Превратить триггерные образы в проект
Петербурженка Аня Слобожанина рассказывает о выставке «Это просто жидкость это не просто жидкость» и о том, как страхи порой становятся интересной темой для художника
Работы Ани Слобожаниной – недавней выпускницы петербургской Художественно-промышленной Академии – привлекают тонкой, не до конца проговариваемой эмоциональностью и уже были показаны на выставках в Петербурге, Архангельске и Москве. Главный для художницы материал – фарфор в неглазурованном бисквитном состоянии, она способна превратить его в крупные капли или же слёзы, в покрытые пунктирами точек сосуды разных размеров, в облекающую разбросанные по поверхности стола предметы тонкую шкурку.
Фрагмент экспозиции «Это просто жидкость это не просто жидкость». 2021
Совсем недавно в недрах бывшего завода «Советская звезда», где находится Mastelereya – так называется мастерская с новой муфельной печью, которую занимают художники Аня Слобожанина и Матвей Корочкин, – открылся её новый проект «Это просто жидкость это не просто жидкость», который можно посмотреть до 16 мая. Посередине маленькой светлой комнаты бурлит фонтанчик, почти с католической ритуальностью выплёвывая из сгиба керамической руки подкрашенную тёмно-красным жидкость. Таков, как выяснилось, способ художницы освободиться от прежних страхов, смелая попытка перевести в ясное всем искусство вещи, в которых недавно было трудно сознаться самой себе. Интервью с Аней превратилось в рассказ о творческом и личном опыте от первого лица, о тактильности мира и о способности искусства порой оказывать вполне терапевтическое воздействие.
Аня Слобожанина на выставке «Приданое» в Архангельске. 2020
А.С.: Очень часто меня называют «керамистом». Примерно год назад я сформулировала, что я – «мультимедийный художник». Кажется, так сейчас говорят про себя практически все, но мне нравится работать с разными медиа в зависимости от проекта, пробовать что-то новое и при этом органичное для себя. Долгое время для меня было важным выйти из амплуа керамиста – я пыталась отойти от керамики и специально ей не заниматься. Но теперь если я долго не леплю, мне становится не по себе.
Лепка – это терапевтический процесс, в котором важно даже само повторение движений. Если что-то пошло не так или не нравится форма, можно уничтожить сделанное, но это не очень приятно, ведь я долго работала. Сейчас я пришла к тому, что перестала жалеть и спокойно могу уничтожить (показывая на один из стоящих на столе сосудов из серии «Touch») вот этого! Я могу работать с пространством и не боюсь больших размеров, но мне действительно нравится весь этот «космос в мелочах».
Серия сосудов «Монастырь». Отправной точкой для создания коллекции послужили увиденные во время путешествий по городам России церкви X–XII веков
Так сложилось, что для меня очень важна тактильность предметов и мира в целом, а у фарфора просто умопомрачительная тактильность! Он запоминает любой отпечаток пальца, его «тело» совсем другое. Хрупкость – это скорее стереотип, потому что нет более устойчивого материала. Можно сделать крыло бабочки с прожилками, которые после прикосновения не исчезнут. Фарфор самодостаточен, может существовать просто так, ему не нужно ничего, никакой глазури сверху.
Года три назад мне захотелось понять, отчего я много работаю с русской народной темой, что меня так сильно задевает? Проект «Утраченное» был связан с рефлексией над деревянным зодчеством. На выставке «Хрупкое», показанной в [петербургской галерее] FFTN, основной образ возникал из сочетания матовой белизны фарфора и горелого дерева. Пока что я не придумала, как ещё разделять «по коробочкам» мои идеи, поэтому использую слово «проект» – часто бывает, что один плавно вытекает из другого.
То, что можно назвать минимализмом, первый раз я ощутила в новгородском монастыре зимой – очень много белого и маленькие чёрные арочные окошки. Из этого ощущения появилась дипломная работа – серия сосудов под общим названием «Monastery». Потом я пыталась поймать это чувство аскетизма где-то ещё. Мне кажется, отсюда какая-то северная тема в моих работах.
Фрагмент инсталляции «Приданое» в Архангельске. 2020
«Приданое» я впервые показала прошлым летом в Архангельске, и все следующие места – петербургский «Бертгольд-центр» и галерею «Эритаж» в Москве – сравнивала со светлым арочным пространством архангельского Гостиного двора. Основная часть была сделана примерно за две недели в арт-резиденции «Марьин двор» [которая в 2021 году вошла в шорт-лист премии «Инновация» в номинации «Региональный проект»].
