Что сейчас делают художники? Егор Кошелев в Москве
В центре внимания проекта «Что сейчас делают художники?» – творческий человек, его мысли об этом времени, его видение будущего, его представления о роли современного искусства. Эту серию коротких материалов портал Arterritory.com начал этой весной как жест солидарности и взаимной поддержки в самом начале периода самоизоляции и пандемии. Серия продолжилась и тогда, когда во многих странах музеи и галереи открыли свои двери посетителям, но, несмотря на это, наша жизнь кардинально изменилась, и, скорее всего, она уже никогда не будет такой, как прежде. При этом, как нам кажется, сегодня роль искусства в жизни людей ещё более возросла, потому что художники – это те самые визионеры, которые способны вдохновлять других и в то же время вносить свой вклад в решение глобальных проблем.
На вопросы Arterritory.com отвечает российский художник Егор Кошелев, живописец из поколения нулевых, который в своих картинах задействует цитаты из истории искусства от Ренессанса и реализма до стрит-арта и кино. «Кошелев использует историю искусства как багаж, из которого достаёт различные историзмы — от маньеризма до футуризма и неограффити». Его работы участвуют сейчас в выставке «Птичий концерт» в Малом дворце музея-заповедника «Царицыно».
Чем вы сейчас заняты и над чем работали в последнее время?
За последние месяцы я сделал два графических цикла. Один посвящён Большому симфоническому оркестру им. П.И. Чайковского (я понимаю, что это, мягко говоря, неожиданно для художника, работающего на территории современного искусства) – он опубликован в календаре, изданном к юбилею оркестра, тексты к которому написал Сергей Хачатуров. Второй – «Семь каприччо по мотивам истории Ноя» – предназначен для выставки, готовящейся по инициативе нижегородского коллекционера Дмитрия Володина в местном филиале ГЦСИ. Там будут показаны рисунки на библейские сюжеты, выполненные сегодняшними российскими художниками. Не консервативные вещи с оглядкой на церковное искусство, а именно опыты актуальной интерпретации священных текстов. На первый взгляд, эти вещи могут показаться выламывающимися из общего ряда моих работ, но тем, кто следит за моим развитием, понятна закономерность их появления.
Работая с БСО, я реализовал давнее желание побыть в роли наблюдателя, постороннего, подглядывающего за незнакомой реальностью – как Дега, охотившийся за новыми впечатлениями парижской культурной жизни в танцклассах, на репетициях, за кулисами, в оркестровых ложах. Кроме того, я попробовал себя в роли портретиста, исполнив портреты Владимира Федосеева, Виктора Симона и Дмитрия Шишкина – никакой иронии, никакого «двойного дна», лишь честные попытки создать глубокие и значительные образы.
«Семь каприччо» – работа, которая давалась мне с огромным трудом. Браться сегодня за библейские сюжеты – каким воображением и высотой мысли надо обладать, чтобы не свалиться в наработанные клише, не опуститься до пустой стилизации… Я остановился на истории Ноя – к этой личности у меня особое отношение. Я считаю, что именно Ной для сегодняшнего человека – ключевая фигура Ветхого завета. Он выглядит идейным предшественником мирового зелёного движения, он друг и спаситель зверей, трудоголик и безусловный технический гений, но вместе с тем не лишён недостатков – например, любит выпить, как мы знаем… Но даже его злоупотребление алкоголем преподносит нам мощнейший моральный урок, заставляя вспомнить о низком и неблагодарном поступке Хама. В детстве эту историю как пример мне неоднократно рассказывал отец – так что я трактую её через личные воспоминания. Форма каприччо даёт здесь значительную степень свободы. Образы, пространственные решения, графические приёмы, которые используются в листах цикла, разрабатывались в экспериментально-визионерском режиме. Не знаю, насколько хорош результат, но такого Ноя искусство точно ещё не видело.
