Своего рода универсальная оргия
Об итальянском философе Эмануэле Кочча
Об экологии принято думать в теологической манере – так, как будто существует некая априори упорядоченная, структурированная и поэтому «пригодная» форма сосуществования живых существ в специально предназначенных для этого обстоятельствах. Поэтому для традиционного экологического мышления характерно заступничество за сохранение этого «природного порядка» и шумное недовольство, если кажется, что он нарушается. Итальянский философ, ассоциированный профессор парижской Высшей школы социальных наук (École des Hautes Études en Sciences Sociales) Эмануэль Кочча (1976) вовсе не считает, что для беспокойства нет причин, но он ставит под сомнение возможность стабильного статус-кво, как и идею предопределённых или естественных обстоятельств, и призывает увидеть мир как череду бесконечных метаморфоз, а жизнь – как вневременный и всеобщий для всех фактор, который каждый миг пересоздаёт мир заново.
Эта мысль пронизывает самую известную книгу Кочча La vie des plantes. Une métaphysique du mélange (2016), которая уже переведена на 10 языков. Он развивает её ещё дальше в изданной в этом году Métamorpohoses. В стильных кругах европейских художников и интеллектуалов завоёвывают популярность суждения Кочча о современной культуре, моде и рекламе [1]. Важное место в его библиографии занимает антология об ангелах в авраамических религиях, которую он составил вместе со своим учителем Джорджо Агамбеном. Но у его мышления о растениях есть гораздо более раннее и биографическое обоснование. Практичная мама и Эмануэля, и его брата-близнеца (чьей памяти посвящена «Жизнь растений») отправила в сельскохозяйственное училище, потому что видела в них продолжение земледельческих традиций их семьи, и именно там зародился интерес Кочча к ботанике и другим биологическим дисциплинам.
Для людей как для представителей фауны почти инстинктивно свойственна бóльшая эмпатия именно к животным, а поэтому и специфическая зооцентрическая ограниченность в размышлениях о мире и своём месте в нём. Каждый раз, когда приходится размышлять о том, что есть человек, его обычно противопоставляют или сравнивают с животными, и то же самое происходит при попытках дать дефиницию интеллекту. В то время как для растений в этих раздумьях почти не находится места. «Зоошовинизм», как называет это Кочча, автоматически исключает их из дискуссии о том, что значит быть живым и разумным существом, и придаёт растениям сугубо утилитарную функцию экономического ресурса или декоративного фона. А ведь только благодаря специфическим свойствам растений жизнь на Земле смогла развиться и до форм разнообразных животных, к тому же, как напоминает Кочча, метаболизм растений и фотосинтез – это живая и непосредственная связь Земли с космическими процессами. Для Кочча окружающая среда – это не просто дикая природа, к которой нужно лишь адаптироваться, и не набор заранее определённых условий для эволюции её обитателей. Мир он скорее видит как меняющийся сад, в котором растения – не декоративные элементы, а сами – одни из первых садовников. К ним позднее присоединились и другие существа, и лишь совсем недавно – люди.
«Жить – это, по сути, жить жизнью другого: жить той жизнью, которую другие смогли построить или изобрести. Это своего рода паразитизм, универсальный каннибализм, принадлежащий сфере живых: он питается собой, не осознавая, что ему нужны другие формы и способы существования. Как будто жизнь в её наиболее сложных и чётко сформулированных формах – это не что иное, как огромная космическая тавтология: она предполагает себя и не производит ничего, кроме самой себя», – пишет Кочча во введении к «Жизни растений». Более современные, сложные формы жизни полностью зависят от окружающей среды, созданной растениями. Мы воспринимаем мир через органический фильтр, который они создают (в виде кислорода, питательных и лекарственных веществ, а также сырья, которое растения производят, перерабатывая неживую среду – солнечный свет, почву и воду). В таком смысле это единственная, но также и самая распространённая форма жизни, которой свойственны абсолютно «прямые» и непосредственные отношения с реальностью. Тела животных (и людей) эволюционировали таким образом, что для них жизнь означает постоянную (и избирательную) интернализацию других организмов либо через мозг, либо через пищеварительную систему. Жизнь растений протекает в полной открытости и взаимодействии с окружающей средой, и наиболее характерной чертой растительного тела является поверхность. Растения не захватывают пространство и не заключают его в привилегированное «я»; они для него открыты.
Именно от царства растений мы можем научиться различным радикально иным, но симбиотическим формам сосуществования, которые обычно исключаются из оборота зооцентрическим мировоззрением, основанным на идее дарвиновской конкуренции. Прекрасным примером как в его книге, так и в последующих лекциях стал секс растений. У большинства растений это не происходит напрямую. Между собой растения общаются, это доказанный факт, но в сексе они «молчат». Растения не соблазняют своих видовых партнёров внешностью или интеллектом. Они их даже не выбирают. Растения самоотверженно предоставили этот выбор в ведение «другим». (Иногда это такие сущности, как ветер или дождь, но чаще всего – другие живые существа, а теперь и люди.) Цветы – это гениталии растений. Тела растений регулярно превращаются в цветы, когда наступает время полового акта, и выбрасывают их после него. Суть растения не в принятии какой-то формы и проявлении в ней «своей идентичности», а в постоянном преобразовании. Через цветы они разговаривают, соблазняют и вовлекают в свои сексуальные акты третьих лиц. «Представьте», – говорит Кочча, – «что для того, чтобы найти партнера, вам нужно убедить собаку или гриб встать на вашу сторону». Это те опыт и знание, которые люди могли бы применять в своих отношениях с миром: меньше болтать между собой и больше общаться с другими живыми существами для достижения общих целей. (Мы же используем растения для осуществления нашей сексуальной жизни, только в таких примитивных формах, как украшение цветами, дарение цветов или употребление вина.) Пример секса растений показывает, что жизнь, размножение и обмен информацией в мире означает многогранную и максимально публичную коммуникацию между всеми формами жизни и сущностями: и между почвой, воздухом и водой, и между различными видами, флорой и фауной. Более того, как постоянно напоминает нам Кочча, мы в гораздо большей степени зависим от успешного исхода этого контакта, чем растения, которые разработали эту практику задолго до нас. Или, точнее говоря, в результате многих трансформаций коллективных жизней теперь и мы приглашены участвовать в этой своего рода универсальной оргии.
В книге «Метаморфозы», которая в настоящее время доступна только на французском языке, Эмануэль Кочча расширяет идею постоянной трансформации и взаимозависимости, начиная с примера, казалось бы, тривиальной метаморфозы насекомого, демонстрирующей, как жизненный цикл одного существа может означать радикально разные идентичности, которые, в свою очередь, нуждаются в не менее разных условиях окружающей среды. Он продолжает также тему постоянных геологических и космических преобразований, сведения о которых появились относительно недавно, но политические последствия которых Кочча готов предсказать, размышляя, например, о том, как может трансформироваться осознание пространства, а следовательно, и территориальные претензии человечества.
Жизнь как процесс бесконечных преобразований как раз и станет темой близящегося выступления Кочча в рамках публичной программы RIBOCA2.
Выступление Эмануэля Кочча «Один мир, одна жизнь» пройдёт в рамках серии онлайн-лекций и бесед, организованных RIBOCA2, в четверг, 3 сентября, в 18:30 по рижскому времени, на сайте RIBOCA2. А предыдущие выступления этой серии можно посмотреть и послушать (с возможностью выбора перевода в виде субтитров на русском или латышском языке) здесь.
[1] Об этом свидетельствует, например, его недавнее интервью журналу Domus о домашнем насилии в период карантина.