Помню, как за полгода до этого придумала тему проекта. Когда я училась на хоровом отделении в музыкальной школе, очень сильное впечатление – прямо до слёз – произвели невестины плачи, которые мы пели в классической обработке для хора. Музыка – очень большая часть моей жизни. Мне было лет 13 и очень нравилось, что не до конца понятно, о чём поётся. Загадочность, как в церковной музыке, цепляла ещё больше, а от отдельных слов, вроде «дитятко», просто голова взрывалась – для меня они были квинтэссенцией запрятанных туда чувств. С этой исходной точки я ещё в подростковом возрасте начала интересоваться народной музыкой: много искала в интернете, ездила на хоровые фестивали, у меня были любимые музыканты, как Сергей Старостин.
Вид инсталляции «Приданое» в Архангельске. 2020
Два года назад я познакомилась с Аней Злотко из «Марьиного дома», и мы договорились, что я приеду делать проект к ним в деревню Чакола. Раньше я никогда не была в Архангельской области, какие-то эскизы было сложно назвать проектом, но я уже придумала название – «Приданое». Арт-резиденция находится в здании сельской библиотеки, и я прочла там много книг по русскому фольклору с описанием обрядов. Хотелось соединить свою детскую первую любовь с исследовательским подходом к теме. В проект я включила пение и видео, с которыми до этого не работала. Наверное, его терапевтичность в том, что расставляешь для себя всё по полочкам – хотя я даже сейчас не могу ответить на этот вопрос.
Это просто жидкость. Графика. 2021
В проекте «Это просто жидкость это не просто жидкость» я работаю не с фарфором, а с керамикой. Он – про превращение пугающей меня темы во что-то детское и несерьёзное через снижение пафоса. Здесь достаточно детские медиа – лепка, яркие рисунки, всё нестрашное. Однажды в школе мой сосед по парте порезал руку так, что кровь била фонтаном. Страшно не было, но я упала в обморок, и с тех пор так происходило каждый раз – когда сдавала кровь из вены, я всегда брала с собой кого-то из подруг, термос со сладким чаем, оповещала о своей особенности всех врачей, но всё равно было очень неприятное чувство стыда оттого, что все видят тебя слабым.
Несколько лет назад я стала изучать, что конкретно меня пугает – потихонечку входить в это ощущение страха, и теперь уже знаю, где могу себя преодолеть, а где не могу. Например, лет шесть назад я не могла смотреть фильмы Тарантино, а сейчас мне очень нравится. Раньше я не понимала, что моё состояние обморока связано именно с венами на руках и на ногах. Не помню, как конкретно пришла идея превратить самые триггерные для меня образы в проект. В нём я обратилась к опыту художников, работающих с темой телесности, – прежде всего Кики Смит. Такой формат высказывания мне очень понравился: в «Гарри Поттере» был боггарт – существо, которого ты боишься, поэтому должен над ним посмеяться и так сделать нестрашным. Я очень стеснялась этой темы и не любила говорить про свои обмороки, а этот проект мне помог.
Фрагмент экспозиции «Это просто жидкость это не просто жидкость». 2021
Я вспоминаю прошедший год, и он в целом приятен, а если учитывать ситуацию, мне прямо повезло. Весной с началом жесткого локдауна мы с [мужем] Матвеем уехали в Сестрорецк и жили там три месяца – это было очень круто! Каждый вечер катались на велосипедах, я впервые за пять или шесть лет ощутила весну – обычно это время сессии, ты всё время сидишь в каком-то подвале, что-то делаешь и не замечаешь, как всё расцветает. Параллельно я по Зуму сдавала диплом. В конце года, когда уже не было такой тревожности, мы переболели коронавирусом в лёгкой форме, и после этого я перестала чувствовать себя как человек в тёмной воде, больше нет страха перед неизвестностью.
Фрагмент экспозиции «Это просто жидкость это не просто жидкость». 2021
Мне всё время кажется, что в моих работах много эскапизма, что это попытка ускользнуть куда-то в норку от реальной жизни. Чтобы воплотился проект, мне обычно нужен какой-то случай: в заготовках всегда есть как минимум пять идей, но я жду момента, когда почувствую, какую именно хочется сейчас сделать. Практически в готовом виде есть проект, выросший из «Приданого»: там видео – как сон, и мой новый проект про сны. Я хочу показать его в лесу – не знаю, как это будет, но я вижу его именно в лесу.
