Хроники тревожного оптимизма
В краснодарской «Типографии» до 2 июля открыт международный проект кураторов Елены Ищенко и Марианны Кручински «Тренинг фантазия»
Столь сложный по сборке проект «Типография» сама по себе сделать не была готова, и выставка позиционируется как часть поп-ап-фестиваля немецкой культуры и языка в рамках Года Германии в России. На моей памяти это первый случай, когда Гёте-институт работает в России так же, как в остальном мире, то есть не пытается ограничить своё участие немцами и немками по рождению, а расширяет поддержку на художников, живущих и работающих в Берлине. Среди зарубежных участников «Тренинга фантазии» (а их больше половины) нет этнических немцев. Будем надеяться, что сила убеждения кураторок уберёт, наконец, национальные и этнические границы в сознании сотрудников Гёте-института. Уже это сделает «Тренинг фантазию» по-настоящему революционным событием в российской выставочной жизни.
Но выставка и сама по себе заслуживает пристального внимания. Ищенко и Кручински вдохновлялись книгой английского философа Марка Фишера «The Weird and the Eerie» («Странное и тревожное»; впрочем, слово «weird» Ищенко и Кручински предпочитают переводить словосочетанием «не по себе»). «Странное и тревожное» (2017) – это последняя книга Фишера, сборник эссе об искусстве, вызывающих указанные в заглавии ощущения, от группы The Fall до Говарда Лавкрафта. Главный труд Фишера, «Капиталистический реализм» (2009), посвящён возможности альтернативы капитализму, который Фишер видит не общественной формацией, а чем-то вроде эфира в том смысле, который этому термину приписывала физика до Эйнштейна. Капитализм, как тот эфир, пронизывает все аспекты нашего существования, из-за этого, по Фишеру, сложно думать, творить и надеяться. В «Странном и тревожном» Фишер пишет, что «сила вроде капитала не существует как субстанция, но способна произвести почти любой тип эффекта». Образ капитализма как глобальной бабайки объясняется, возможно, тем, что Фишер страдал от депрессии и не хотел лечиться, считая терапию и таблетки «опиумом для народа» в постиндустриальном обществе. Фишер стал героем международного сообщества недалёких параноиков, которые во всех проблемах эпохи винят капитал и судорожно готовятся к тому, чтобы «изобрести будущее».
HMOT (Стас Шарифуллин). Гиперспецифическое. Четырёхчастная пространственная композиция для квадрофонической (четырёхканальной) звуковой инсталляции из автомобилей с тюнингованной акустической системой. 2021. Фото: Алёна Колесникова
Из Фишера обычно вырастают, как из пубертата, но его влияние на «Тренинге фантазии» соотносится с программной инфантильностью, которую когда-то открыли, как эликсир молодости, члены арт-группировки ЗИП. В придуманном ими с нуля сообществе практикуется то, что мне уже приходилось называть «первобытным коммунизмом»: солидарность, равенство, расширение доступа к материалам и продуктам творчества, и всё это под знаком дельфина и с истинно демократичным отношением к визуальной составляющей (они делают понятное искусство площадей, рынков и фестивалей). «Тренинг фантазия» не смог бы вырасти на другой почве. Это уже проговорённые ЗИПами идеи, но покрытые академическим лоском профессионального арт-мира Европы. Вместо сверкающего остроумием братства и сестринства ЗИПов «Тренинг фантазия» выстраивает гибридные семьи единомышленников, соотносящиеся не по признаку рода и несогласно с императивом прямого наследования. Соотношение «Тренинга фантазии» и прошлого «Типографии» как у второй симфонии Чайковского и украинской народной песни «Журавель», которая всплывает цитатой в её конце.
Валя Фетисов. User Flow. 2019
Прелюдией к этой симфонии становится тренировка терпения. Техно-психологический ритуал Вали Фетисова «User Flow» (2019) встречает посетителей на входе несколькими слоями проверки на конформность. Сначала у вас ищут оружие, как в аэропорту, потом предлагают ответить на несколько вопросов разной степени комфортности, тыкая в айпад, и, наконец, просят встать на определенную точку, открыть рот и получить дозу неизвестной жидкости. Прохождение этого секьюрити-квеста – дело добровольное, но отказываться сложно: вдруг получишь ключ к происходящему? А что, если это инициация в мир фантазии? Оказывается, нет: это всего лишь комментарий к уровню смирения с вторжениями корпораций и служб безопасности в личное пространство. Вспоминается работа турецкой художницы Бану Ченнетоглу на Документе 14, надпись «Being Safe Is Scary» («Страшно быть в безопасности») на фасаде Фридерицианума. Кажется, что на выходе из «User Flow» ты получаешь неразбавленный стресс-как-он-есть, без привязки к реальным и придуманным угрозам.
