Республика ЗИП
Разговор с краснодарской арт-группой ЗИП, которая сейчас участвует в Хельсинкском фестивале со своим проектом «Стройка»
27/08/2014
Фотографии из архива группировки ЗИП
Что мы знаем о Краснодаре? Например, то, что там существует группировка молодых художников ЗИП (название – аббревиатура главного арт-пространства города, которое расположено на территории Завода измерительных приборов), которая создала в Краснодаре настоящую небольшую автономию современного искусства. Летом 2011 года ЗИПами (в группу входят Степан Субботин, Василий Субботин, Евгений Римкевич и Эльдар Ганеев) был основан самопровозглашённый Краснодарский институт современного искусства. Благодаря этому в городе появилась первая независимая и экспериментальная площадка, вокруг которой стала формироваться интеллектуально-художественная среда нового поколения. Группировка ЗИП совместно с КИСИ делает публичные проекты, которые действительно работают. В рамках проекта «Этот цех борется за звание образцового» на трассе под Анапой был нарисован несанкционированный пешеходный переход, и через какое-то время в том же месте его уже официально воспроизвела дорожная служба. В рамках проекта «Зона» придумали специальные обозначения для городских пространств, и так в Краснодаре появились зоны созидания и сопротивления, агрессии и слома, ужаса и злости; в игру с этими маркированными пространствами постепенно включились многие городские жители. Несмотря на отчасти «пионерские», или «тимуровские» методы работы, большинство художественных практик ЗИПов показывает: современное искусство способно изменить ситуацию в пространстве не только города, но и поселка на берегу моря и в отдельно взятой станице.
Сейчас группировка ЗИП работает над своим новым проектом «Стройка» в Хельсинки. Поэтому мы связались с художниками и поговорили о том, как одинаково важно пропагандировать современное искусство и в европейских столицах, и в русской провинции, как создавать новые независимые пространства, делать передвижные выставки и «подманивать» зрителей, порассуждали о принципах самоорганизации и кооперации и о том, почему современное искусство не всегда любят казаки и полицейские.
На переднем плане – 5 «зиповцев»
Чем вы сейчас занимаетесь в Финляндии?
Степан Субботин: Мы участвуем в Хельсинкском фестивале, одном из крупнейших фестивалей искусств в стране, в котором принимают участие художники из разных стран. Наш интерактивный паблик-арт-проект называется «Стройка». Он будет располагаться на площади Lasipalatsi возле модернистской башни, и каждый день там будут появляться новые и новые объекты, они будут как бы наращиваться друг на друга, и в конце концов получится такой многофункциональный архитектурный объект. Трёхэтажная конструкция из дерева с множеством комнат разных размеров, ограждённая по периметру. Это здание предназначено для всех людей: в нём можно будет спрятаться от непогоды или просто спрятаться, в одной из комнат можно что-то смастерить, в другой – посмотреть выставку, в третьей – организовать свою собственную выставку, а где-то можно будет даже поджарить барбекю. Объекты будут появляться до 31 августа, 1 сентября мы вернёмся в Краснодар, но нам бы очень хотелось, чтобы и после нашего отъезда этот объект продолжал функционировать и люди что-то делали в нём сами, уже без нашего участия. Главная идея заключается в том, чтобы художники вышли на площадь, но не только высказались в этом пространстве сами, но и дали возможность высказывания зрителю. Нам нравится, когда искусство начинает взаимодействовать с людьми и городом.
Эльдар Ганеев: У «Стройки» достаточно спонтанная форма. И ощущение от нашего объекта должно быть таким, что все эти комнатки появились вдруг откуда-то, сами по себе – они появились, и в них стала происходить какая-то активная художественная жизнь.
Кадр из фотоотчёта о тотальной инсталляции «Третья лагуна» (2014) в подвалах московского Винзавода
В принципе, этот проект примерно о том же самом, чем вы занимаетесь в Краснодаре – созданием общественных зон и независимых пространств для искусства.
