Дмитрий Озерков: «Эрмитаж – это музей, в котором есть всё»
В том числе – экспозиция Яна Фабра «Рыцарь отчаяния – воин красоты» и выставка «Сюрреализм в Каталонии. Художники Ампурдана и Сальвадор Дали»
Сергей Гуленкин
19/10/2016
Путь в кабинет заведующего отделом современного искусства Государственного Эрмитажа Дмитрия Озеркова тянется через длинный холл, турникет и величественный атриум Главного штаба, за ним следуют лестница и двери, проникнув через одну из которых, оказываешься в пустующем выставочном зале. Ещё одна дверь – и ты уже в сердце этой обители, маленькой комнате с бросающимися в глаза большими стеллажами для книг и каталогов, рядом с которыми сейчас грудится десяток запакованных картин, будто извиняющихся перед непрошеным гостем за свой временный непрезентабельный вид. Мишель Фуко называл музеи гетеротопиями времени – особыми местами, где собраны вместе вещи разных эпох и разных стилей. Эти вещи призваны дать нам реальное ощущение и знание иных времён и иных обстоятельств, но при этом они существуют вне времени, так как тщательно оберегаются от его разрушительного влияния. Проникнув в самую глубь этого пространства, ловишь себя на почти неразличимом страхе того, что никогда отсюда не выберешься.
Дмитрий Озерков. Пресс-фото
Я оказался здесь, чтобы поговорить с Дмитрием Озерковым о двух выставках, которые открываются в октябре в Государственном Эрмитаже в рамках фестивальной программы под эгидой V Санкт-Петербургского международного культурного форума. Выставка знаменитого современного фламандского художника Яна Фабра «Рыцарь отчаяния – воин красоты», которую отдел современного искусства готовил больше двух лет, открывает двери 22 октября, и почти следом за ней, 29 октября, стартует выставка «Сюрреализм в Каталонии. Художники Ампурдана и Сальвадор Дали», где будут представлены семьдесят произведений живописи, скульптуры и графики двадцати девяти каталонских художников, в том числе восемь работ Сальвадора Дали.
Одна из главных интриг эрмитажного проекта Яна Фабра заключается в парадоксальной многоликости бельгийского художника. Ян Фабр – это человек, поставивший 24-часовой спектакль «Гора Олимп» – дионисийское, отчаянное ниспровержение норм и традиций и одновременно катарсическое испытание для актёров и зрителей. И Ян Фабр – это поклонник старых мастеров и служитель аполлонического культа красоты. Театр у Фабра – пространство опьянения без конца, в то время как музей – место для грёз и созерцания, возможность прикоснуться к существованию вне времени, к некоему подобию вечности.
Интервью ставит вопрос о том, как искусство предстаёт в музее и как музей предстаёт в свете искусства. Самым загадочным в этом диалоге искусства с музеем оказывается время.
Анхелес Сантос Торроэлья (1911–2013). Земля (1929). Холст, масло. 70 x 83. Музей комарки Эмпурдá, г. Фигерес
Давайте начнём наш разговор с выставки «Сюрреализм в Каталонии». Она открывается в залах на третьем этаже Зимнего дворца, где раньше, до переезда в Главный штаб, располагалось искусство XIX–XX веков, в том числе импрессионисты. Чем обусловлен такой выбор выставочных залов, ведь было бы логично предположить, что место сюрреалистов – в Главном штабе?
Исторически эти залы были последними в социокультурной экспозиции Эрмитажа, которая начиналась с Египта, потом шли Греция, Рим, дальше Новое время и так далее. Сейчас это несколько изменилось, открылся Главный штаб, сюда перенесена коллекция XIX–XX веков. Но для определённых временных выставок и специальных показов мы продолжаем использовать эти залы. Они более камерные, и сюрреализм, в принципе, довольно камерное искусство, тем более художники, о которых идёт речь. Это картины изначально в основном кабинетного формата с бесконечно мощным посланием, которое уходит в космос. С экспозиционной точки зрения наши дизайнеры тоже решают, что где лучше показать. Можно сравнить, как висел Матисс в этих залах и как он висит теперь в Главном штабе, это в принципе разные истории. Картины, казалось бы, те же самые, а всё по-другому.
В теории музейного дела есть термин «power of display», «сила показа», от этого много зависит: что вы показываете – это хорошо, но как вы показываете – вы это освещаете или не освещаете, скучено всё или разрозненно – от этого очень многое зависит. Есть определённые законы, есть со вкусом сделанные выставки, а есть безвкусные. Определяет это в значительной степени помещение, для одних выставок оно подходит, для других – нет. То, за чем мы следим, это не имя или громкие заявления, нам важно, чтобы это был хороший проект, чтобы это была эффектная, зрелищная выставка.
