Оракул, впавший в детство
06/02/2014
Все изображения предоставлены галереей Риджина
Павел Пепперштейн. Святая политика
Галерея Риджина, Москва
28 января – 15 марта, 2014
Поди угадай, когда звезда московской арт-сцены, писатель, художник и теоретик Павел Пепперштейн серьёзен, а когда грезит в духе шизофилософии героев своей прозы – так давно уже и так успешно он пребывает в статусе гениального наследника (во всех смыслах) московского романтического концептуализма. Один из столпов школы, Виктор Пивоваров, – его отец, а мама, Ирина Пивоварова, – талантливый поэт (она умерла в 1986-м, накануне больших перемен, и успела состояться только как автор стихов и прозы для детей). Герой и адресат маминых историй и папиных иллюстраций, ставших сегодня классикой русской детской книги, рос и развивался в насыщенной атмосфере искусства позднесоветского нонконформизма рядом с замечательными друзьями родителей – художниками Кабаковым, Чуйковым и Гороховским, поэтами Сапгиром и Холиным, молодым Сорокиным.
Политические последствия, 2013, холст, акрил
Пепперштейном Паша Пивоваров стал в 14 лет: он взял фамилию одного из героев «Волшебной горы» Томаса Манна – Пеперкорна, назло антисемитам заменив окончание. В романе великолепный мингер Питер Пеперкорн, олицетворение античного дионисийского начала, приводил к водопаду компанию поклонников и произносил там длиннющую речь, в которой из-за шума «совершавшейся в пене и грохоте непрерывной катастрофы» никто не мог разобрать ни слова. Этот способ взаимодействия с публикой так поразил впечатлительного читателя, что с тех пор он усердно воспроизводит что-то подобное в своём собственном творчестве. Грохочущих катастроф на долю Пепперштейна выпало немало, но это совсем не мешает ему говорить о важном без остановки (в его активе повести, романы, теоретические тексты и выставки по всему миру). Вот только читателям и зрителям приходится «кивать головой и, удивлённо подняв брови и приоткрыв рот, подносить руку к уху», чтобы поточнее понять, о чём, собственно, он ведёт речь.
Europa in trouble, 2013, холст, акрил
Так было со всеми его артистическими достижениями: от культового романа «Мифогенная любовь каст» – главного шедевра группы «Инспекция „Медицинская герменевтика”» – до многочисленных текстов, живописи и графики последнего времени, транслируемых с помощью разработанного им канона «психоделического реализма».
Ровно то же самое происходит и на нынешней экспозиции в московской галерее Риджина, с которой Пепперштейн плодотворно сотрудничает уже больше десяти лет. «Шум катастрофы» и на этот раз нешуточный – кровь в Киеве и общая шизофреничность текущей политической ситуации способны заглушить многое, а в небольшом пространстве, которое Риджина арендует на Винзаводе – всего восемь акварелей и десять холстов, лёгких, ярких, красивых, похожих на иллюстрации-переростки из хорошей детской книжки. И рассказывают они как раз о политике – «Святой политике».
Ну а теперь хватит! 2013, холст, акрил
Новая серия основывается на рисунках, выполненных для главного проекта Гётеборгской биеннале 2013 – «The Politics of Play». Там участникам предложили поразмышлять о политике, которая не меньше искусства нуждается в воображении, чтобы быть плодотворной. Рефлексия сферы политического и своего в ней места побудили Пепперштейна обратиться к образу ребёнка, наивного и одновременно пророчески-прозорливого, который с детской бескомпромиссностью ищет ответы на самые важные вопросы существования общества сегодня. Он может при этом сморозить глупость, повторить банальность или неожиданно угадать правду. Это любознательное существо интересуется всем: в некотором беспорядке перемешаны экологические проблемы и противостояние политических систем, грядущая техногенная катастрофа и роль Америки как мирового жандарма, судьба России и гибель цивилизации. Герой и alter ego автора в поисках ответа придумывает миры, где реализуются его представления о том, что происходит, как должно быть и как быть не должно. Почти пятидесятилетний художник, к счастью, так и не повзрослевший окончательно (он трогательно помнит, например, имя Акки Кнебекайзе – мудрой гусыни из сказки о путешествии Нильса), по-прежнему герой фантастической истории, только теперь он конструирует её сам.
