Дирижёр в оркестре художников украшений
Интервью с легендой итальянского ювелирного искусства Джанкарло Монтебелло. В 60-х годах ХХ века он приложил руку к появлению нового направления в этой сфере – украшений, созданных художниками
25/07/2016
Джанкарло Монтебелло (Giancarlo Montebello) – легенда итальянского искусства украшений и в своём роде также всей художественной сцены второй половины ХХ века. В 60-х годах прошлого столетия он стал инспиратором уникального для своего времени направления – создания передовыми художниками того времени особых украшений и их тиражирования небольшими сериями. Эта идея родилась у него в беседах с шурином – итальянским скульптором Джио Помодоро (Giò Pomodoro). В 1967 году Джанкарло Монтебелло создал компанию Gem Montebello, под эгидой которой и создавались украшения. Став по-настоящему экспериментальным и при этом порой оставаясь и подчёркнуто сентиментальным, этот проект стал важной «параллельной историей» в творческой биографии целой плеяды классиков искусства ХХ века.
Здесь следует вспомнить, что 60-е годы ХХ века были для искусства украшений особым временем. Одна за другой впадали в коллапс все предыдущие парадигмы моды и индустрии украшений. Хотя большая часть известных ювелирных домов продолжала оставаться верной классическим традициям и работать с драгоценными металлами, одновременно о себе мощно заявили концептуальные украшения – радикально новое направление, фундаментом которого являлись эксперименты с абсолютно новыми стилями и материалами. В это время в арсенале художников украшений появились такие «нововведения», как пластмасса, сплавы разных металлов, бумага, резина, природные материалы, а также ткань, позволяющие создавать более нежные и пластичные формы, чем металл. Украшение из аксессуара украшательства и гламура превратилось в воплощение бесконечных творческих фантазий – в вызов, порою даже в провокацию, социальную декларацию, как бы на мгновение отодвигая устоявшиеся стандарты практичности (и коммерческой выгоды) на второй план. В то же время украшения изготавливались из материалов, стоимость которых по сравнению с классическими представлениями была попросту смехотворной, таким образом бросая вызов и такой константе социальной сцены, как «символ статуса».
Правда, как позже в нашем разговоре признал Джанкарло Монтебелло, не все художники, к которым он обратился, отозвались на идею создавать украшения, потому что часть их по-прежнему воспринимала украшения как нечто, приближённое к элите, буржуазному образу жизни, т.е. всему, против чего боролись 60-е годы.
Самое тесное сотрудничество у Монтебелло установилось с самого начала с классиком сюрреализма Ман Рэем (Man Ray). В сотрудничестве с Ман Рэем Джанкарло Монтебелло создал восемь украшений. Среди них ставшая уже иконой стиля золотая маска Optic-Topic (1972), тиражированная в 100 экземплярах, один из которых по-прежнему хранится в мастерской Джанкарло Монтебелло; а также серьги Pendants Pending (1970) в форме известного спиралевидного лампового абажура Ман Рэя. В них специальный механизм обеспечивал, чтобы серьги прилегали к уху и держались на нём, а не подвешивались к мочке согласно традиции. Правда, от ответа на вопрос, у кого же именно из соавторов родилась эта идея, Монтебелло уклонился. В любом случае именно их носила, например, французская дива Катрин Денёв.
Ман Рэй. Optic-Topic. Позолоченное серебро. Проект 1974 года, реализованный в 1978 году. Количество: 100, пронумерованные и подписанные. Фото: Giorgio Boschetti
Всего (в период с 1967 по 1978 год) Джанкарло Монтебелло сотрудничал более чем с 50 художниками – Сезаром, Соней Делоне, Пьеро Дорацио, Лучо Фонтана, Гансом Рихтером, Лери Риверсом, Ники де Сен-Фалль, Хесусом Сото, Алексом Кацем и др. Наряду с творческим вызовом следует подчеркнуть и «информативный характер» этого сотрудничества – украшения становились в своём роде способом, каким широкая публика знакомилась с художественной сценой своего времени. В то же время эти украшения, тиражируемые небольшими сериями, не позиционировались как авторские работы и в связи с этим продавались по весьма дружественным ценам. С тех времён у Джанкарло Монтебелло ещё сохранился прейскурант, из которого видно, что часть украшений стоила не более 210 итальянских лир. Сегодня, конечно же, они приобрели совершенно другой статус, поднимая ставки на аукционах на астрономические высоты, ведь каждое украшение создавалось лишь в нескольких экземплярах, и все они стали объектами страстной охоты коллекционеров.