Ну и, наконец, самой значительной работой последних месяцев стала выставка «Птичий концерт» в Малом дворце музея-заповедника «Царицыно» – кураторский проект Сергея Хачатурова, для которого я сделал ряд живописных и графических работ, а также выступил как экспозиционер. Мне выпала честь быть частью коллектива художников, которых я высоко ценю как товарищей и творческих собеседников, – это Леонид Цхэ и Пётр Дьяков, Егор Плотников и Женя Буравлёва, Владимир Карташов и Антон Мороков. Кажется невероятной удачей, что мы попали как раз в приоткрывшееся для подавленной карантином выставочной жизни окно, чтобы открыть этот очень ценный для нас проект, и его успели-таки увидеть самые заинтересованные зрители. Мои картины посвящены изменению оптики восприятия модернизма. Я предлагаю представить такую ситуацию, что человечество внезапно исчезает, а дикая природа – и птицы, в частности, как её агенты – обживает доставшееся ей культурное наследство. Они гнездятся, дерутся, общаются и отдыхают, непрерывно взаимодействуя с работами художников ХХ века – от Бранкузи и Софи Тойбер-Арп до Йозефа Бойса и Джозефа Кошута. Через критику современного искусства как части глобального модернистского проекта с экологических позиций я стремился вместе с тем создать увлекательное интеллектуальное приключение и также (возможно, это менее очевидно) поставить вопрос о форме – меня интересовало появление новых ритмических линий и образных парадоксов, – как именно могут работать вместе реальный петух и предельно приближённый к абстракции «Петух» Бранкузи в чисто пластическом смысле.
Угадайка. Холст, акрил. 2020
Насколько изменился ваш образ жизни в 2020 году?
Поскольку художник большую часть жизни проводит в добровольном самозаточении в мастерской, моё ежедневное расписание не так уж сильно изменилось. Думаю, мне, моим братьям и сёстрам по кисти в целом было легче принять этот год, чем многим другим. Как и прежде, дни проходят наедине с холстом или альбомом. Тем не менее осознавать внешние ограничения бывает подчас нестерпимо. Нормальное человеческое желание общения и новых впечатлений (получаемых, конечно, в путешествиях!) время от времени прорывается острыми вспышками культурного голода.
Каков ваш рецепт выживания в это необычное и сложное время?
Как и прежде, искусство. Когда ты живёшь на территории искусства, у тебя лучшая из всех возможных среда обитания, лучшие друзья и собеседники, лучшие учителя и наставники. Так что я не выживаю, но живу полнокровной и в отдельные моменты вполне счастливой жизнью.
Поменял ли текущий кризис искусство в целом? Какие уроки он нам принёс?
Поскольку мы ещё далеки от выхода из кризиса, говорить о его уроках представляется преждевременным. Можно лишь делать наблюдения и предполагать дальнейшие варианты развития. Так, за прошедшие месяцы я увидел, что некоторые художники были выбиты из творческой жизни, растерявшись перед социальным и культурным хаосом, вызванным пандемией. Однако другие, напротив, открыли в себе новые творческие возможности – так, неожиданным образом в нашем искусстве актуализировался жанр натурного этюда (например, у Ирины Кориной и Владимира Потапова). Возможно, это причудливый зигзаг художественного процесса, но он может стать и началом какого-то нового движения… Ещё интересный момент: необходимость рынка в поиске новых ресурсов вынудила его обратить внимание на десятки молодых авторов, ещё вчера не представленных на сцене – настоящее нашествие ноунэймов со своими ценностными и профессиональными ориентирами, чуть ли не вчера вышедших из традиционных вузов, новых арт-школ, просто с улицы. Вполне возможно, что именно эти люди лет через пять полностью переформатируют российскую художественную ситуацию… Как бы ни было, последствия переживаемой нами встряски будут далеко идущими.
Утро. Холст, акрил. 2020
Время самоизоляции – это и период интенсивной дигитализации культурного опыта. Насколько полноценна такая практика?
Думаю, главное её последствие состоит в том, что мы стали в гораздо большей мере ценить опыт непосредственного общения с искусством и людьми. В остальном для меня это приемлемый временный суррогат – и не более того. Другое дело, что если пандемия затянется, можно опасаться массовой атрофии аналогового визуального опыта, но, надеюсь, живая художественная реальность возьмёт своё.
Красный пузырь. Холст, акрил. 2020
_________________
Егор Кошелев родился в 1980 году в Москве. В 1997–2003 гг. обучался в Художественной академии имени С.Г. Строганова на отделении монументальной живописи. В 2006 году получил кандидатскую степень по искусствоведению. Последовательно создаёт сюрреалистический мир, напоминающий сновидение, в котором мифологические монстры сталкиваются с образами массовой культуры и новейшими технологическими фетишами. Лауреат престижной австрийской премии Strabag (2012), которая вручается авторам до сорока лет за произведения в области живописи и графики. Художник дважды участвовал в Московской биеннале современного искусства – в 2009 и в 2011 годах. Работы Кошелева находятся в собрании Московского музея современного искусства, Deutsche Bank, а также в частных коллекциях в России и за рубежом.