Уровень тревожности немного снижается в первом зале, где крутят современную классику – видео француза Сиприена Гайяра «Деснянский район» (2007). Эту работу в России показывали одиннадцать лет назад на выставке коллекции Государственного центра пластических искусств Франции «Res Publica» в ММСИ. Гениальный коллаж из битвы футбольных фанатов в Санкт-Петербурге, лайт-шоу во время сноса многоквартирного дома в Париже и панорамных съёмок напоминающего Стоунхендж микрорайона в Деснянском районе Киева с каждым годом не теряет, а наращивает актуальность. Многоэтажки на Западе падают регулярно, а в постсоветском пространстве держатся (и даже множатся) с завидной энергией. Есть даже задорное словечко «человейники», описывающее новые районы России вроде Мурино под Санкт-Петербургом, где социальность радикально штормит между полной безнадёжностью и осознанием своей клетки ступенькой на пути карьерного роста.
Архитектура для художников остаётся областью наблюдений, позволяющей делать наиболее смелые обобщения и далеко идущие выводы о состоянии мира. Теоретик архитектуры глобального мира Келлер Истерлинг осторожно предполагает в своей монографии «Прочная невинность» (2005), выпущенной за пару лет до работы Гайяра, что «особый тип исследований архитектуры может привнести в изучение глобализма живые свидетельства другого набора механизмов, которые, возможно, расскажут о слабости, прочности и насилии на мировых рынках не меньше, чем финансовые показатели». Для современного искусства это очевидно хотя бы потому, что в любых видах архитектуры (даже информационной) больше тактильности, чем в финансовых потоках. Неудивительно, что в «Тренинге фантазии» помимо Гайяра и Фетисова есть несколько работ о невитрувианской архитектуре современности.
Алейсей Таруца. Golden Hits. 2021
Кепка с айфоном и видео, снятым с дрона, опытным зрителем сразу опознаётся как работа Алексея Таруца, появляющегося на публике исключительно в образе хардкорного (от жанра «hardcore») рейвера – бутылка с водой, бейсболка, спортивная одежда. «Golden Hits» (2021) состоит из инсталляции в пространстве выставки и перформанса на открытии. На видео в кепке мы наблюдаем за тем, как дрон врезается в недостроенный культурно-развлекательный центр «Парковый», известный среди местных жителей как «замок». Эта постройка со множеством башенок начала расти в 2009 году, но так и не была закончена из-за резко упавших доходов инвестора. В ноябре прошлого года некое частное лицо выставило замок на продажу за 495 млн. рублей. Таруц сочинил вокруг «замка» перформанс, прошедший в другой архитектурной доминанте города – краснодарском Доме книги, – и нашёл недострою визуальную рифму в виде многоэтажного комплекса для кошек. Два пространства бюргерского комфорта, для себя и для братьев меньших, похожи формально (без стен и с многочисленными отверстиями) и близки по смыслу: это искусственные мирки развлечений по расписанию и плану. Архитектуре межвидового досуга Таруц противопоставляет перформативные действия с погружением в бессознательное: запись своего монолога во время сомнамбулического состояния, триста ударов телефоном по голове (те самые «hits» из названия), чтобы её отключить.
Кирилл Савченков. Фейерверк и порох. 2021
Инсталляция Кирилла Савченкова «Фейерверк и порох» (2021) раньше была настольной игрой, разработанной для биеннале в корейском Гванджу. Для «Тренинга фантазии» Савченков сделал версию в виде инсталляции и ролевой игры. Работа основана на тренировке аналитиков ЦРУ и представляет собой блуждание по разным типам ресурсов, от нефти до лайков в соцсетях, с целью противостоять глобальным вызовам в игровой форме. Если Фетисов лепит стресс из препятствий на зрительском маршруте, то Савченков вынимает азарт из сердцевины настольной игры и погружает участников в кибернетическое безвременье. Внутри работы легко погрузиться в апатию, вызванную обилием деталей у этой подробной, как всегда у художника, имитации футурологии для бюрократов, вооружённых «большими данными».
