Foto

Антропоцен на марше

Сергей Хачатуров

31.03.2020

Три российских художника с выставками – пророчествами мира на карантине

Постапокалиптические виды опустевшей планеты, которые так охотно предоставляют информационные агентства в связи с пандемией, конечно, вводят в ступор круче самого актуального художественного высказывания. Однако инсценировка этих картинок – дело рук нашей цивилизации, которая слишком изменилась сама и изменила экологию земли. С середины 1950-х годов вошёл в употребление термин «антропоцен». Он обозначил новую геологическую эпоху, сменившую продолжавшуюся 11 тысяч лет эру «голоцена». Антропоцен фиксирует состояние мира, необратимо изменённого человеком в смысле мутации экологии, атмосферы, внедрения в организм земли техногенных имплантов и мусора. Однако и человек меняется под воздействием мутировавшей природы: он всё больше похож на киборга. Он отчуждается от гуманистических сфер, подвержен массовому зомбированию сетевых инфополей. Он не защищён от неведомых болезней, вирусов-мутантов.

Антон Кузнецов. Встреча. 2019

Искусство хороших художников всегда пророческое. Оно работает на опережение и, в отличие от алчной и корыстной политики, вовремя ставит диагноз. В Москве закрыты до лучших времён аж три выставки на эту тему (картины честно висят в галереях, но недоступны для просмотра). Первая – классика современного искусства из Краснодара Владимира Мигачёва «Пустота». Она открылась в конце февраля в галерее ArtStory. Вторая – экспозиция «Что если?» лидера нового поколения живописцев Марии Сафроновой. Она висит в галерее «Триумф». Там же в пандан ей инсталлирована выставка «За стеной» Антона Кузнецова, столь же востребованного и чуткого художника.

Антон Кузнецов. Чемодан. 2020

На всех трёх выставках экспонаты заставляют вспомнить стенды и плакаты по гражданской обороне и защите окружающей среды. Мы видим людей в защитных комбинезонах, в масках. Действия зачастую происходят в каких-то казённых кабинетах наподобие классов по начальной военной подготовке. Присутствуют макеты, коробки и походные чемоданы. На фоне всеобщей тревоги Антон Кузнецов развёртывает тему исторической памяти. Мария Сафронова обращается к образам детства. Владимир Мигачёв задаётся вопросами натурфилософского и экзистенциального характера.

Владимир Мигачёв. Пятно заполнения. 2019

Во всех трёх случаях живопись очень нравится. Она обладает несомненными эвристическими качествами, свидетельствующими о высоком профессионализме мастеров. В случае с написанными на дереве и холсте работами Сафроновой референтами могут быть картины старых нидерландских художников, а также некоторые картины-оборотни с обманчивым симулятивным пространством послевоенной и современной Лейпцигской школы. В случае с Кузнецовым диалог налаживается с сюрреалистами, стендовыми картинами Ильи Кабакова, встроенными друг в друга макетными комнатами Виктора Пивоварова. Ну, а Мигачёв щедро заливает холсты акриловым цветом, полыхающим, как у фовистов, сулящим пространственный обморок, как у Ансельма Кифера…

Владимир Мигачёв. Пустота. 2019

Интересно, что во всех случаях о некой заражённой территории смачно, красиво написанных сцен сигналит имитационная, в некоторых случаях откровенно фейковая природа образов. Мария Сафронова показывает школьные классы, людей в химзащите на маковом поле будто в некоем пыльном зеркале. Матовая бледность выцветшего, как на фотографии, пространства, нарочитая стендовая плоскостность композиций переводят общение в жанр антиутопии.

Мария Сафронова. Маковое поле. Из серии «О.Б.Ж.». 2018–2020

Фото: @grigandry

Антон Кузнецов выстраивает в блочных коммуналках и убогих классах парады игр в военные сражения прошлого. В одной комнате целая коллекция взрывов, возможно, сделанных из поролона. Военные корабли играют в морской бой в ванне. Авиация летает под потолком панельной квартиры. Солдатики оккупировали пол и стол. Внутри этого призрачного мира ходит какой-то ряженый, похожий на фюрера с усиками и чёлкой. Он нелепый, одновременно зловещий в своей беспомощности, как герой фильма «Джокер», пестовавший в себе чудовище в такой же вот убогой комнатёнке.

Антон Кузнецов. Оловянная армия. 2019

Владимир Мигачёв создал целый микрорайон. Вынесенные из строительного гипермаркета коробки из под материалов имеют клеймо «Бауцентр». Они складываются в многоэтажные дома. Художник остроумно обыгрывает идею конструктивистской утопии Баухауса и то убожество, в которое превратилась авангардная мечта, давшая жизнь домам-коробкам.

На этих коробках Мигачёв пишет странные пейзажи-глитчи с неприглядными реалиями микрорайонных ландшафтов: овощной развал, складские коридоры, перспектива новостроек, бетонные заборы, мусорные контейнеры. Реалии ирреальны, поскольку иллюзионистическая манера скрадывается по причине обнажения пустотного, симуляционного приёма. Ведь сама поверхность картин рассечена стенками коробок, а потому инертна, не позволяет достичь впечатления оптической глубины. На обороте коробочных многоэтажек размашисто написаны цитаты из «Тошноты» Жана-Поля Сартра. Тотальную инсталляцию дополняют созданные акрилом на холсте пейзажи с текущими ландшафтами. В ландшафтах прячутся отряды в маскхалатах. По заветам московских концептуалистов они занимаются дорожными и ремонтными работами. Свинцовое небо режут кровавые рубцы и шрамы. Да, очень актуальная постапокалиптическая история. Дополненная ещё картиной с пустым экраном, перед которым сидят в напряжении тысячи людей.

Мария Сафронова. 15 секунд. Из серии «О.Б.Ж.». 2018

Мария Сафронова «Зоология. Из серии «‎Кабинеты». 2019

Какая же предлагается во всех трёх случаях вакцина от этого морока антропоцена на марше? Полагаю, что, во-первых, её действие – в преодолении поставленного диагноза опустошения и амнезии. Во-вторых, вакцина – в инсталлировании ситуации некой паузы, gameover, необходимой нам, чтобы уняться, заглянуть в себя и ужаснуться… Ну, и наконец, в-третьих, вакцина – это отличная живопись. А стало быть, терапия искусством. 

 

На верхней фотографии: Владимир Мигачев. Green line. 2019

 

Публикации по теме