В 1978 году мастерскую Джанкарло Монтебелло обокрали, и он поставил точку на этом эпизоде своей карьеры, начав работать над своей авторской коллекцией и называя украшения «орнаментами тела». С художниками он тогда сотрудничал лишь изредка, потому что, как признаёт сам, меняются времена, меняются и способы сотрудничества. Вместо приватных разговоров, что были неотъемлемой частью рабочего процесса в шестидесятых и семидесятых годах, оказалось задействовано море ассистентов...
Интересно, что с тех времён в его собственности сохранилось очень мало украшений, и часть своих работ он позже пытался выкупить у коллекционеров. Совершенно особые отношения связывают его с Дианой Вене (Diane Venet), французским коллекционером, которая в своё время была одной из первых, кто начал коллекционировать созданные художниками украшения, создав в своём роде и их рынок.
Диану Вене я встретила в прошлом году в Нью-Йорке в мастерской её мужа, французского скульптора Бернара Вене (Bernard Venet). И наш разговор стал в своём роде поводом, чтобы разыскать Джанкарло Монтебелло. Когда позже, уже после встречи с Монтебелло, я попросила Диану охарактеризовать его, она ответила: «Для меня он – отец всего этого направления. Он был первым, кто осмелился обратить внимание своих друзей-художников на дизайн украшений. И в то же время их сотрудничество было очень тесным. Это были бесконечные разговоры, он копал всё глубже и глубже, стараясь, чтобы дизайн украшений стал как бы продолжением его искусства. Это может сделать только человек, который одинаково страстно любит и своё ремесло, и искусство».
В мастерской Джанкарло Монтебелло. Фото: Уна Мейстере
Наш разговор с Джанкарло Монтебелло проходил в Милане, в его мастерской, являющейся одновременно и его местом жительства. Она находится в китайском квартале Милана, месте, о существовании которого я, надо сказать, до этого даже не подозревала. Джанкарло Монтебелло в настоящее время – мужчина сильно за семьдесят, и большая часть исполинов искусства ХХ века, с которыми он сотрудничал в своё время, уже довольно давно находится в другом мире. Во время нашего разговора меня не оставляло ощущение, что передо мной в действительности – целый век истории искусства. Человек, который своими глазами видел всё то, что мы, прочие, можем только читать в учебниках по истории искусства. Слегка дрожащими, но одновременно точными руками ювелира он одну за другой снимал с объёмистой книжной полки папки своего архива. В пластиковых обложках, на шёлковой бумаге, без единой пылинки в них хранятся созданные в своё время Ман Рэем и другими художниками эскизы, и каждый скрывает за собой свою историю. Тут же на столе стоит созданная по эскизу Ман Рэя пепельница – он не мог выносить запах, который испускает просто потушенная поворотом с придавливанием сигарета, поэтому создал пепельницу с особыми отверстиями, которые как бы отрезают кончик выкуренной сигареты, не позволяя распространиться неприятному аромату.
Эскиз очков Salt and Pepper работы Ман Рэя. Из архива Джанкарло Монтебелло. Фото: Уна Мейстере
Расскажите, как в своё время родилась идея Gem Montebello? Вы сами обратились тогда к художникам? С кем из художников вы заговорили об этом прежде всего?
В 1967 году, когда всё это начиналось, прежде всего я обратился к художникам, которых я встретил и которые были моими друзьями, – Лучо Фонтана, Арнальдо, Джио Помодоро, Пьеро д`Орацио. Позже я начал работать и с другими художниками Европы и Америки.
Насколько мне известно, у вас было совершенно особенное сотрудничество с Ман Рэем.
Да, но это было немного позже – в семидесятых годах.
Одним из самых уникальных украшений, которое вы создали вместе с Ман Рэем, была золотая маска, которая вначале создавалась как очки.
Да, первоначальная идея была совсем другой, и в маску она превратилась только в самом конце. К сожалению, вскоре после этого Ман Рэй умер. Однако в любом случае маска тоже была предназначенным для ношения объектом – мы не хотели создавать что-то, что было бы просто приложением к стене.
