Искусство, расположенное отдельно
30/10/2019
Кажется, эта заметка о том, что разница культур всё же существенна, а при их соприкосновении возникает если и не безумие, то – нечто любопытное. Потому что для одной из сторон логика другой пусть немного, но чужая. Логики я исследовать не стану, а небольшое безумие опишу.
Речь о музее Гетти в Лос-Анджелесе (оказался там). Лос-Анджелес – город низкоэтажный, отчего плоский и раскиданный по весьма большому пространству. Ещё и холмистый. То есть он автомобильный, без машины – как связность – не существует вовсе. А Гетти и не в центре, то есть – не в какой-то хоть мало-мальски компактной части, а на одном из холмов. В четырёх милях на север там Малхолланд-драйв, в шести-семи на восток – Беверли-Хиллс. Вот вид оттуда на то, что называется даунтауном Лос-Анджелеса.
Прийти в музей нельзя, в окрестностях только трасса, никаких тротуаров. Музей бесплатный, но бесплатность компенсируется ценой неизбежной парковки. От парковки надо ехать на поезде-шаттлике, ходит туда-сюда. Очередь, досмотр, почти как в аэропортах. Это бытовые подробности, но существенные – всё входит в комплект: дело серьёзное. Там, куда доезжает шаттл, парк, несколько корпусов, четыре соединены переходами, это – музей.
Так всё это выглядит на плане (музей – сизого цвета).
Всё очень серьезно, даже торжественно, строилось именно ради культурного объекта на вершине холма. Но и по сути всерьёз. Вот Рембрандт, смеющийся автопортрет. Где ещё найдёте?
Есть Эль Греко, одни из «Ирисов» Ван Гога, Мане, Ватто. Сезанн, пусть и со стандартными яблоками. Неожиданный здесь Паоло Трубецкой.
Но как-то непонятно, чего это всё вообще тут. Или почему вот это рядом с этим. Возле Трубецкого будет Франц Ксавер Мессершмидт (рисовал и ваял кривляющиеся рожи-эмоции; XVIII век, есть в венском Бельведере, в Верхнем, что ли). Мессершмидт-то славный, но чего ж рядом с Трубецким, да и как вообще здесь оказался? Собственно, и Трубецкой. Понятно, что классные работы, в хорошем здании, сделанном специально для них. Но почему они тут и в таком составе? Да, много туристов. Фотографируются, конечно.
Но это же не строилось как коммерческий объект, тогда можно было сделать и попроще. Определённо, какая-то миссия. Архитектура хороша, но не может же она собрать вокруг себя осмысленную коллекцию. Да, это всё используется как социально-культурный объект, но тут уже проглядывает и некоторое безумие. Детей чему-то обучают, усадив перед весёлой картиной Энсора «Въезд Христа в Брюссель».
Что им рассказывают? Что им надо объяснить? Христа, Брюссель, Энсора, ситуацию? А какую? Это не предвзятость, а искренний интерес. Да, я сказал, что логику исследовать не буду, но хочется же понять хоть какие-то основания проекта. Это не отчуждённая логика, а неизбежная в отношении собрания. То есть получается, что такая логика подразумевается всегда, когда что-то собрано вместе. Но как иначе?
Понятно, что не сам Гетти рыскал по свету, собирая работы («Жан Пол Гетти — американский нефтяной магнат и промышленник, один из первых в истории долларовых миллиардеров, учредитель Музея Гетти»; умер в 1976-м). У него были советники, то да сё, но они же опирались на его предпочтения. Вряд ли у них с патроном происходили долгие обсуждения. Скорее, тот давал направление поискам, а потом одобрял или нет. Что до предпочтений, то налицо склонность к большим холстам, на которых крупные голые дамы, не так чтобы уж очень известных авторов. С определённой склонностью к теме золотого дождя. Последовательно: H.Goltzius, O.Gentileschi, M.Preti, G.Reni.
А это кооперативная работа. «Возвращение с войны: Венера обезоруживает Марса». От Рубенса – фигуры, от Яна Брейгеля-старшего – settings и предметы.
Там ещё штук двадцать с такими же весомыми белыми телами, но там не только они. Полно весьма хорошей живописи, не могут же эти жанровые сюжеты как-то умалить качество шедевров, сдвинув их в общий ряд. Но именно это и происходит. Не только за счёт корпулентных дам, конечно. Вот Эль Греко (фрагмент).
А вот чей-то загадочный улёт (J.Victors).
Какая между ними в здешнем контексте разница? Хоть по колориту, хоть по эмоциям. Нет, без предвзятости: это музей старой живописи, европейской. Собранный и находящийся на другом континенте, еще и на дальнем от Атлантики крае. Как бы выглядел музей американской живописи в Европе? Причём до современного искусства, до, например, абстрактного экспрессионизма, до Раушенберга, до поп-арта и т.п.? Выглядел бы любопытным региональным вариантом. Бывают такие музеи, искусство Африки, Востока. Но они не станут представлять искусство какого-то времени целиком – искусство как таковое. Как тут.
