Мимикрия Contemporary
Понятие «мимикрия» имеет множество уровней значений. Особенно когда оно используется в качестве метафоры. Его оценочный спектр употребления может быть самым разным, от негативного до комплиментарного. В сегодняшнем арт-мире это понятие становится важным агентом проблемной территории существования contemporary art. Ведь ценностные устои сотряслись, а нормальный цивилизационный процесс стал руиной.
Посещение выставок в разных странах Европы позволило с интересом наблюдать разные формы мимикрии в разных контекстах. Выделю несколько типов мимикрии. Первый. Имитация формы ради её концептуализации. Второй – пародийная имитация. Третий: имитация стратегии представления современного искусства. Первый случай можно проиллюстрировать на примере выставки Christina Quarles Collapsed Time (Кристина Куорлс. «Свёрнутое время»). Она до 17 сентября проходит в берлинском Hamburger Bahnhof – Nationalgalerie der Gegenwart.
Вторую пародийную версию можно посмотреть в Латвийском национальном художественном музее. До 29 октября там работает выставка фотографа Сандро Миллера «Малкович, Малкович, Малкович: оммаж мастерам фотографии».
Третий случай мимикрийной концептуализации стратегии показа современного искусства: проходящая до 17 сентября в берлинском HKW, Доме мировых культур, выставка O Quilombismo. Она посвящена искусству африканских и афроамериканских, афробразильских народов.
Все экспозиции разные в плане типологии и полноты высказывания. Если «киломбизм» подобен эпическому сказу, то «Малкович» – серия комиксов, скетчей. «Свёрнутое время» Кристины Куорлс впору уподобить лирическим стихам. Однако тема мимикрии, имитационная стратегия угадываются везде.
Christina Quarles. Collapsed Time. Вид экспозиции
В залах Кристины Куорлс берлинского Гамбургского вокзала на пути зрителя повешены полупрозрачные завесы, ширмы и экраны. Создаётся эффект зрения сквозь фильтр. Разорванная пластика неофовистских фигур на картинах самой Куорлс вводится в границы медитативного искусства классиков концептуализма. Неофовизм мы видим сквозь порталы и фильтры Даниэля Бюрена, Вито Аккончи. Сквозь плетёные экраны в прорезях можно подглядеть видео Нам Джун Пайка. Проблемы гендерной идентичности, на которых настаивает в своих брутальных ярких кислотных картинах Куорлс, скручиваются в рулон новой темпоральности восприятия объекта искусства. Дело в том, например, что художница не только вешает полосатые картины Бюрена рядом со своими, но и свои собственные работы разлиновывает под Бюрена, создает им полосатую раму, поверхность. Видеоперформансы Вито Аккончи с радикальными экспериментами над собственным телом и реакцией смотрящих также становятся кругом сюжетов картин Куорлс. Вытащенные из запасников Hamburger Bahnhof работы классиков второй половины XX века становятся собеседниками картин Куорлс. Но не только. Они апроприируется ей. Её искусство мимикрирует под них. Словно много калек, пергаментных рисунков разных художников свернули в трубочку, и мы в этом «Свёрнутом времени» бродим, разглядывая слоистые узоры, что получились благодаря странным наложениям и глитчам.
Christina Quarles. Collapsed Time. Вид экспозиции
Christina Quarles. Collapsed Time. Вид экспозиции
Сознательно или нет, но экспозиция получилась более содержательная, нежели мятущееся состояние собственной гендерной идентичности. Агрессия визуальной мимикрии, апроприация иного в качестве материала для своего, позволяет задуматься о проблемах многих больших собраний мирового contemporary art. Оккупировавшие старые заводы и вокзалы тысячи объектов современного искусства редко когда получает достойное обрамление сложного интеллектуального и визуального восприятия. Чаще они вытягиваются погонными метрами, обрушивая на зрителя тонны визуального шума и сливаясь в общую массу. В этом потоке когда-то полярные направления и стили подвергаются взаимной мимикрии. Дифференциация и сложность сменяются аттракционной простотой в желании элементарного раздражения зрительных рецепторов и потакании первичным потребительским инстинктам.
