Тюрьма постпостмодерна
17/09/2013
Если у вас есть лишние 730 фунтов в месяц и вы учитесь в University College of London (UCL), вы запросто можете поселиться в одном из самых известных сегодня зданий Лондона. Здание только построили, его можно найти по адресу Caledinian Road, 465, это на север от вокзалов Euston, St.Pancras и Kings Cross, район Islington, тот самый, в котором живёт мэр города Борис Джонсон. За свои семьсот тридцать фунтов вы получите маленькую, довольно тёмную и неудобную комнату, с большой вероятностью того, что окно будет выходить не на улицу – на, собственно, Каледониан роуд, – а на заднюю поверхность старой стены, оставшейся от здания, которое находилось на этом месте раньше. Тот, старый, дом построили здесь в 1874 году для складов компании Mallet, Porter & Dowd; несколько лет назад руководство UCL наняло – посредством фирмы Mortar Developments, специализирующейся в обустройстве общежитий, – архитекторов из конторы Stephen George & Partners, они должны были обеспечить жильём несколько сотен студентов. И обеспечили.
Общежитие, о котором сегодня узнали все, представляет собой обычное современное лондонское здание; перед нами – классическая для нынешних времён и этого города смесь пижонства и убогости. Безмятежный серо-белый фасад из современных материалов, на первом этаже – витрины офисов и лобби, дальше – маленькие окошки, пара пролётов первого же этажа выложена декоративным кирпичом того серо-буро-малинового цвета, которым славился местная застройка XIX века. Последняя деталь явно должна подчеркнуть преемственность «традициям северного Лондона», особенно окрестностей трёх вокзалов – ведь почти все пакгаузы, склады, ремонтные мастерские и даже жилые дома в округе, вплоть до самого сердца Излингтона, района Angel, были построены в индустриальную эпоху из кирпича такого цвета. Только тогда кирпич был не декоративный, а настоящий. Впрочем, архитекторам из фирмы Stephen George & Partners показалось мало намекнуть на эту самую преемственность эпохи постпостмодерна эпохе модерна, они поступили смело, решительно и – как многим кажется – немного опрометчиво. Они оставили старую стену.
Не стану углубляться в подробности – тем более, что в этой истории ещё много тёмного, – но выбор перед Stephen George & Partners, Mortar Developments и руководством университета был такой: либо снести здание 1874 года, либо перестроить его изнутри, оставив коробку, так сказать, отдевелопить. Первое быстрее и дешевле, но может вызвать нарекания общественности, помешанной на сохранении «памяти», «традиции» и «истории» вообще. Второе дороже и дольше – но безопаснее с общественно-социальной точки зрения, да и разрешение местных властей на такой проект получить легче. Собственно, второй вариант и есть главный способ «работы с архитектурным наследием индустриальной эры» сегодня – берётся какой-нибудь старый склад, фабрика, электростанция и перестраивается изнутри под галерею, торговый центр, luxury flats, арт-студии, рестораны и проч. Снаружи всё прилично, культурно и даже традиционно – прохожий (равно как и обитатель) испытывает сопричастность к великому промышленному прошлому, которое вознесло небольшую страну на такие политические и культурные высоты. Внутри – дешёвая нейтральность современного дизайна, пространство для людей с низким болевым и психологическим порогом. Безжалостный пуританин-капиталист оборачивается нежным представителем «креативного класса». «История» тем самым аннулируется, оставаясь лишь плоской картинкой, нарисованным очагом, который никакому Буратине никаким носом не проткнуть. А там, внутри, за поверхностью, радуются жизни нынешние арлекины, пьеро и их мальвины. Получается своего рода рисайклинг славной модерности, в процессе которого мусор истории не перемалывается в pulp, а сохраняет свои черты и форму, оказываясь, впрочем, в совершенно ином контексте и приобретая совершенно иной смысл. Главное – не строить и не создавать ничего нового, а только использовать уже существующее; как мы видим, сама идея austerity восторжествовала в европейском (британском, в данном случае) сознании задолго до того, как прижимистые министры финансов стали говорить о скромности и необходимости умерить аппетиты.