Сальвадор Дали Доменек (1904–1989). Ретроспективный женский бюст (1933/70). Бронза, масло. 70 x 54 x 35. Частная коллекция
Сальвадор Дали в Петербурге хорошо известен, а вот с творчеством других испанских сюрреалистов знакомы совсем немногие. Почему именно сейчас их важно показать в Эрмитаже?
У нас была выставка «Дада и сюрреализм», где было много известных сюрреалистов: там был и Магритт, и Дельво, были большие работы. После такой выставки вполне можно сделать небольшую выставку сюрреализма, которая уже дальше развивает эти вопросы. Все думают, что знают сюрреализм, но на самом деле ранние тексты Дали, его полемические, совершенно парадоксальные способы мышления неизвестны. Он известен как какой-то скандалист, но он гораздо глубже и интереснее. В интеллигентной среде принято не любить Сальвадора Дали, дескать, он такой слишком попсовый художник, а на самом деле он бесконечно глубокий теоретик и бесконечно глубокий аналитик себя и окружающего мира. Эту его сторону ещё только предстоит открыть.
То есть это будет уникальный угол зрения на Дали?
Да, это уникальный угол зрения и серьезный угол зрения, к которому не всегда просто подступиться. Это не блокбастер, это умная и сложная выставка, которая сложным образом встроена и в контекст Эрмитажа, и в контекст российского понимания сюрреализма. Выставка-диалог, выставка-разговор, выставка – приглашение к разговору. Художники второго ряда всегда менее известны, но очень часто они более интересны. В арт-мире побеждает тот, кто кричит, тот, кого берут сейчас, но потом доходит речь до тех, кто действительно серьезно думал. И вот как раз время пришло по отношению к сюрреализму.
Ян Фабр. Преданные сфинксы метаморфоз и непостоянства. Крылышки жуков семейства златок, дерево. 2016. Фото: Lieven Herreman. © Angelos bvba/ Jan Fabre
Поговорим о выставке Яна Фабра. Какое место она занимает в проекте «Эрмитаж 20/21»?
«Эрмитаж 20/21» – это проект, который создан 10 лет назад для показа современного искусства в Эрмитаже. У нас есть несколько направлений: мы делаем большие выставки известных мировых художников, или это групповые выставки молодых авторов, или это архитектурные выставки, или это выставки фотографии, и пятая программа, которая у нас есть, – каждый год во двор мы ставим какую-то скульптуру. Выставка Яна Фабра включает два направления, первое и последнее. Это соло-выставка большого художника, выдающегося западного, бельгийского мастера, и в этот проект мы также включили скульптуру во дворе, которая будет приглашать к этой выставке.
Выставка представляет собой очень сложный диалог художника с большой частью фламандской коллекции Эрмитажа. Фабр – фламандец, и эта выставка для него является продолжением традиции фламандского искусства. Мы помещаем его работы в залы, где выставлены голландские и фламандские картины, это движение от Аполлонова зала до Рыцарского зала через всю анфиладу Нового Эрмитажа, которая глядит на Миллионную улицу. Это будет уникальный проект, потому что он очень большой по размеру, большой по количеству новых работ, большой, потому что работы художника включаются прямо в экспозицию музея, а не выделены в отдельный выставочный зал.
Ян Фабр. Человек, который измеряет облака. Полированная бронза. 1998. © Angelos bvba/ Jan Fabre
Однако часть выставки будет в Главном штабе?
Да, в Главном штабе он будет в Большой анфиладе, а в Зимнем дворце он включается в существующую экспозицию. Картины чуть-чуть раздвигаются, чтобы туда встроился Ян Фабр.
Получается, это похоже на то, что было на «Манифесте 10»?
Это похожий прием. На «Манифесте» это были точечные включения разных художников, которые взаимодействовали с разными залами, а здесь это взаимодействие, во-первых, линейное, это более десяти идущих подряд больших и важных залов, и это работы одного художника, который вступает в диалог с разными темами фламандского искусства. В каком-то случае речь идет о карнавале, в каком-то случае – о деньгах и сборщиках налогов, в каком-то случае это тема жертвенной крови и поклонения жертвенной крови, в каком-то случае – тема верности и прочих символов. Это разговор про язык искусства, как мы понимаем его сейчас.
Ян Фабр. Жиль из Бенша при полном параде на Покаянный день (Жирный вторник). 2016. Фото: Pat Verbruggen. © Angelos bvba/ Jan Fabre
Ян Фабр – очень многогранный художник. Он режиссёр театра, оперы и балета, его изобразительное творчество включает рисунки, скульптуры, фильмы, инсталляции. Что такая универсальность говорит вам, как искусствоведу и куратору, о художнике? И какое место занимает Фабр в современном художественном процессе?
