таки ещё были по-прежнему недоступны, как и вся уже ставшая своего рода «иконической» серия картин с цирком. В тот раз коллекционер выбрал крупноформатную экспрессивную работу «Сельский музыкант». Однако уже на следующий день госпожа Баумане позвонила и сказала, что не спала всю ночь, потому что поняла, что продажа работы была с её стороны глупостью. Картину пришлось везти назад.
В коллекцию Зузанса «Рынок в Лабренчи» всё-таки попал – но уже после того, как художница отошла в мир иной.
Аусеклис Баушкениекс. Барышня с картины. 1998. Холст, масло. 86 x 79 см. Коллекция Зузансов
Аусеклис Баушкениекс. «Барышня с картины»
Ещё с детских лет коллекционеру было очень близко искусство Аусеклиса Баушкениекса – особенно работы периода 1970-х и 1980-х годов, в которых художник свою обращённую на социалистические реалии иронию умел мастерски облечь в как будто бы совершенно невинные образы: «Это – добавленная стоимость Баушкениекса. Эти соль и боль внутри и своего рода усиленная ирония, представленная весьма утончённым способом, так что она воспринимается именно на уровне подсознания». В своё время Зузанс присмотрел работу этого периода «Рассказы о проказах», однако жена Баушкениекса Нина не разрешила продать картину. Зато коллекционеру посчастливилось приобрести другую вещь этого периода – «Барышня с картины», к тому же быстрым и хитроумным способом – всё произошло, пока Нина вышла в магазин за покупками…
Карлис Миесниекс. Саломея. 1926. Холст, масло. 108 x 168 см. Коллекция Зузансов
Карлис Миесниекс. «Саломея»
«Саломею» Карлиса Миесниекса Янис Зузанс приметил, читая изданную ещё в советское время монографию о художнике. Судьба эффектной драматичной работы была неизвестна, однако после долгих поисков с помощью людей из местного мира искусства всё же удалось выйти на её след. Работа нашлась у сиделки жены Карлиса Миесниекса, однако эта женщина не желала её продавать. Прошло пять лет, в течение которых коллекционеру пришлось неустанно напоминать о себе, и тогда владелица картины решила всё-таки продать картину. Эта работа – одно из последних приобретений коллекции Зузансов.
Ото Скулме. Портретная композиция. 1923. Холст, масло. 138 x 103 см. Коллекция Зузансов
Ото Скулме. «Портретная композиция»
Абсолютная легенда искусства Латвии – «Портретная композиция» Ото Скулме – долгое время была депонирована в основной экспозиции Латвийского Национального художественного музея как один из главных образцов живописи межвоенного модернизма.
В середине девяностых годов эта картина была продана в коллекцию Айнарса Гулбиса, однако позже коллекционеру пришло невероятное предложение перекупить её. Янис Зузанс рассказывает: «Такое предложение, хотя и кажущееся абсолютно невероятным, бывает только раз в жизни. И ты его принимаешь или же не принимаешь».
ВЫСЛУШАННЫЕ РАССКАЗЫ: СЛОМАННЫЙ ТИДЕМАНИС И ЗАШТОПАННЫЙ ПУРВИТИС
Вилхелмс Пурвитис. На осенних полях. Конец 1920-х годов. Картон, масло. 72 x 101 см. Коллекция Зузансов
Поломанная картина
В коллекцию как-то поступило несколько картин Яниса Тидеманиса из Канады. Они были в чрезвычайно плохом состоянии – особенно живописные работы на картоне, которые были совершенно иссохшими. В процессе работ по документированию полотен фотограф нечаянно опрокинул одну из картин, и она просто переломилась пополам – ровно на две части. После проведения процесса реставрации, когда части картины были сложены воедино, работа была склеена и зафиксирована специальными креплениями, об этом трагичном сюжете больше ничего не напоминает.
Крест на цветах
В свою очередь, особую историю оказалась способна поведать другая работа маслом 1930-х годов Яниса Тидеманиса. Во-первых, интересно, что изображённые на ней цветы в действительности написаны поверх какой-то другой работы, во-вторых – в боковом свете можно увидеть, что по холсту однажды был прорезан большой крест. «Художник, видимо, бывал экспансивен, однако цветы у него вышли фантастически экспрессивными».
Великолепный Пурвитис на загаженном голубями картоне
Однажды коллекционеру попалась какая-то совершенно замызганная, измятая, продырявленная и загаженная голубями работа, но – кисти Пурвитиса. Найденная где-то под Елгавой в каком-то сарайчике, в Риге она пережила полный химический и спектральный анализ и реставрацию. «С этого потрёпанного куска картона возродился чудесный Пурвитис. К тому же такой совершенно нетипичный – пейзаж Земгале с полями и дорогой вдалеке, скорее всего, ведущей на Елгаву».
В холст впитался сахар
Свои особенные рассказы нам могут поведать и задники полотен. По большей части они свидетельствуют о достатке художника и его возможностях в то время. Многие работы 1920-х годов были написаны на холсте от джутовых мешков. В них ещё впитался сахар, они были зашпаклёваны, и кое-где на них видны печати и надписи Latvijas cukurs («Латвийский сахар»).
Ещё на задниках картин накопились наклейки, позволяющие проследить, в каких экспозициях они принимали участие.