Но всё это разговор в пользу богатых. Чтобы превратить, к примеру, склад компании Mallet, Porter & Dowd в современный жилой дом, нужны инвестиции – и очень большие. Это возможно, если внутри устроить квартиры или хотя бы студии и галереи. Но вот студенческое общежитие – это совсем иное, пусть даже и за 730 фунтов в месяц. Да и UCL не так, чтобы уж слишком богат. Скорее наоборот. И вот Stephen George & Partners принимает неожиданное, блестящее, невероятно циничное решение. Для любителей традиции и исторического облика нашего великого города мы оставим стенку от старого здания. А для дела мы построим обычное современное общежитие (что по лондонским, британским стандартам значит – очень скверное, неудобное и так далее. Здесь не привыкли жить в роскоши – или даже в относительном комфорте. В Британии всё должно быть маленьким, ненадёжным, капризным и ужасно не с руки). Получается экономия средств и даже эстетический вызов. Все бы ничего, но с последним архитекторы перегнули палку.
В Великобритании существует ежегодная архитектурная премия, точнее – антипремия, Carbuncle Cup, она учреждена в 2006 году специальным журналом Building Design (сайт платный, оттого ссылки не даю). Присуждают её «за самое уродливое здание в Соединённом Королевстве, законченное за последние 12 месяцев». Карбункуловая чаша (название происходит не от драгоценного камня, а от названия гнойного подкожного воспаления; в 1984 году принц Чарльз, известный борец с современной архитектурой, назвал планируемый новый корпус лондонской Национальной Галереи «монструозным карбункулом на лице любимейшего элегантного друга») является пародией на «серьёзную» архитектурную премию Stirling Prize, присуждаемую Королевским институтом британской архитектуры. Если посмотреть на список победителей и шорт-листеров этих семи лет, то – это, конечно, моё личное мнение – не все обладатели Карбункуловой чаши так уж уродливы. Наоборот, некоторые – вроде лондонского небоскрёба Strata, победителя 2010 года – производят сильное впечатление. Так что не всё там уж столь очевидно – иногда премию дают тем, кто сам (если и не сознательно, то уж подспудно точно) мечтал именно о Карбункуле, а не о Стирлинге. Отделить сегодня нарочито безобразный провокационный жест от типа «произведения искусства» совершенно невозможно. Кто нынче определяет, что «красиво», а что «безобразно»? Ну не принц же Чарльз и не братья Саатчи. И даже не «эксперты» в архитектурных журналах, ограниченные своими обязательствами перед коллегами по цеху, работодателями и собственными семьями, которые надо кормить. Оценка сегодняшней архитектуры, которая исходит из бинарной схемы «прекрасное/безобразное», неизбежно оказывается результатом комбинации факторов денег, власти и общественного интереса. Собственно, оно так и было раньше, до XIX века, только на место «денег» надо поставить «церковь». Лишь в позапрошлом, индустриальном, безбожном столетии Западная Европа (и отчасти Северная Америка) могла себе позволить роскошь чисто эстетической оценки; до и после этого периода понятия «прекрасное» и «безобразно» были (и есть) лишь пустые мешки, куда накладывают разные вещи по обстоятельствам. Отсюда исток нынешней ностальгии по веку пара и краснокирпичных заводов – в том баснословном веке по городу бродил Бодлер и забесплатно говорил о красоте.
Короче говоря, в 2013 году Карбункуловую чашу дали студенческому общежитию на Caledonian Road, 465. Дали из злости, дали из мстительности – ведь смельчаки Stephen George & Partners покусились на святое – они, как сказал бы Шкловский, обнажили приём. Одно дело говорить об умелой и тщательной трансофрмации прошлого в настоящее, о приятном на вид и полезном для кармана девелоперском превращении мрачных памятников пролетарского страдания, нищеты и эксплуатации в объекты выгодных инвестиций в культурные буржуазные ценности, а другое – показать ханжество подобной затеи. Мол, хотите фасад – получайте, такой красивый и плоский. А вы хотите общагу? Чтобы подешевле и поэффективнее? Вот она. Получаются вместо одного архобъекта – два, на расстоянии пары метров друг от друга. В общем, злые шутники, не архитекторы.
