Смотреть «кино» вместе
Экспресс-интервью с Алексеем Мурашко, книжным «Художником года» в Латвии
Алексей Мурашко – книжный дизайнер, который переехал в Латвию из Беларуси в 2007 году. Как он говорит, для него были важны и более европейское культурное пространство, и близость моря. Наверное, на сегодняшний момент он – самый востребованный специалист в Латвии в этой области. Одним из первых изданий, которые оформлял Алексей и которые вызвали интерес художественной публики, была фотокнига о латвийских маяках, подготовленная группой фотографов-энтузиастов и выпущенная в 2012 году в количестве 222 экземпляров. Затем началось его сотрудничество с проектом «Орбита» – Алексей оформлял сборник «12 поэтов из России» и серию фотоизданий «Общественное пространство» (фотокниги Андрея Строкина, Владимира Светлова и Мары Брашмане), за эти издания он впервые получил титул «Художник года» на конкурсе книжного искусства «Zelta Ābele 2017». В середине недели конкурс подводил итоги 2019 года, и Алексей снова стал «Художником года», причём в этот раз среди номинированных изданий было целых семь подготовленных им книг. Такое количество номинаций для одного дизайнера – своего рода рекорд для конкурса. В пятницу на своей страничке в ФБ Алексей опубликовал сообщение, в котором поблагодарил всех, с кем сотрудничал по номинированным проектам. Но он также написал, что полученную им от Министерства культуры премию он передаёт порталу Arterritory.com, переживающему критический период из-за прекращения частного спонсорства. «Это арт-медиа, много лет поддерживающее культурное пространство Латвии и соседних регионов, входит в список того, чем может гордиться страна», – высказался в своём сообщении Алексей.
Алексей Мурашко в Jelgavas tipogrāfija во время работы над книгой «Стеклянные Стренчи». Фото: Владимир Светлов
Мы, редакция портала, очень благодарны Алексею за этот жест поддержки и за реальную помощь. Это позволит нам закончить работу над несколькими уже начатыми в 2019–2020 годах проектами (с середины марта вся редакционная деятельность происходит пока что на добровольных началах).
В субботу мы связались с Алексеем, чтобы поговорить о его успехе на конкурсе, о заслуживших признание жюри изданиях и о ситуации в стране и обществе. Мы говорили по телефону, хотя находились всего в паре километров друг от друга. Такова обычная реальность этой глобальной эпохи карантина.
Издание ЛЦСИ «Валдис Аболиньш. Авангард, мейл-арт, новые левые и культурные связи в период холодной войны» 
В этом году на конкурс «Zelta Ābele» были номинированы целых семь книг, которыми вы занимались. Это и поэзия (сборник Илмарса Шлапинса и книга, посвящённая знаковой для Латвии поэтессе ХХ века Монте Кроме), и издание для детей (написанная в 1970-х в США книга Карлиса Кезберса), и великолепный фолиант «Нравственных писем к Луцилию» древнеримского философа Сенеки… А наград удостоились изданный «Орбитой» в сотрудничестве с Латвийским музеем фотографии «Стеклянный Стренчи» и подготовленная Латвийским центром современного искусства (ЛЦСИ) книга о латвийском кураторе, художнике-эмигранте, жившем и творившем в Западной Германии, Валдисе Аболиньше (1939–1984). Она заслужило свой приз в номинации документальных изданий.
Да, ведь там приличный объём занимают расшифровки писем Валдиса Аболиньша, и с них, собственно, и начался этот проект, потому что несколько лет назад его брат передал в дар архив Аболиньша, да и у людей в Латвии тоже были его письма. И у коллекционеров, и у тех, кто был с ним в активной переписке. В этом смысле он был невероятно продуктивен и его жизненная линия через письма прослеживается гораздо полнее, чем через какие-то либо другие носители или свидетельства его современников. Архив попал в ЛЦСИ, и там занялись его расшифровкой, причём эти послания не только раскрывали идеи и взгляды Аболиньша, но и оформлены были невероятно. Он разрисовывал свои письма карандашами и фломастерами, писал по диагонали, печатал на машинке узкими колонками – и часть этих писем можно увидеть и в книге. В том числе и поэтому их расшифровка потребовала много времени, точно не скажу, но, кажется, вся эта работа вместе с подготовкой книги заняла около шести лет.