Всё началось с эскиза Ман Рэя, он нарисовал очки, которые должны были быть исполнены в чистом золоте – с очень тонкими, почти незаметными дужками. Их образ был подчёркнуто гламурным, потому что его жена Джульетта была американка, и Ман Рэй задумал подарить их ей. Он назвал их Salt and Pepper («Соль и перец»), потому что их линзы были сделаны из перфорированного золота, и, по его мысли и в соответствии с духом сюрреализма и дадаизма, это было самым точным обозначением. Каким бы странным ни казался этот довольно экстравагантный внешний образ, если их надеть, видимость сквозь них была превосходной, и одновременно они защищали глаза. Идею перфорированных линз Ман Рэй заимствовал из своего увлечения спортивными автомашинами. В то время все спортивные машины были кабриолетами, и их водителям были нужны особые очки, чтобы защищать глаза. Они обычно были из алюминия, с перфорированными линзами, чтобы во время езды в глаза водителя авто не попадали комары и другие насекомые.
Жена Ман Рэя Джульетта примеряет очки Salt and Peper. Фото из архива Джанкарло Монтебелло
Когда модель очков была готова, то, т.к. я сам был занят на других работах, я попросил своего хорошего друга передать их Ман Рэю в Париже. Получив очки, Ман Рэй отдал их Джульетте, которая их надела, и они сразу же увековечили этот момент на поляроиде. Позже очки взяла её подруга, примерила и в тот же момент сломала их. Это произошло потому, что, будучи сделанными из золота, очки были довольно тяжёлыми, а дужки – маленькие и очень тонкие. Они просто не выдержали веса. Однако Ман Рэй решил эту проблему мгновенно. Как фотограф, он прекрасно знал, как выйти из положения в таких ситуациях. Он взял кусок чёрной ткани, вырезал овал, разобрал очки и превратил их в маску, и уже в другом образе вновь отдал их Джульетте. Вот в этом весь Ман Рэй, который и свою жизнь прожил как произведение искусства.
После он мне написал, что случилось, приложил фото, сделанные поляроидом, и эскиз. Позже я интерпретировал эту вещь как венецианскую маску уже с полагающимся к этой маске носом... С неё были сделаны сто копий, что означает, что у ста людей оказалась эта маска.
Эскиз Ман Рэя для маски Optic-Topic. Из архива Джанкарло Монтебелло
А вы их время от времени где-нибудь замечали?
Да, иногда маски появляются на аукционах, как это сегодня в основном происходит с созданными художниками украшениями. Например, когда предыдущий владелец отправился к праотцам, и тогда, принимая во внимание всё возрастающую ценность этих вещей, для наследников они нередко становятся «тяжеловатыми»...
Что вас самого как ювелира больше всего привлекало в этом процессе – превращать в украшения временами самые абсурдные идеи художников?
Профессиональное удовольствие. Любознательность. В то время это было даже довольно интересным – пригласить художников создавать украшения. К тому же таких, которые до тех пор никогда этого не делали. Это был также способ, как заработать немного денег. 60-е и 70-е годы были довольно трудным периодом, особенно из-за «contestazione», протестов. Создание украшений в то время рассматривалось как «bourgeois», «borghese» – буржуазным занятием. Конечно, не все художники отозвались на эту идею, некоторые были категорически против, однако многие охотно шли на сотрудничество.
Полу Бири и Хесусу Рафаэлю Сото, который увлекался проектами кинетического искусства, например, эта идея очень понравилась. К тому же они хотели дарить эти украшения своим жёнам и возлюбленным.
Джанкарло Монтебелло
Если заглянуть в историю созданных художниками украшений, то большая часть из них – очень приватные, связанные с личными, даже выражено интимными эпизодами их жизни.
Сперва художники, которые делали украшения, создавали только подписанные, ограниченными сериями или же уникальные работы. Идея Gem Montebello была совершенно противоположной – вместо драгоценных камней мы работали с самыми разными материалами и их смесями, таким образом делая цену дизайна украшения более доступной и позволяя им достичь аудитории, которая об их существовании, возможно, до этого вообще не подозревала. Это была своего рода «информативная миссия». По этой причине под эгидой Gem Montebello возникали украшения не подписанные, не пронумерованные. Эта наша идея в то время нашла большую поддержку и увенчалась успехом.