Степан Субботин: Да, у нас был круглый стол здесь, в Хельсинки, где мы рассказывали, что у себя в Краснодаре мы создали некую автономию, некое независимое пространство. В Финляндии мы отчасти делаем то же самое, чтобы доказать: практически в любом месте можно создать свой остров свободы, свое пространство. «Стройка» – это больше проект про взаимодействие с самой площадью, городским пространством, а не с местной художественной средой.
Но в Краснодаре, насколько я понимаю, до того как вы стали заниматься этим, ничего не было, не было никаких институций, публичных мест, где простому зрителю говорили бы о современном искусстве. А в Хельсинки, кажется, с художественными институциями, разными организациями и образовательными программами всё хорошо.
Эльдар Ганеев: Никогда не бывает чего-то слишком много. Даже в самом продвинутом с точки зрения искусства городе можно встретить молодого человека, который впервые слышит о contemporary art. Буквально на днях мы общались с одной молодой финкой, она работает в рекламном автобусе, и она никогда ничего не слышала о современном искусстве. «А что это такое? А что вы там делаете? На гитаре играете?» Мы спросили, ходила ли она в музей современного искусства, а он в пятидесяти метрах от той площади, где мы делаем свою «Стройку», она отвечает, что нет, не ходила. Так что популяризация искусства, как бы это избито ни звучало, всегда важна. И не случайно местом для нашего объекта в Хельсинки была выбрана центральная площадь: вокруг неё сосредоточено много разных летних кафе, люди будут сидеть за своими столиками, потом увидят, что на площади что-то происходит, и станут интересоваться: «А что здесь такое?» А здесь современное искусство.
Фрагмент инсталляции «Лаборатория» (2011)
Степан Субботин: Ну, у нас в Краснодаре ничего не было. Были художники, которые приглашали для встреч, выставок и дискуссий других художников, и это было в большей степени «квартирное», или «кухонное» общение, все ходили друг к другу в мастерские, и в них что-то происходило. Был и остаётся довольно консервативный городской музей с выставочными залами и так далее. Мы с этим музеем в конфронтацию не вступаем, просто создаем что-то своё. А музейные работники к нам, конечно, ходят, смотрят, но опыт пока что не перенимают.
Создание независимой площадки, где художники могли бы собираться вместе, что-то обсуждать, проводить лекции и делать выставки, было острой необходимостью, возникшей не только из наших личных потребностей, но и из потребностей местной художественной среды. Все мы познакомились на заводе ЗИП, где снимали мастерские. В честь этого завода и назвали свою группу. Завод объединил нас, и первые коллективные проекты, без всех этих музейных рамок, проходили именно там. Но так получилось, что на наши события приходил всегда один и тот же достаточно узкий круг людей, и тогда мы решили создать что-то более глобальное. Так появился КИСИ – Краснодарский институт современного искусства. Сейчас наш КИСИ – это самая свободная и открытая площадка в Краснодаре, но вряд ли мы можем охватить всех интересных молодых художников.
Тот самый переход на на трассе под Анапой, нарисованный в рамках проекта «Этот цех борется за звание образцового»
А как, на ваш взгляд, должно сейчас развиваться современное российское искусство? Оно должно подчиняться принципам кооперации или быть всё же «одиночным» делом? И какие проблемы у современного искусства в регионах?
Степан Субботин: Если молодой художник живёт в регионе, то, как правило, ему одному тяжело найти и единомышленников, и аудиторию. И самый правильный выход, на наш взгляд, это искать единомышленников, создавать вместе с ними собственное сообщество и уже через него продвигать какие-то свои художественные идеи. В России система художественных институций довольно слаба, и часто молодой художник просто не знает, куда и к кому ему пойти, где проявить себя. Поэтому надо создавать площадки – где угодно, в поле, в лесу, в гараже или в собственном автомобиле. У нас есть проект, в котором мы как раз рассказываем, что искусством можно заниматься в любом месте. Художники должны захватывать новые пространства, создавать новые автономные объединения.