В то же время и приведённые свидетельства об Аболиньше достаточно документальны, особенно эссе Маруты Шмит, его близкой подруги. В самом конце издания есть небольшая галерея снимков – начиная с его детских фотографий периода Второй мировой, фотографий, снятых в Германии, куда бежала его семья, и потом уже молодые и взрослые годы.
Издание ЛЦСИ «Валдис Аболиньш. Авангард, мейл-арт, новые левые и культурные связи в период холодной войны» 
Само издание, составленное Иевой Астаховской, оформлено вполне в духе столь важного для Аболиньша понятия, как мейл-арт. Оно в буквальном смысле представляет собой послание…
Да, я на самом деле и не думал, что можно переплюнуть Валдиса Аболиньша в фантазии и остроумии, которыми он заряжал свои письма, в том числе разрисовывая их конверты. Поэтому издание выглядит довольно аскетично. Моя идея в том, что это как будто какая-то посылка или бандероль, которая потерялась где-то по дороге. Так как Аболиньш не дожил до момента, когда Латвия снова стала независимой и по-настоящему возобновились контакты между людьми, я воспринимал эту форму как некую попытку доставить недоставленное письмо, которое где-то затерялось в процессе пересылки и вот наконец-то дошло до адресата.
Издание ЛЦСИ «Валдис Аболиньш. Авангард, мейл-арт, новые левые и культурные связи в период холодной войны» 
В этом смысле «Стеклянный Стренчи» – это ведь тоже вполне документальная работа, но уже с совершенно другим подходом и в том числе – по дизайну.
Я не буду говорить за составителя (Анну Волкову) и редактора (Владимира Светлова), тем более что у меня есть ощущение, и со временем оно даже усилилось, что мы на эту книгу смотрим с разных углов. Что, конечно, не сделало её менее любопытной. Мне показалось, что в процессе создания книги это документальное измерение отступило на второй план, а на первом оказалась какая-то кинематография, драматургия жизни. Потом, когда книга стала обретать свою форму и самое главное – размер, в ней проявилась и документальность хотя бы из-за того, что, как оказалось, на этих снимках можно рассмотреть детали, которые нередко пропадают в исторической фотографии, потому что обычно каталоги с ней прагматичны по размеру и снимки в них, как правило, небольшие. А тут ты можешь рассмотреть детали одежды людей, какие-то значки, и, если в кадре есть несколько фигур, ты можешь увидеть невероятное количество информации. Из-за этого получилось, что это как будто кино высокого разрешения, у этой кинематографии есть какой-то невероятный размер, как если бы ты в кинотеатре мог стоять прямо у экрана и рассмотреть даже волоски в бровях у героя.
В книге есть две фотографии, которые напечатаны на полный разворот с отворотом, то есть они даже больше, чем сама книга, сантиметров 80 в ширину, и это производит довольно фантастическое впечатление. Когда я работал с книгой на экране компьютера, тоже довольно большом, даже тогда я не мог предугадать такого эффекта.
Такая большая по формату книга сделала возможным и домашний, семейный просмотр. Я сам наблюдал такую сцену, когда подарил книгу Янису Озолиньшу. У него собралась целая компания, и вот все расселись полукругом перед диваном, положили на него книгу и рассматривали вместе разворот за разворотом. Оказалось, что это такое медиативное занятие, и формат книги позволяет делать это всё интерактивно, смотреть «кино» вместе.