Как только украшение было закончено, к нему присоединялась небольшая записочка с именем художника и информацией о числе копий. Полное имя художника было упомянуто только в этой карточке, но не на самом украшении, где были указаны лишь его инициалы. Например, «LF» обозначало Лучо Фонтана.
Сегодня эти украшения на аукционах продаются за сумасшедшие суммы.
Да, с течением времени стоимость только возрастает, и на аукционах, конечно, у всего другая цена.
Только в более поздние годы художникам, которые хотели в своих работах использовать драгоценные камни, Gem Montebello предлагало и такую возможность – правда, очень ограниченными сериями.
У кого в процессе совместной работы с художниками было последнее слово в выборе материала?
Это всегда был диалог. Иногда художник приходил с идеей о каком-то специальном материале, и в таких случаях я разъяснял, какие материал и техника будут наиболее подходящими для реализации его идеи. Однако этот процесс всегда включает в себя и профессиональные знания, и момент интерпретации. Поэтому у Gem Montebello не было ни одного «клишированного дизайна», потому что каждый из них был много раз обговорен и продискутирован.
К тому же в этом процессе никогда не было стандартных ситуаций – моя роль была чем-то вроде дирижёра в оркестре. Мне надо было интерпретировать и воплотить в украшении идею художника, его дух, концепт. В сущности, то, что мне надо было сделать, – используя квалификацию ювелира, внедрить и сохранить в украшении душу художника. Чтобы украшение стало репрезентацией его чувств, концепта и идей. Вот это и было главным отличием между Gem Montebello и другими ювелирами – каждое созданное нами украшение воплощало ощущения конкретного художника.
Как вы сами классифицируете эти украшения – как художественные работы (потому что в их основе лежит идея художника) или же всё-таки как функционально декоративные объекты?
Некоторые из них были «уменьшенными» художественными работами. В очень многих случаях в них ясно прочитывался почерк художника, даже если они были совсем небольшого размера.
Одна вещь, о которой стоит вспомнить, – художники никогда не задают себе вопроса – красивы ли созданные ими украшения, создают ли они что-то красивое: они используют женское тело как движущееся пространство, движущуюся стену, на которой экспонируются их работы.
Ники де Сен-Фалль. Ожерелье Mouth and Eyes. Золото, двусторонняя цветная эмаль. С рисунка 1973 года. Количество: 12, пронумерованные и подписанные. Фото: Antonia Mulas
Вы сотрудничали и с Ники де Сен-Фалль. Её подход к украшениям как женщины отличался от подхода художников-мужчин?
Ники очень любила украшения, однако больше всего она любила дарить их своим друзьям. Каждое из созданных ею украшений было из золота и эмали, оно было отлакировано в разные цвета. Это была весьма ёмкая работа – гравирование, эмаль...
А встречались ли в эти времена идеи, которые оказалось невозможно трансформировать в язык украшений?
Нет, потому что художники, которые не были заинтересованы в этом проекте, просто говорили «нет», и я всегда работал только с теми, которые действительно хотели создавать украшения.
У украшений во все времена были очень особые отношения с человеческим телом. Насколько значителен для вас как ювелира был именно этот аспект?
Очень. То, что вы видите прежде всего, это, конечно, художник, но за ним нахожусь я и мои ювелиры. Носибельность и все эти технические навыки и аспекты, с которыми художники, бывает, не считаются, для нас были чрезвычайно важными. Украшения должны быть филигранно исполненной работой.
Когда в 1978 году вашу мастерскую обокрали, вы сообщили, что прекращаете заниматься искусством украшений. Почему вы так решили?
Это был перерыв из-за кражи. Я не закрыл мастерскую навсегда, однако решил на некоторое время выдержать паузу. Я возобновил создание украшений только для курируемой Джермано Целантом (Germano Celant) выставки Italian Metamorphosis 1943–1968, которая в 1994 году открылась в музее Гуггенхайма в Нью-Йорке.
Тогда мне позвонила Ники де Сен-Фалль: какие-то люди попросили её создать украшения, и она приняла это предложение – только с условием, что будет работать со мной.