КОЛЛЕКЦИЯ ЛАТВИЙСКОГО ХУДОЖЕСТВЕННОГО ФАРФОРА МЕЖВОЕННОГО ПЕРИОДА – с полки товаров высочайшего спроса
Александра Бельцова / Baltars. Девушка с веером. 1925. Фаянс, роспись поверхностной глазурью, позолота. Ø 35 см. Коллекция Зузансов
Тарелка мастерской «Baltars» с росписью Александры Бельцовой «Девушка с веером»
В разделе выставки «Кабинет коллекционера» можно увидеть также коллекцию художественного фарфора семьи Зузансов, в том числе её последнее приобретение – найденную в Америке выполненную в латвийской мастерской росписи фарфора «Baltars» тарелку с авторской работой Александры Бельцовой. По этому поводу Янис Зузанс напоминает сюжет из недавней истории художественного рынка Латвии, а именно – что ушедший в своё время в забвение художественный фарфор межвоенного периода из таких мастерских, как «Baltars», «Ripors», «Burtnieks», фабрик Кузнецова или Йессена, на яркий свет прожекторов арт-рынка вновь вывел российский миллиардер Пётр Авен: «Ещё лет 15 назад никто этим фарфором не интересовался. Его цена была в пределах нескольких сотен латов. Авен начал его скупать, делал это публично и довольно агрессивно. Благодаря его активным действиям интерес возрос, возросли также цены. Сегодня цену тарелки Baltars устанавливает её диаметр: сколько сантиметров в диаметре, столько и тысяч евро. К тому же работает ещё и система коэффициентов – если в росписи есть сюжет ар-деко или конструктивизма, то цена умножается на два. Следовательно, тарелочка величиной 24 см стоит как минимум 24 тысячи евро, но если это очень интересная тарелочка, цена может достигать и 50 тысяч евро. Этот сегмент латвийского рынка искусства действительно активен!»
ПЯТЬ МОЩНЫХ ЭМОЦИОНАЛЬНЫХ ЗАРЯДОВ
Кристапс Гелзис. Знамя. 2013. Полиэтилен, клейкая пластикатная плёнка, пигмент акрила. 175 x 210 см. Коллекция Зузансов
Кристапс Гелзис. «Знамя»
Как одну из самых сильно эмоционально заряжённых работ в коллекции Янис Зузанс называет живописную работу на плёнке Кристапса Гелзиса «Знамя»: «Такое символичное для нас и такое предрешённое. Удивительно, какого трагизма с помощью изображённой на картине траурной ленточки способен достичь художник! Это – наше государство, но мы прикрепляем эту чёрную ленту. Мы никак не можем от этого освободиться. Это сводит с ума. Отпустим этот траур! Время прошло, надо смотреть в будущее. Подведём черту! Надо думать о достижениях народа. Эта абсолютно гениальная работа всегда наталкивает меня на эти мысли…»
Аусеклис Баушкениекс. Хочу влезть на коня. 1995. Холст, масло. 55 x 70 см. Коллекция Зузансов
Аусеклис Баушкениекс. «Хочу влезть на коня»
О подаренной супругой Диной Зузане работе из середины 1990-х годов под названием «Хочу влезть на коня» коллекционер рассказывает: «На ней изображён конь и некий голый мужчина, который, скинув одежду на улице Бривибас, забирается на спину лошади и хочет там удержаться. В работе считываются замечательные аллегории на то, что мы, наконец, стали независимыми, но голыми. Не было ни каменного угля, ни своих денег. Здесь видны такие надписи, как AMERLAT и LATRUS, ведь именно тогда были созданы первые совместные предприятия, а сам этот голый на главной улице столицы – на белой судьбоносной лошади. У меня эта работа висит в кабинете и напоминает – карабкайся и держись на этом коне! Надо бороться!»
Карлис Падегс. Портрет лейтенанта Глана. 1936. Холст, масло. 70,5 x 61,4 см. Коллекция Зузансов
Карлис Падегс. «Портрет лейтенанта Глана»
«О „Портрете лейтенанта Глана” кисти Падегса жена говорит, что он агрессивный, выглядит как сатана, но я в нём ощущаю самого себя. Ту самую маскулинную мужскую силу. У него там такой цветочек в руках, напоминающий, что мужчина может быть суровым и в то же время романтичным и нежным. Если почитать роман Кнута Гамсуна „Пан”, то лейтенант Глан там таков и есть – настоящий мужик, диковатый и грубоватый, однако способный любить».
Андрис Бреже. Красный квадрат. 2012. Изоляционный материал, обувь, смола. 63 x 58 см. Коллекция Зузансов
Андрис Бреже. «Красный квадрат»
«Великолепная концептуальная работа – о „Красном квадрате” (Sarkanais kvadrāts – название латвийского предприятия советских времён), который теперь уже умер, только резиновые сапоги его производства остались. И о „Чёрном квадрате” Малевича, с которого и начался новый период в искусстве».
Ливия Эндзелина. Майя. 1973. Холст, масло. 65,5 x 38 см. Коллекция Зузансов
Ливия Эндзелина. «Майя»
В кабинете коллекционера находится и работа 1960-х годов Ливии Эндзелины «Майя», на которой изображена девчушка в поношенном пальтишке и подснежники: «Работа невероятно вневременна и метафизична. Внутренний эмоциональный мир девчушки, то мистичное в ней, что отражается на её лице, всё это, мне кажется, делает возможным приравнять эту работу к латвийской Моне Лизе. Её сверхъестественность освежает, от неё нельзя оторвать взгляд, и это что-то такое, из-за чего стоит приобретать искусство».