Различные объекты инсталляции «Режимный лагерь». Алматы, 2013
Эльдар Ганеев: Проблема Краснодара в том, что нас одних мало на миллионный город. Мы захватили определённый круг, но за этим кругом остаётся и много тех, кто не знает ни о нас, ни о современном искусстве. И нашей деятельности, к сожалению, не хватит на создание более распространённой арт-среды в городе. Было бы здорово, если бы параллельно с нами работали и, допустим, государственные структуры, развивающие именно современное искусство.
Степан Субботин: Эльдар правильно сказал, что в городе не хватает серьёзной и глобальной институции. Мы можем заниматься микрополитикой, нас устраивает такое как бы «общинное» существование, нам нравятся спартанские условия и нам не нужны большие бюджеты. Если бы кто-то взял на себя создание и управление институцией, создавал образовательную базу, мы бы занимались своими делами, направленными на социальные практики, городские и выставочные эксперименты. Нам нравится создавать микроситуации, в которых художники и простые люди могут встречаться. У нас был ряд проектов, которые вошли в выставку «Этот цех борется за звание образцового». Часть из них реализовывалась в поселке Пятихатка, он расположен недалеко от Анапы и там располагается наша арт-дача. В общем, мы заметили, что в Пятихатке нет хорошо оформленных частных магазинов, и предложили их владельцам бесплатно придумать и нарисовать фирменный стиль. И вот нашелся продавец фруктов, который сказал: «А давайте вы мне не вывеску нарисуете, а разукрасите мою автолавку?» И мы разрисовали этот автомобиль. Он нам ничего не советовал, только иногда спрашивал: «А может, вам краски купить хотя бы?» В общем, мы рисовали, он нас фруктами угощал – запустилась система естественного обмена. Люди были готовы и хотели участвовать. Это был проект про то, как партизанское арт-движение может работать в той или иной среде. Изучение разных пространств: в каком пространстве художник может что-то сделать, а в каком – нет. Мы предлагали подобные проекты для больших торговых центров, но там нас отвергали. Мы выходили на демонстрации с лозунгами, и там кто-то нас отвергал, а кто-то принимал.
Ну да, что-то ваше искусство в состоянии изменить. Например, в Пятихатке появилась настоящая «зебра» вместо той, которую вы нарисовали, продавец фруктов получил такой арт-фургон и так далее. А как обстоят дела с проектами, у которых больше не вот эта, простите, всё же «пионерская» направленность – что-то разрисовать, где-то помочь и так далее, а более «политическая»? Ваша «Будка одиночного пикета», с видеодокументацией которой вы участвовали в этом году в Молодёжной биеннале современного искусства, что-то изменила?
Эльдар Ганеев: Ну да, шестого мая в Краснодаре, когда проходили митинги в защиту обвиняемых по «Болотному делу», мы тоже вышли на площадь с лозунгами и будкой одиночного пикета. Точнее, я заперся в этой будке, выехал в ней на площадь и вёл из неё агитацию. Сперва к нам подошли казаки, потом они вызвали полицию, потом полицейские стали очень активно просить нас покинуть площадь. Всё это продолжалось минут сорок, и в результате в этой будке я поехал в ближайший опорный пункт полиции. Там меня допрашивали: что это всё значит, зачем, почему и так далее. Меня отпустили, а будку изъяли для выяснения обстоятельств, её проверяли на экстремизм и терроризм, потом она исчезла в застенках, и только спустя год благодаря нашим хорошим знакомым её вызволили. Ну и в течение какого-то времени к нам приходил человек из органов, снова спрашивал, зачем это всё…
«Кто финансирует» – спрашивали?
Эльдар Ганеев: Да! «Кто финансирует» – это главный вопрос практически у всех и всегда. У нас был один сумасшедший зритель, который работал в администрации города, так он почему-то считал, что нам грузины деньги дают.
Степан Субботин: Вообще тот проект, в котором мы участвуем здесь, в Хельсинки, и краснодарская «будка одиночного пикета» – показательны. Несмотря на то что наша будка была выстроена по всем законам одиночного пикета, всё равно со стороны властей был жёсткий прессинг. Выход на площадь в той форме, которая возможна в Хельсинки или в любом другом европейском городе, невозможен в России. И «Будка» это лишний раз показала.
