Бесконечная книга Гриши Брускина
16/10/2012
История Гриши Брускина идеально вписывается в архетипический сюжет сказки про Золушку, когда трудолюбие и добродетель рано или поздно вознаграждаются не без вмешательства чудесных сил. Феей в этом случае выступает дважды лауреат премии «Оскар» режиссёр Милош Форман. Это он в 1988 году, на заре перестройки, купил живописное полотно Брускина «Фундаментальный лексикон. Часть I». Форман нашёл его на выставке «Художник и современность», которая проходила в известном всей Москве своими нонконформистскими экспозициями зале на Каширке, связался с художником и через уполномоченную советскую организацию оформил покупку. Государство оценило «Лексикон» в две тысячи рублей. Цена смешная, но главное в этой истории – имя покупателя. Спустя несколько месяцев эти две тысячи превратятся в сотни тысяч долларов на знаменитом первом (и единственном до настоящего времени) аукционе Sotheby's, который проходил в Москве и был посвящен современному русскому искусству. Магия знаменитого имени послужила хорошей рекламой не очень тогда известному на международной арене художнику – все шесть его лотов были проданы, а «Фундаментальный лексикон. Часть II» установил рекорд аукциона в 416 тысяч долларов (львиную долю которых, кстати, съели советские налоги).
Гриша Брускин. Фундаментальный лексикон. (Фрагмент)
После аукциона Брускин уехал в США (сохранив российское гражданство). Он хорошо объяснил, почему так вышло: «В России я вечно должен был испытывать чувство вины. За то, что родился евреем, за то, что одевался иначе, чем другие, читал не те книги, никогда не говорил "мы", хотел ездить по свету, за то, что, став художником, занимался неправильным искусством. В Америке оказалось, что я ни в чём не виноват».
Получив предложения о сотрудничестве от нескольких западных галерей, Брускин заключил контракт с известной галереей Marlborough, до сих пор весьма успешно представляющей его интересы на арт-рынке.
Уехав зрелым художником, Брускин и в новых обстоятельствах продолжал работать в русле тем, сложившихся в его творчестве еще в советские 80-е. Тогда он, не без влияния своих приятелей концептуалистов и соц-артистов, придумал структуру устройства своего художественного мира. Это была своеобразная энциклопедия, или коллекция, систематизирующая знаки, символы и мифы. Пластически это оформлялось в серии холстов или листов графики, поделённых на ячейки, в которых располагались отдельные фигуры, группы или аллегорические предметы часто на фоне каллиграфических надписей. В этой энциклопедии было два главных раздела: система образов иудаизма и советский миф.
Гриша Брускин. Партнёр. 1982
«Гриша Брускин» как бренд начался картиной, изображающей человека в талите – молитвенной накидке. В эссе «О двух темах» художник рассказывал, как он «вообразил» своего героя по книгам, как он собирал свой алфавит «алефбет», узнавая из книг, «как одеваются хасиды и митнагдим, что означают чёрные полосы на талите, как и когда его носят, сколько узелков на цицит и что они символизируют…» Ему захотелось «создать некий визуальный ряд, как бы заставить людей поверить, что это вот и есть то самое искусство, которое отражает дух и менталитет еврейской традиции». Он затеял «художественную игру», играя, дистанцировался от повседневности и вместе с тем проникался желанием взглянуть на окружающий мир «сквозь призму религиозного мифа».
Хрестоматийный «Фундаментальный лексикон» – это тоже своеобразная игра в словарь, составленный из самых характерных образов советской эпохи. Типические фигуры пионера с горном, учёного с книгой, лётчика с картой, пограничника с собакой, юного барабанщика и т.д., поселившиеся в пространстве ячеек полотна, были выполнены в стилистике советского агитпропа, и их монотонная заштампованность хорошо иллюстрировала абсурд окружающей действительности.
Позже Брускин объяснял, что его интересовал «не только советский миф, но и взаимоотношение гражданина и государства вообще, личности и коллектива, "Я и Оно", своего и чужого. Тема отчуждения». То есть проблемы более общие, выходящие за пределы собственно советской мифологии.
Из серии «На краю»
В конце 80-х художник начинает экспериментировать с материалами. Помимо живописи и графики это покрытый эмалью металл, фарфор и даже ковроткачество (вспомним, что Брускин – выпускник факультета декоративно-прикладного искусства Московского текстильного института). Свидетельством международного успеха стал триптих «Жизнь превыше всего», выполненный в 1999 году в рамках проекта «Звезды мирового искусства создают новый облик Рейхстага», где художник представлял Россию. В 2001 году в России прошли первые после отъезда крупные выставки – в московском ГМИИ и Русском музее в Санкт-Петербурге. Свою модель мира художник реализовал на этот раз в серии фарфоровых фигурок, сервизах, тарелках и блюдах. Новый материал добавил прежним героям неожиданных обертонов.