И ещё одна вещь – здесь есть не только своя драматургия, но и потрясающий текст Кирилла Кобрина, который доводит всё это повествование до невероятного напряжения. Причём это происходит благодаря человеку, который смотрит на всё со стороны – Кирилл не местный житель, он живёт в Латвии со сравнительно недавних пор и побывал в Стренчи всего раз. Но ему удалось выстроить конструкцию, связывающую отдельные эпохи и отдалённые европейские регионы в какой-то единый временной и пространственный континуум, который выглядит очень убедительно и заставляет задуматься о том, какой могла бы быть жизнь в Латвии, если бы не те драматические события, что начались в 1940-е годы.
Вы уже второй раз получаете на конкурсе «Zelta Ābele» звание «Художник года». Это не только почётный статус, но и денежная премия, о которой позаботилось министерство культуры Латвии. Вы решили свою премию передать нашему порталу, Arterritory.com, связав это с той общей вызванной пандемией ситуацией, в которой мы все в той или иной мере оказались.
Просто так получилось, что мы оказались в ней вместе, но в то же время кому-то в ней уже явно хуже, поэтому мне кажется очень важным продолжать старую добрую практику помогать тому, кому приходится хуже, чем тебе. Мне кажется, что история с финансированием культуры в Латвии уже в течение многих лет вызывает многообразные вопросы, и оказалось, что стресс-тест (такие бывают у банков и крупных компаний, когда они проверяют бизнес на устойчивость, имитируя разные аварийные ситуации)… тут этот стресс-тест провела сама жизнь и выяснилось, что, в общем, система может не выдержать. С учётом того, что культурная система в Латвии очень сильно зависима от частного донорства, за прошедшие пару лет произошло несколько критических событий – и теперешняя пандемия, и уход из жизни мецената Бориса Тетерева, и история с AB.LV и Музеем современного искусства.
Если у меня в этой ситуации есть возможность помочь, я это делаю. И наверняка ещё есть какое-то количество людей или компаний, которые могут перетерпеть кризисное время легче, чем остальные, и могут присоединиться к помощи культурным проектам, помощи медикам и помощи отдельным людям, которые уже пострадали или пострадают, потому что, как мне кажется, эта история будет длинная, и она точно будет иметь долгосрочные последствия, даже если сама пандемия закончится сравнительно быстро. Понятно, что у государства будет чем заняться, и очевидно, что у него есть свои приоритеты, и они уже обозначены. На небольшие проекты и отдельные инициативы будут обращать меньше внимания, и если ты можешь помочь тем, до кого, скорее всего, поддержка не дойдёт, то делай это.
А как поменялось ваше повседневное существование, ваша работа в нынешней ситуации? Резко ли снизилось количество готовящихся книжных проектов?
Мне кажется, что мы в самом начале процесса и что многие его ещё на самом деле не почувствовали. Потому что ещё можно увидеть немало людей в не закрывшихся магазинах и кафе. Нет ощущения, что жизнь полностью остановилась. И на самом деле это даже хорошо, что люди продолжают воспроизводить какой-то режим жизни, который у них был до этих событий, – безусловно, заботясь при этом о безопасности и своей, и окружающих. Но по моей собственной ситуации и по наблюдениям складывается впечатление, что пока все откладывают принятие жёстких решений. По многим проектам перенесены сроки – либо на конкретные даты, которые скорее всего тоже нереалистичны, либо на неопределённый срок. Но сказать, что произошёл какой-то обвал и что вообще не стало работы, про себя я пока не могу. Что будет через месяц или полтора, мне тяжело прогнозировать, но так или иначе я найду чем заняться, потому что есть большое количество дел, которые я откладывал уже годами. Вплоть до того, что у меня нет даже сайта, на котором можно было бы показать книги, чтобы не надо было каждый раз отвечать подробно на вопрос, чем я занимаюсь. А это вопрос, который и мои родители до сих пор время от времени мне задают.