Может быть, полицейские обиделись, потому что будка напомнила им такой дощатый дачный туалет?
Степан Субботин: Знаешь, на самом деле, как мне показалось, и казакам, и полицейским было на этой акции весело: они ходили, смотрели, улыбались, не оказывали никакого жёсткого прессинга. Наверное, так было из-за того, что их вначале поражала будка сама по себе, а потом они уже обращали внимание на лозунги.
Эльдар Ганеев: Но несмотря на то что они улыбались, они всё равно хотели закрыть и запретить будку. Почему казаки и полицейские не любят современное искусство? Потому что оно им непонятно. А непонятного быть не должно. Если непонятно, то догадывайся, что это такое: просто веселье или масонский заговор?
Фрагмент экспозиции «Музей ЗИП» (2013)
Все эти практики и с торговцами, и с рисованием пешеходной дорожки вошли в проект «Этот цех борется за звание образцового», и в 2012 году вы с этим проектом были номинированы на «Инновацию» как лучший молодежный проект, но не получили премию тогда. Этой весной вы получили «Инновацию» уже как лучший региональный проект. Это как-то повлияло на отношение к вам в Краснодаре, что-то изменилось? И с точки зрения самоопределения для вас что важнее – быть по версии премии самыми интересными художниками года или людьми, которые по версии той же премии сделали самый интересный региональный проект?
Эльдар Ганеев: Изменилось (смеётся). Краснодарский журнал «Собака» включил нас в топ-25 по версии этого журнала, мы лучшие люди города (смеётся вся группировка ЗИП). В общем, успех в с двух сторон. А если говорить, что важнее… Знаешь, нам очень важно, что не мы лично как художники получили премию, а всё движение КИСИ её получило – это правильно. И на карте современного искусства Краснодар обозначился как-то более чётко, о нём узнали в России.
Фрагмент экспозиции «Этот цех борется за звание образцового». Фото: Владислав Тарнопольский
Ну да, до этого знали, что есть краснодарская группа «Recycle», но специально ради неё представители художественной московской тусовки в Краснодар не ездили, художники сами приезжали в столицу выполнять свои «светские обязанности», а теперь получилось так, что московские художники едут в Краснодар к вам.
Степан Субботин: Едут. У нас климат хороший. Главный девиз – искусство на отдыхе. А благодаря нашим союзникам и спонсорам вокруг нас образовалась комфортная инфраструктура: есть хостелы, есть дача в Анапе, она называется Пятихатка… В общем, можно приехать, поработать, сделать выставку и поехать на море. Этим летом к нам приезжал Влад Ефимов с учениками из Школы Родченко. Мы в Хельсинки ехали практически прямо с нашей арт-дачи в Пятихатке и там сделали пляжную выставку. Поставили автомобиль, на пляже растянули транспаранты, повесили работы, стали зазывать людей. Правда, на пляже жарко, там люди могут только купаться, загорать и спать, но нашлась одна заинтересованная женщина. Она пришла, стала обо всём расспрашивать, а потом говорит: «А где у вас книга отзывов? Я хочу впечатления свои записать». Ну мы там сразу на пляже и сделали ей книгу отзывов.
Чем будете заниматься, когда вернетесь из Хельсинки в Краснодар?
Степан Субботин: Развивать КИСИ и другие проекты. Хотим сделать серию передвижных выставок; у нас есть специальная машина для пропаганды современного искусства, с мигалкой, мегафоном – в общем, всем для того, чтобы подманивать людей (смеётся)… И со всем этим мы хотим поездить по посёлкам и станицам Краснодарского края. Покажем людям разные работы, дадим им возможность что-то сделать самим.
Эльдар Ганеев: Нам в этом плане, конечно же, близки идеи русского авангарда первой волны. Хотя понятно, что в тот период была другая ситуация, и многие из авангардистов работали с государством, но нам нравится идея изменения мира через искусство.