На самом же деле это не шутка. Современная архитектура – система жестов, которыми части общества обменивается между собой; за каждым из жестов не только деньги, но вообще-то жизнь людей – ведь им на самом деле приходится жить в этих домах, покупать там, учиться, развлекаться и так далее. Интерес к современной архитектуре не праздный и не чисто эстетский (такого сегодня и быть не может), а совершенно конкретный – застройка городов и деревень есть тот самый базар, за который в основном отвечают те, для кого эти здания возводятся. Соответственно, жест архитектурной фирмы Stephen George & Partners стоил бы малого, не построй они общежитие, где на самом деле очень скверно жить. Прежде всего это касается окон – вместо того, чтобы оконные отверстия нового здания соответствовали пустым глазницам старой наружной стены, они… не соответствуют. То есть окна общаги чаще всего смотрят в изнанку стены склада компании Mallet, Porter & Dowd. А если выглянуть из этого окна и посмотреть вниз – два метра ничейной земли. И эти два метра уже сейчас наверняка наполняются всяческим мусором – как это свойственно любой щели между двумя стенами в современном городе. Возмущённые критики, местные чиновники и просто люди кричат о фатальной ошибке архитекторов, мол, жулики, даже рассчитать толком не смогли. А я думаю, что как раз рассчитали. Разведя отдевелоперную старую стену и девелоперское новое здание в некогда промышленном районе Лондона, они постарались разрушить и само социокультурное оправдание девелоперства – идею удобства, комфорта и уюта. Получилось не общежитие прогрессивного студенчества, а в каком-то смысле узилище; последнее слово весьма кстати, так как недалеко от Caledonian Road, 465 находится знаменитая Пентонвильская тюрьма, построенная ещё в 1816 году. Это заведение было первым в Британии, созданным по новым тогда представлениям о содержании преступников. На заре индустриальной эпохи условия стали явно гуманнее, принципы содержания – формализованнее, всё подчинялось строгому распорядку и чёткому геометрическому плану, в общем, отличная иллюстрация к книге Мишеля Фуко «Надзирать и наказывать».
Схема Пентонвильской тюрьмы
В Пентонвильской тюрьме на каждого узника приходилось камера 4 метра длиной, 2 – шириной, 3 – высотой; жилплощадь предоставлялась, в отличие от студентов UCL, бесплатно. На содержание узника тратилось в сороковые года позапрошлого века около 15 шиллингов. Впрочем, заключённые отрабатывали эти деньги на тюремном производстве. Идеальное место для любителей уединения, учитывая, что общаться между собой заключённым было строжайше запрещено. Нынешний студент такого бы не вынес, это точно.
Так или иначе, близость новой общаги и знаменитой тюрьмы, ставшей образцом для последующих подобных заведений в Британии, вызвала неизбежные сравнения двух зданий. Один из членов жюри Карбункуловой чаши Эллис Вудман сказал: «Немалая ирония заключена в том, что это здание и Пентонвильская тюрьма стоят на одной улице». Заключение его коллег было ещё мрачнее: «Это здание лишь отдалённо подходит для человеческого обитания». Если вспомнить, что появлению современных тюрем мы обязаны той же эпохе, когда было построено складское здание Mallet, Porter & Dowd, то замысел архитекторов-шутников раскрывается полностью. Мол, если вы хотите использовать останки индустриальной эпохи, эти руины героического модерна, то извольте в комплекте получить и хотя бы часть тогдашних ужасов – тёмные крошечные камеры и общий дух хорошо организованной тюрьмы. Как элегантно пошутили сами Stephen George & Partners в пресс-релизе, «наш план был тщательно составлен для того, чтобы сохранить включённое в местный список охраняемого наследия здание 1874 года». Они сохранили его, пусть не все кирпичи, но дух и смысл – точно.