Катерина Верба. Реабилитация кипариса. 2021
После всех этих работ, имитирующих взгляд бога-как-машины, машины-как-бога, в общем – Главного Архитектора, нужна передышка. Её даёт работа Катерины Вербы, единственной художницы из региона и выпускницы действующего в «Типографии» Краснодарского института современного искусства (КИСИ). Верба берёт архитектурный элемент в его биографическом контексте. Верба из крымских татар, её семья купила дом, в котором жили предки. Балки из этого дома она использует как чернозём для кипарисов. На стене с помощью архивных документов рассказана история межвидовой депортации: сначала крымских татар, потом кипарисов, которые вырубались по распоряжению Сталина. Почему? Неясно. То ли потому, что Сталин боялся снайперов, потенциально скрытых кущами. То ли потому, что Рузвельт на ялтинской конференции назвал кипарисы кладбищенскими, а не курортными деревьями (а значит, виноваты, как всегда, американцы!). Тема личной памяти в интерсекциональном разрезе сейчас актуальна: нынешнее положение крымских татар в «нашем» Крыму проблемно и вызывает яркие художественные реакции.
Марина Напрушкина. Ваш страх – наш капитал, ваша ненависть – наш мандат. 2020
Другая важная тема выставки – поиск новых пространственных координат для тела, осознавшего, что личное есть политическое. Координаты могут выстраиваться для масс, как в работах белорусской художницы и активистки Марины Напрушкиной. В инсталляции «Ваш страх – наш капитал, ваша ненависть – наш мандат» (2020) Напрушкина ищет изобразительный язык для современной контрпропаганды, способный очистить поток пост- и полуправд. Видео «Август» (2020) – съемка антиправительственных выступлений в Минске, служащая здесь свидетельством оправданного погружения в толпу. Серия «Культурные артефакты несуществующего архива (различные)» (2020) британского художника Джесси Дарлинг выглядит ответом Напрушкиной из параллельного мира. Тела с орнаментально переплетающимся набором половых признаков снабжены надписями на выдуманном языке. То ли бунт из будущего, то ли социальная реклама с другой планеты.
Гиорги Гаго Гагошидзе. Невидимая рука моего отца. 2018
На уровне индивидуального тела «Тренинг фантазия» рассказывает три истории. Главный герой видео Гиорги Гаго Гагошидзе «Невидимая рука моего отца» (2018) потерял руку на стройке вскоре после получения права на работу в одной из стран Евросоюза. Эта рука, вернее, её финансовый протез – пенсия по инвалидности в евро – продолжает работать на то, чтобы её бывший владелец занимался фермерством в родной Грузии (и мог отправить сына учиться в Европу). «Мадд и Мадл исследуют экологическую катастрофу» (2018) Жозефин Арнелл и Полин Курнье Жардан рассказывает историю неполной телесности в другом ключе. По сюжету две русалки, выброшенные на берег, попадают в парк аттракционов и пытаются взаимодействовать с автоматами и тренажерами. Получается нелепо и трогательно: неприспособленные к жизни на суше тела русалок оказываются в ситуации культурной инвалидности. Наконец, новая инсталляция Софьи Скидан «Как бы ты назвала странность, которая собралась недостаточно. Часть 1» (2021) представляет собой полотно с видеопроекцией, закреплённое на абстрактной конструкции с элементами популярной сегодня 3D-пластики. На видео художница занимается тем, что она называет «деконструированной йогой» (Скидан – настоящий практик с учениками и занятиями по расписанию) на фоне скал и рек юга. Здесь даётся позитивная программа работы над новым телом с целью преодоления гравитации пола и других мощных факторов, оставляющих всё как есть, а не как должно быть. В инсталляции Скидан «Тренинг фантазия» смыкается с главным блокбастером выставочного сезона Москвы, выставкой о немецком и русском романтизме «Мечты о свободе» в Третьяковской галерее. Странник, практикующий рассудительную пластичность тела и мозга в ошеломительном пейзаже, остаётся протагонистом в любой эпохе геополитических потрясений.
Софья Скидан. Как бы ты назвала странность, которая собралась недостаточно. Часть 1. 2021