Sandro Miller. Philippe Halsman / Salvador Dali. 1954. 2014. © Sandro Miller / Gallery Fifty One Antwerp
В перспективе проблем общества спектакля, общества потребления тема мимикрии сближается с поп-арт и масс-медиа. Этот ракурс талантливо схвачен фотографом Сандро Миллером в серии работ, посвящённых пародийным образам американского актёра Джона Малковича. Серия выставлена до 29 октября в Латвийском национальном художественном музее. Многие помнят фильм 1999 года «Быть Джоном Малковичем». Он снят по сценарию Чарли Кауфмана режиссером-клипмейкером Спайком Джонзом. В этом комедийном фэнтези актёр-кукольник нашёл лазейку в тело Джона Малковича и устроил туда туры. Каскад талантливых гэгов смачно очертил тему многогранности актёрского существования и протейной сути лицедейства. В чём-то новый фотопроект наследует этой пародийной мимикрии. Ставшие иконами фотоискусства XX века образы Джон Малкович примеряет на себя как костюмы театрального гардероба. Вот знаменитый снимок 1954 года Филиппа Халсмана «Сальвадор Дали» с тараканьими усами. В 2014 году Сандро Миллер загримировал под него Малковича. В Пикассо Ирвинга Пенна тоже вставлен загримированный Малкович. Он и Хичкок. Он и Жан-Поль Готье. Даже девочек-близняшек со знаменитой фотографии 1967 года Дианы Арбус уморительно изображает пожилой Малкович. Блаженные гримасы старика в детском платьице и колготочках в данном случае в самом деле пронзительно рифмуются с ангельскими личиками девочек, иллюстрируя известную поговорку «что стар, что млад».
Sandro Miller. Diane Arbus / Identical Twins. Roselle, New Jersey, 1967. 2014. © Sandro Miller / Gallery Fifty One Antwerp
Мимикрия в данном контексте выступает как выразительное средство в своём непосредственном имитационном, простодушном качестве. И она помогает уяснить суть профессии лицедея как хлопотуна лицом. Ни в коем случае невозможно, по моему мнению, сопоставлять эту серию Сандро Миллера с постановочными фотографиями Синди Шерман или Владислава Мамышева-Монро. Шерман и Монро не мимикрируют под героя, а присваивают разные образы из разных социальных и исторических контекстов ради того, чтобы пробиться к собственной идентичности. Посредством чужих лиц и чужих ситуаций они объёмно режиссируют проблемное пространство дискомфортного положения себя в мире, тянут шлейф сложнейших социальных проблем необустроенности индивида в обществе. Феминистическая и квир-повестка в этом аспекте очень важны. Миллер же и Малкович в своих пастишах нарочито стирают всякую идентичность Малковича как уникальной личности, вписанной в систему социальных отношений. Они репродуцируют его маску гениального лицедея. Эта маска иногда гениально соответствует его природной органике (как в случае с Джеком Николсоном, которого в лицевом образе Джокера Малкович переиграл), иногда совершенно не попадает в роль при натужном усилии совпасть с прототипом. И тогда мы испытываем чувство неловкости (как в случае с портретом Че Гевары). В некоторых ситуациях нарочитый «идиотизм» несоответствия становится источником весёлой пародии (как в случаях с уорхоловскими портретами Мэрилин Монро, детскими образами).
Sandro Miller. Andy Warhol / Green Marilyn. 1962. 1914. © Sandro Miller / Gallery Fifty One Antwerp
Sandro Miller. Irving Penn / Pablo Picasso, Cannes, France. 1948. 2014 © Sandro Miller / Gallery Fifty One Antwerp
В сериях Сандро Миллера Джон Малкович именно хамелеон. Его мимикрия раскрывает сущность профессии хлопочущего лицом актёра-лицедея. По контрасту с такой очевидной мимикрией в завершении обзора хотелось бы вспомнить ещё одну берлинскую выставку O Quilombismo. Она разместилась в бывшем Зале конгрессов, построенном после войны в стиле интернационального модернизма по проекту Хью Стаббинса (Hugh Stubbins) в районе Тиргартен. Два обруча пересекаются на общей платформе, которая становится телом здания. Оно похоже на типичный модернистский стадион и фестивальный дворец с разлётными крышами-козырьками. Берлинцы прозвали его «беременная устрица». В 1980 году во время очередной международной конференции в Зале конгрессов крыша обрушилась. С конца 1980-х, когда крышу починили, сугубо бюрократические мероприятия уступили место более демократическим и зрелищным. Зал конгрессов стал Домом культур мира (HKW).