Гриша Брускин. Из серии «Фундаментальный лексикон»
Продолжением экспериментов с новыми материалами стала и грандиозная шпалера «Алефбет», показанная в 2006 году в залах московского ГМИИ на выставке классических и современных шпалер из собрания музея. Брускин снова создает своеобразный лексикон «в виде страниц бесконечной книги». Эту книгу не каждый способен прочесть – древние хасидские тексты, символические фигуры и знаки не доступны пониманию непосвящённого, но даже профан способен оценить красоту цвета, декоративность и качество исполнения этого гобелена, вытканного на станке в традиционной технике. Стоит отметить, что ремесленная составляющая искусства всегда была важна для художника – он внимателен к материалу, он мастеровит. Возможно, и в этом кроется успех его галерейной и аукционной жизни.
Гобелен сопровождает «мифологический словарь-комментарий», толкующий зашифрованные аллегории. При этом автор подчеркивает, что это не научный, а художественный проект, «опыт художника… игра в бисер».
Одержимость текстом закономерно привела Брускина к созданию собственного текста как такового. По его мнению, «в изобразительном искусстве и литературе похожие законы. Художнику не надо приобретать новую профессию, чтобы написать книгу. Лишь поменять (не променять) кисть на перо, а холст на бумагу». Книг уже четыре, и они продолжают давно заданную структуру устройства мира – принцип коллекции. «Жуки, бабочки, редкие предметы, зарисовки из памяти – их существование нелинейно, их можно как угодно рассматривать, прочитывать: хочешь – от первой до последней, хочешь – наоборот, а хочешь – как хочешь».
Взаимоотношения внутри этой структуры усложняются и развиваются. Брускин играет со временем, занимаясь «археологией будущего». Он создает вымышленный археологический музей, где экспонируются старые знакомые – советские идолы. Их бронзовые фигуры, обработанные морской солью (чтобы ускорить процессы разрушения), автор закапывает в землю и торжественно, под вспышки камер отрывает через год. Он усложняет презентацию своих проектов, используя не только сопроводительный текст, но и фотографии. Он берется за классификацию глубинных человеческих переживаний. Но по-прежнему главным импульсом творчества художника остается жажда систематизации.
Только что в Москве в Мультимедиа Арт Музее закрылась экспозиция последнего проекта Гриши Брускина «Время Ч», который вошел в лонг-лист премии Кандинского 2012 года. «Время Ч», военный термин, автор трактует как особое положение, когда «законов нет, конституция недействительна и люди зависят от произвола “биовласти”». Очень актуальный для России сегодня проект, хоть и задуман был лет пять назад. Целая россыпь выкрашенных ослепительно белой эмалью бронзовых скульптур разных размеров представлена в виде инсталляции в пространстве затянутого черным бархатом и специально освещенного зала. Традиционные обитатели лексиконов и азбук Брускина усилены на этот раз целым отрядом отвратительных существ, напоминающих о чудовищных бестиариях средневековья, о Босхе, сюрреалистических монстрах и гибридах братьев Чепмен. Ювелирная тонкость исполнения, подчеркивающая все жирные складки, скелетоподобные тела и длинные хвосты, только усиливает впечатление. Конечно, это метафоры, олицетворяющие образ врага «во всех его ипостасях: враждебное государство, классовый враг, враг подсознания, “другое”, “неизвестное” как враг. Время, Кронос, Смерть в качестве врагов, Враг рода человеческого...» Словарь-комментарий, небольшие тетрадки которого рассыпаны на ступенях амфитеатра для зрителей, растолковывает каждый сюжет, завершая эту сложную и совершенную конструкцию, ещё один вариант бесконечного лексикона Гриши Брускина.
Гриша Брускин. Близнецы. Из проекта «Время Ч»
Жажда систематизации, что это – ловкий прием, однажды найденный и бесконечно эксплуатируемый художником, или маниакальная страсть, симптом душевного неблагополучия, корни которого стоит искать в области ранних психологических травм. Душераздирающие, при абсолютно спокойной интонации, воспоминания Брускина о детстве подтверждают, что с травмами «всё в порядке». Хотя очень возможно, что это опять всего лишь миф – «se non e vero e ben trovato!»