В то время ситуация и художественный мир в целом совершенно изменились. Ощущения резко отличались, к примеру, от Парижа 60-х годов, когда я работал с Сото, Бири, Ман Рэем, Ники... Вспомнить хотя бы наше сотрудничество с Лучо Фонтана – подход к вещам и обоюдный контакт были в то время простыми и дружелюбными. Сегодня это выглядит по-другому: дух времени совершенно другой, всё определяют деньги.
Что, по-вашему, изменило мир искусства?
Деньги абсорбировали искусство, оно стало бизнесом. Искусство уже не независимо, оно считается товаром, возможностью для получения прибыли. Цены в галереях и на аукционах только растут.
Джанкарло Монтебелло у полок своего архива. Фото: Уна Мейстере
Вы по-прежнему сотрудничаете с художниками?
Да, но только с некоторыми и уже не так, как раньше – я предпочитаю оставаться на заднем плане. Мой последний такого рода проект был с немецким скульптором Гюнтером Уекером (ему сейчас восемьдесят); я создал также некоторые вещи в сотрудничестве с итальянским архитектором Андреа Бранци.
Вы сперва изучали дизайн интерьера и лишь затем обратились к искусству украшений. Почему?
В годы своего ученичества я работал во многих студиях архитекторов и занимался тем, что в то время в Италии называли «arredamento» и что позже превратилось в «дизайн интерьера». В то время архитектура и дизайн интерьера были очень тесно связаны с художниками, к тому же меня всегда захватывали детали: вот это правильно, это верный подход, идеальная структура и т.д.
Я читала, что особое внимание к деталям и стало одной из причин, почему вы обратились к искусству украшений.
Мне всегда нравилось экспериментировать, и мне повезло с тем, что вокруг меня были по-настоящему открытые люди, но это особое внимание к деталям всегда было характерно для меня. Любой предмет, всё в нашей жизни создают детали.
Если посмотреть, например, на здания, которые создал Карло Скарпа. Особенно магазин Olivetti или Fondazione Querini Stampalia в Венеции, а также Museo di Castelvecchio в Вероне – в проектах Скарпы всегда особое внимание обращалось на объём, однако это никогда не было чем-то подавляющим. Это всегда пленяло меня, потому что объём создают детали. Материалы, их вид и тщательность, с какой они выбирались. Это очень трудно объяснить, но отношение Скарпа к деталям просто невероятно впечатляет.
Считаются ли украшения своего рода языком, инструментом общения, дополнением личности?
Конечно. Это же очевидно.
Шнурки для туфель – единственный аксессуар, созданный Джанкарло Монтебелло для мужчин
А вы когда-нибудь носили созданное вами же украшение?
Нет, потому что я никогда не создавал украшения для мужчин. Единственно – я создал шнурки для мужских туфель в 1981 году. Декоративный элемент, одновременно являющийся функциональным. Однако позволю себе заметить, что в 80-х годах, когда у всех были одинаковые шнурки для обуви, у меня были совершенно особые, особенно одни с бриллиантами, которые я носил к своему смокингу.
Я могу вообразить себе мужские украшения, однако любая вещь, по-моему, должна быть функциональной. Например, иногда я использую пуговицы для манжет как деталь для застёжки для ожерелья или браслета.
Каковы ваши отношения с современными украшениями? Каким могло бы быть направление их развития в будущем, принимая во внимание, что все табу в наше время уже отпали...
Я смотрю на всё как на эволюционный процесс. Самое важное – это быть честным. Каждую перемену и новое веяние в современных украшениях я воспринимаю как часть процесса эволюции, но оно должно быть честным и настоящим. Мне не нравятся украшения, создающиеся как дань моде, потому что во всём следует чувствовать и видеть качество. В свою очередь, это тесно связано с честностью, как она здесь в своём роде и отражается.
Вспоминаю одну выставку, которую лет тридцать назад видел в Швейцарии. Это был швейцарский художник, который работал только с бумагой, – но его отношение к бумаге как материалу было таким внимательным и чутким, что оно сразу же придавало этим работам особое качество.
В любом случае то, что происходит в нынешнем искусстве украшений, очень интересно.
Лоуэлл Несбитт. Ожерелье или брошь Lilium. Шлифованное золото с эмалью. Рисунок 1972 года. Количество: пять, каждое в своей цветовой гамме, пронумерованные и подписанные. Фото: Antonia Mulas
В то же время людей во все времена увлекали драгоценные камни. А вы как ювелир понимаете – почему?