O Quilombismo: Of Resisting and Insisting. Of Flight as Fight. Of Other Democratic Egalitarian Political Philosophies. 2023. Вид экспозиции в Haus der Kulturen der Welt (HKW) // Photo by Laura Fiorio/HKW
До 17 сентября там гостит экспозиция, чей заголовок O Quilombismo отсылает к так называемым «чёрным исследованиям» (black studies) мировой науки. Это исследования африканцев, африканской диаспоры и всех темнокожих народов разных стран. Первоначально слово quilombo означало «беглый раб». Благодаря трудам бразильского социолога, пропагандиста понятия «киломбизм», переросшего в движение, Абдиаса Насименто, сегодня оно намного содержательнее. В отлично изданном путеводителе по выставке приведены слова самого Насименто о киломбизме: оно означает свободное объединение свободных людей, солидарность, отсутствие границ и дискриминации по расовому принципу, эгалитарность и умение жизнь сообща. Эта лозунговая стилистика определяет многие тексты к работам, что выставлены в разных залах модернистского дворца. По силе визуального впечатления экспозиция действительно очень мощная. Нарочито стёртые, обезличенные в своей стереотипной сборке фойе, холлы и даже зрительный зал послевоенного дворца съездов и конгрессов приняли наполненное бешеной энергией и движением, нелживой фольклорной эмоцией искусство темнокожих людей разных стран. Оно не имеет заданных европейской культурной традицией каналов коммуникации. Оно создано в самобытной манере и технологии, представляет уникальную космогонию и мифологию.
O Quilombismo: Of Resisting and Insisting. Of Flight as Fight. Of Other Democratic Egalitarian Political Philosophies. 2023. Вид экспозиции в Haus der Kulturen der Welt (HKW) // Photo by Laura Fiorio/HKW
Тема смысловой мимикрии для меня относится к некой рамочной структуре показа, его шаблону. Многие помнят Венецианскую биеннале и фестиваль Документа в Касселе, которые в 2010-е годы курировал темнокожий нигериец Окви Энвезор, теперь уже легендарный нарушитель конвенций, географических и этнических границ искусства. Он впервые программно ввёл «киломбистское» искусство в главные арт-форумы. Однако умел показать его очень бережно. Энвезор всегда выстраивал диалогическую модель, где самобытное творчество рамировалось некой философской темой, которая вводила бы несведущих европейцев в круг общения по вопросам истории, мифологии, религии африканских, латиноамериканских стран. Готовя кассельскую Документу, Энвезор представил предваряющие её теоретические платформы: итог встреч и общений.
O Quilombismo: Of Resisting and Insisting. Of Flight as Fight. Of Other Democratic Egalitarian Political Philosophies. 2023. Вид экспозиции в Haus der Kulturen der Welt (HKW) // Photo by Laura Fiorio/HKW
Ощущение, что новая выставка про киломбизм в HKW мимикрирует в плане стратегии под мощные проекты Энвезора. Однако ей не хватает настоящей теоретической базы и реальной, а не декларируемой диалоговой модели для того, чтобы общение с уникальным искусством могло по-настоящему заинтересовать. Как следствие: низкая посещаемость Дворца культур в сравнении с другими привлекательными выставочными и фестивальными пространствами Берлина.
Мимикрия под актуальную повестку дня – очень распространённый симптом многих экспозиционных программ сегодня. Естественно, что масштабный показ неизвестного самобытного искусства африканских художников заслуживает только глубокой благодарности. Однако несколько декларативный, построенный на общих лозунговых фразах стиль подачи (мимикрия под сложную социополитическую проблему) способен вызвать эффект, прямо противоположный ожидаемому. Необразованные белые европейцы с трудом смогут понять специфику глубинного фольклора, сложность этнических тем африканской культуры и отнесутся к смотру как к фестивалю экзотических сувениров.