Фильм «Война с гигантским ребёнком», 2013, холст, акрил
Стройная галерейная экспозиция позволяет легко прочитать сквозную идею – сразу от входа зритель видит большое полотно, на котором царит крупная, изображённая одной стремительной линией мальчишечья голова. Издалека кажется, что мальчик (очень похожий на автора) собирается поиграть «в войнушку», только его армия как-то подозрительно дружно целится в него самого. Скоропись в верхнем углу ситуацию разъясняет – оказывается, это «фильм „Война с гигантским ребёнком”. В этом фильме гигантский ребёнок желает покончить жизнь самоубийством и создаёт целый мир с единственной целью – чтобы этот мир объявил ему войну и убил его». Можно, конечно, увидеть в этом сюжете ироничное передразнивание параноидальности сегодняшней российской власти, объявляющей врагом весь окрестный мир, но текст не предполагает однозначного толкования. Ребёнок – и смерть, самоубийство. Подсознательные страхи и комплексы страшнее сиюминутной политической истерии, они наполняют обманчиво нарядный холст тревогой, ощущением опасности, воспроизводя любимый тезис автора о напряжении, располагающемся между полотном и его названием.
Избушка на ветвях дерева, 2013, холст, бумага, тушь
В холстах «Святой политики» тексты-названия становятся, как это почти всегда бывает у Пепперштейна, частью изображения, и вместе они успешно умножают смыслы. Художник внимателен к каждой линии, точке, пятну, завитушке и цветовой плоскости. Его виртуозность, или, как любят говорить университетские профессора, маэстрия, позволяет ему превращать брутальные и неуклюжие сентенции вроде «Ну а теперь хватит! в бездну сползают народы. Туда вам и дорога, охуевшие хищники, убийцы природы!» в изящную, каллиграфически идеальную композицию. Зрительские рецепторы атакуются со всех сторон, вызывая состояние когнитивного диссонанса и озадаченную улыбку, и мат в этом нападении действенное оружие. Мир вокруг на грани – «Ёбаная цивилизация небоскрёбов убивает радость жизни и превращает всё в тошнотворный дебилизм», «Europa in trouble» и вообще – «The business is over!..» Но перед нами большие, светлые, нарядные композиции, где много пространства и где легко смешиваются стремительная нарративность рисования, как у Ильи Кабакова, декоративное совершенство, как в живописи Пивоварова-старшего, воспоминания о супрематизме, сюрреализме и даже японской мультипликации.
Автор уверяет, что в этот раз его вдохновляла карикатура, которую он отроком любил разглядывать в советских газетах. Действительно, оттуда типичные идеологические клише: клыкастый Дядя Сэм, кровавая лапа цивилизации, загнивающий капитализм – только и они выглядят так, будто из журнала «Крокодил» попали прямиком в фильм Хаяо Миядзаки (Пепперштейн любит этого мастера и уверяет, что был бы счастлив с ним поработать). И уж совсем вопреки карикатурной вселенной под еле слышный шёпот «Избушеньки, куда вы летите?» плывут в розовом акварельном мареве нацарапанные пёрышком избы, а лёгкая девичья фигурка прыгает через костёр среди елей и всполохов северного сияния, помогая осознать, что даже у одиозного лозунга «Россия больше, чем мир» может быть не только политическое, но и поэтическое измерение.
Не стоит, наверное, требовать от художника окончательного решения всех вопросов одним махом. «Я не являюсь ни в коем случае ни политиком, ни политическим прожектёром. Я скорее выступаю в роли дельфийского оракула, который что-то такое произносит», – скромно объясняет Пепперштейн, оставляя зрителям удовольствие и труд разгадывать его пророчества.
Это же чудесно, что в сегодняшней Москве живёт артист, которому удаётся не только пророчествовать о судьбах мира и прочувствованно рассуждать о божественной, магической силе искусства, но и замечательно при этом свои работы продавать (его аукционная история на зависть многим). Кстати, на выставке в Риджине тоже можно что-нибудь купить – акварели подешевле, живопись подороже. Правда, самые очевидные хиты уже зарезервированы.