Для меня они по большей части являются ничем иным, как просто растраченным зря материалом. Все эти бренды – Tiffany, Cartier и др., они потеряли способность создавать что-то своеобразное: они используют слишком много камней, но не потому, что это отвечало бы какой-то традиции классического ювелирного искусства, а потому, что у них нет чувства меры.
Вот тут, недалеко от моей студии, находится китайский магазинчик, в котором продаются большие поддельные украшения... да, с одной стороны, это ужасно, но с другой – довольно весело, в их предложении есть довольно много действительно творческого подхода.
Во всех этих больших брендах так много гонора только потому, что они – «a griffe» – бренды. Например, украшения Chanel. Что вы о них думаете?
Искусственный жемчуг Шанель в своё время был всё-таки довольно революционной идеей, но сегодня, конечно, он стал просто дорогой брендовой бижутерией.
Шанель была фирмой, создавшей то, что мы сегодня называем «the bijou», не настоящие ювелирные украшения, а их имитации. В то время она была молодой и красивой женщиной, и ей дарили драгоценности. И тогда она сказал себе: «Я хотела бы, чтобы у всех женщин были такие же украшения, как у меня»... И создала так называемую бижутерию. Однако стоит вспомнить, что известный итальянский ювелир, принц Фулько ди Вердура, как раз и разрабатывал дизайн этих вещиц.
Связаны ли украшения со временем, когда они были созданы, или они существуют вне его?
Некоторые являются его отражением; другие – вне времени. Так же как в искусстве, есть только отдельные художники (очень мало), которым удаётся пережить время. Один из них – Лучо Фонтана, например. Он всегда – Будущее.
Лоуэлл Несбитт. Ожерелье или брошь Lilium. Шлифованное золото с эмалью. Рисунок 1972 года. Количество: пять, каждое в своей цветовой гамме, пронумерованные и подписанные. Фото: Giorgio Boschetti
Могли бы вы назвать три (или больше) реализованных в сотрудничестве с художниками украшения, которые вы считаете вершиной своего мастерства?
В качестве первого я хотел бы упомянуть Lilium («Лилию»), которую я в 1972 году создал в сотрудничестве с американским художником Лоуэллом Несбиттом (Lowell Nesbitt). Это нечто, находящееся между поп-культурой и гиперреализмом. Уступка поп-арту – это размер, очень большой; в свою очередь, исполнение гиперреалистично – с помощью особой техники воплощалась точная отливка цветка лилии, которая позже была высветлена и эмалирована. Каждая деталь этой работы, которая одновременно может быть использована как ожерелье или как брошь, тщательно продумана. Вплоть до такой тонкости, что все пестики цветка подвижны. Это была огромная и очень трудоёмкая работа, поэтому у «Лилии» только пять копий. Её основной материал – золото, которое (много раз извлечённое и вновь помещённое в чрезвычайно горячую печь) находилось в экстремально «стрессовом» состоянии, потому что его было нужно и гравировать, и высветлять, и покрывать эмалью...
Второе такое украшение – уже упомянутая маска Ман Рэя Optic-Topic, потому что она такая... дадаистская! В то же время у неё очень своеобразная история. Главный урок, который я получил от Ман Рэя, – то, что вам кажется, иногда не то, что вы видите. А именно: то, что вы видите – это что-то другое, не то, что находится перед вашими глазами.
Очень особенным является и украшение, которое я в самом начале Gem Montebello создавал в содружестве с Джио Помодоро. Оно возникло только из полуграмма золота, и ему приписывается необыкновенная простота, продолжающая поражать по-прежнему. В нём есть внутренняя лёгкость и свежесть, как у только что срезанного в саду цветка.
И тогда ещё Mouth and Eyes (1973) – ожерелье, которое я создал для Ники де Сен-Фалль. В настоящее время оно находится в коллекции Дианы Вене. Когда вы его носите, оно создаёт очень сюрреальное впечатление – у вас есть собственные глаза и губы, а ниже – их заметное отражение в ожерелье. К тому же оно очень точно и симметрично прилегает к шее, таким образом ещё усугубляя этот сюрреальный эффект.
Предназначенная для хранения Lilium позолоченная деревянная коробочка с расписанной внутренней стороной. Фото: Giorgio Boschetti