Да, тут есть разбиение на периоды, но логики внутри них нет. Или работ мало, или уровень прыгает, отчего получается не искусство такого-то времени, а набор его отдельных скриншотов. В Европе могут быть небольшие коллекции, но там непрерывность и связность подразумеваются по умолчанию. Присутствуют, что ли, за окнами. Вот такой-то музей, он небольшой, но он один среди других таких же. Всем понятно – выставлено, что есть, другое – неподалёку, и всё связано. А тут стоит один в жаре и на холмах, ещё и пешком до него не дойти. Всё сделано специально, отчего и отдельно. Впрочем, какое-то оживление темы в этом есть. Как Рюйсдаль в этих окрестностях.
Подчёркивает явную чужеродность собрания местности. Тут-то океан внизу и пустыня неподалёку. Это уже как бы природно-банально, но ни о каком арт-процессе – историческом, каком угодно – тут речи нет, не подразумевается. Здесь всё отдельно. Ну, так выглядит. Вообще, такое же отсутствие включённости будет и в другом лос-анджелесском музее, в The Broad, где уже примерно современное искусство – Уорхол, Сай Твомбли, Бойс, Кифер, Кунц, Мураками. Что ли это калифорнийская особенность, в Art Institute of Chicago такого отстранения не ощущалось. Впрочем, это уже совсем субъективно. Или дело в том, что и «Брод» тоже индивидуально-меценатский?
Зато в силу отчуждения здесь есть работы, которые в европейских музеях если и будут, то как-то сбоку. Художники второго – третьего ряда (ну, условно, какие уж тут ряды). Всякие мастерские того-то, автор такого-то алтаря, второстепенные работы известных. Есть на свете «Шоколадница» Лиотара (Жан-Этьена), а тут, как бы техническим довеском к ней, изображение того же сервиза и почти такого же подноса.
Обнаруживаются и непривычные картинки, которых обычно и не увидеть. Вроде этой охоты на уток. Кто ж вообще мог себе представить, что она осуществлялась таким методом (V.Carpaccio).
Или эти письма (тоже Карпаччо, обе работы не так чтобы для него типичны).
А на табличке возле зайца (H.Hoffmann) даже приведён заяц Дюрера. Чтобы указать на преемственность, что ли. Словом, дело клонится к кунсткамере.
На входе есть и как бы садик камней – вроде другая традиция, но тут много именно японских туристов – им же недалеко.
Кунсткамера не потому, что развлекает – потому что все экспонаты сами по себе, как бы даже и в стекленных банках. Но это не беда. Даже наоборот – когда и где ещё можно увидеть привычное в каком-то другом представлении. В отдельном, не включённом в арт-процесс варианте.
То есть выходит, что всякий раз и всюду имеется в виду какой-нибудь процесс. Но это странно, потому что тогда возникает тема прогресса или нарратива, что никак не соответствует делу: да какую историю искусство рассказывает, ведя к какому концу? Тут же как, например, у поэтов: не по отдельным стихотворениям, а в целом. И вовсе не обязательно, что последнее и лучше, и круче, и т.п. Не процесс, а сделанное пространство. Что-то находится в нём, что-то окажется входом в него, а что-то – просто отдельным кунштюком. Когда входа в пространство нет, то предъявляется только то, что предъявлено. А когда он есть, то появляются вещи – в зрителе, допустим, – прямо и не связанные с изображённым. Да, как-то романтично получается и простодушно, но, похоже, и в самом деле так.
Как на этой картине (приписывается F.Zuccaro), где главное не совсем там, куда смотрят персонажи картины. Называется «Купидон и Пан» (что-то на тему победы галантной любви над тупо плотской). Все глядят на возню героев, а в это время какой-то ноунейм пилит по небу, и соотносясь, и не соотносясь со всем остальным.
Другие выпуски блога Андрея Левкина на Arterritory:
Искусство города, СПб-style
Чикенчёрч, рождественская история
Министерство без министерств
Гуманизация знаков, британский опыт
Серое без оттенков
Tilt-Shift, опора реализма
Стрит-арт без спрея, варианты
Место стыка двух миров
Поэзия, ежедневное искусство
Тревожность перед Рождеством
Алисия Маккарти и панк-минимализм
Стрит-арт и метахудожник
Сдвиг контекста голубой собачкой
В Санкт-Петербурге – Ленинград, а в Ленинграде – Петербург
Художесственное возвышение магнитиков
Жесть, масло, Нью-Йорк, время
Одна француженка из воздуха
Поэзия как визуалка, но не в этом дело
Города и – само собой – искусство
На том же месте через 40 лет
Неторопливый апокалипсис (в хорошем смысле)
Минималистский экспрессионизм и городская песенка
Стрит-арт 2016: на улице почти как в галереях
Не знаешь, как быть – тыкай в нетипичное
Каунас: инвентаризация методов
Бетон, абсолютно пластичная тема
Расшифровки Матье Тремблина или наступление полной ясности
Арт или аттракцион: роковая (или нет) черта
Тут уже постинтернет, или Постинтернет уже тут
Резиновые обстоятельства: как мы (каждый из нас) выглядим ровно сейчас?
Складные котики Стабу, 29, или Арт непрерывных утрат
Жильё в почве как доходчивыйcloud-art
Филадельфийский проволочник
Найденное повсеместно (Found Art)
Арт, приближённый к телу, или Искусство внутри нас
Город inside: покинутые офисы
Город как страшной силы машина связей
Хорошо недоделанныйKunst
Акаунт Zetteldichter в соцсети Wien
Town-арт, городское кабаре