Это выдающийся художник современности, который сейчас находится на взлете своей карьеры. Он действительно находится везде и всюду, в разных областях и сферах искусства. Вы совершенно правильно сказали, что художник универсальный, и нам именно этой универсальностью он близок, потому что Эрмитаж – это универсальный музей, музей энциклопедический, музей, в котором есть и любая история искусства, от палеолита до современности, и любая форма искусства, любой вид искусства, жанр. Эрмитаж – это музей, в котором есть всё, и таких музеев в мире всего несколько. Нам близко творчество Фабра именно всеохватностью, она позволяет нам выбрать определённые аспекты: в данном случае это разговор про фламандское искусство. Не про историю искусства вообще, не про послание, которое художник должен предъявить, это разговор про вполне чёткую главу в истории искусства, которую художник предлагает нам пересмотреть заново. И это длинная работа с эрмитажными хранителями, которые отвечают за определённые залы и части коллекции, обсуждение того, как правильно это сделать, как правильно поступить.
Кадры из видеоработы Яна Фабра LOVE IS THE POWER SUPREME(2016) © Angelos bvba/ Jan Fabre
Как с точки зрения истории фламандского искусства можно взглянуть на перформанс Фабра, который он провёл в июне этого года в Эрмитаже? Тогда в выходной день музея он прошёл, облачившись в рыцарские доспехи, по пустым залам, преклонялся перед шедеврами искусства…
Перформанс представлял собой движение рыцаря отчаяния, рыцаря красоты, который возвращается в некую обитель искусства и преклоняется перед величием этой обители. Здесь много параллелей с темой рыцарства, она очень важна и для Фабра, и для Петербурга. Но здесь было кое-что ещё, потому что для Яна Фабра два крыла Эрмитажа подобны двум крыльям бабочки, которые пришпилены к городу Александрийским столпом. Ян Фабр говорит, что он наследник известного энтомолога Жана Анри Фабра, популяризатора науки о насекомых. Тема энтомологии очень важна для Фабра, поэтому перформанс представлял собой некое соединение двух крыльев, стремление от одного крыла к другому. От нового крыла Главного штаба, от крыла современного искусства некий рыцарь возвращается в альма-матер, в некое древнее крыло, и преклоняется перед истоком, перед древними шедеврами. Это важный проект, который показывает, что современное искусство, по крайней мере, в его эрмитажной версии, не оторвано от старого искусства, оно не является чем-то скандальным и ужасным, о чём нам часто говорят СМИ. Оно является продолжением старого искусства, именно ему оно обязано. Так что проект Фабра о том, как рыцарь современного искусства встаёт на защиту своих истоков.
Кадры из видеоработы Яна Фабра LOVE IS THE POWER SUPREME (2016) © Angelos bvba/ Jan Fabre
Принято считать, что тема красоты, прекрасного – не самая популярная в современном искусстве. Современные художники чаще обращаются к опыту возвышенного или абсурдного, к политическим и социальным проблемам. Как Фабру удаётся оставаться воином красоты – и какое место тут занимает отчаяние?
Нынешняя ситуация в принципе довольно отчаянная. Современное искусство, с одной стороны, пребывает в бодром и весёлом состоянии, а с другой, пути его довольно сложны, потому что – и не только в России – его не любят и подозревают в каких-то тайных пороках. Современное искусство прекрасно обходится без одобрения со стороны старого искусства, но иногда оно чувствует необходимость честно вернуться к своим истокам, так сказать, перед ними преклонить колено. Это отчасти поза такая, потому что, конечно, современное искусство и так хорошо живёт и хорошо движется. Но, придумав с Яном Фабром этот проект, мы поняли, что он идеально подходит и к нашей ситуации сейчас в России, когда современное искусство находится под большим подозрением и считается, что оно несёт какое-то неправильное послание, опасное послание. Это, конечно же, совершенно неправильное положение дел, потому что если не будет современного искусства, то вообще ничего не будет. Мы будем купаться в классиках и остановимся в развитии. И тогда наша культура просто высохнет, если мы не будем дальше продолжать. Эта выставка отчасти тоже об этом, о том, что если культура застывает, то конец приходит всем. Отсюда отчаяние.
Ян Фабр. Эй, какое приятное безумие! Бронза, золото. 2016 © Angelos bvba/ Jan Fabre.
И заключительный вопрос – почему нельзя пропустить эту выставку?
Эта выставка уникальна, создана великим художником для великого музея. Это случается не часто, мы не делаем таких выставок регулярно, потому что это тяжело по разным соображениям: и по финансовым, разумеется, потому что это очень дорогие проекты, и по техническим, потому что это не всегда получается сделать. Когда сливаются такие величины, это событие историческое, как к нему ни относись. И, я думаю, тем, кто считает, что современное искусство не любит, нужно просто пройтись по этим залам, посмотреть на старых мастеров и понять, не видят ли они этих мастеров по-новому.
