Антропоцен на марше
Три российских художника с выставками – пророчествами мира на карантине
Постапокалиптические виды опустевшей планеты, которые так охотно предоставляют информационные агентства в связи с пандемией, конечно, вводят в ступор круче самого актуального художественного высказывания. Однако инсценировка этих картинок – дело рук нашей цивилизации, которая слишком изменилась сама и изменила экологию земли. С середины 1950-х годов вошёл в употребление термин «антропоцен». Он обозначил новую геологическую эпоху, сменившую продолжавшуюся 11 тысяч лет эру «голоцена». Антропоцен фиксирует состояние мира, необратимо изменённого человеком в смысле мутации экологии, атмосферы, внедрения в организм земли техногенных имплантов и мусора. Однако и человек меняется под воздействием мутировавшей природы: он всё больше похож на киборга. Он отчуждается от гуманистических сфер, подвержен массовому зомбированию сетевых инфополей. Он не защищён от неведомых болезней, вирусов-мутантов.
Антон Кузнецов. Встреча. 2019
Искусство хороших художников всегда пророческое. Оно работает на опережение и, в отличие от алчной и корыстной политики, вовремя ставит диагноз. В Москве закрыты до лучших времён аж три выставки на эту тему (картины честно висят в галереях, но недоступны для просмотра). Первая – классика современного искусства из Краснодара Владимира Мигачёва «Пустота». Она открылась в конце февраля в галерее ArtStory. Вторая – экспозиция «Что если?» лидера нового поколения живописцев Марии Сафроновой. Она висит в галерее «Триумф». Там же в пандан ей инсталлирована выставка «За стеной» Антона Кузнецова, столь же востребованного и чуткого художника.
Антон Кузнецов. Чемодан. 2020
На всех трёх выставках экспонаты заставляют вспомнить стенды и плакаты по гражданской обороне и защите окружающей среды. Мы видим людей в защитных комбинезонах, в масках. Действия зачастую происходят в каких-то казённых кабинетах наподобие классов по начальной военной подготовке. Присутствуют макеты, коробки и походные чемоданы. На фоне всеобщей тревоги Антон Кузнецов развёртывает тему исторической памяти. Мария Сафронова обращается к образам детства. Владимир Мигачёв задаётся вопросами натурфилософского и экзистенциального характера.
Владимир Мигачёв. Пятно заполнения. 2019
Во всех трёх случаях живопись очень нравится. Она обладает несомненными эвристическими качествами, свидетельствующими о высоком профессионализме мастеров. В случае с написанными на дереве и холсте работами Сафроновой референтами могут быть картины старых нидерландских художников, а также некоторые картины-оборотни с обманчивым симулятивным пространством послевоенной и современной Лейпцигской школы. В случае с Кузнецовым диалог налаживается с сюрреалистами, стендовыми картинами Ильи Кабакова, встроенными друг в друга макетными комнатами Виктора Пивоварова. Ну, а Мигачёв щедро заливает холсты акриловым цветом, полыхающим, как у фовистов, сулящим пространственный обморок, как у Ансельма Кифера…
Владимир Мигачёв. Пустота. 2019
Интересно, что во всех случаях о некой заражённой территории смачно, красиво написанных сцен сигналит имитационная, в некоторых случаях откровенно фейковая природа образов. Мария Сафронова показывает школьные классы, людей в химзащите на маковом поле будто в некоем пыльном зеркале. Матовая бледность выцветшего, как на фотографии, пространства, нарочитая стендовая плоскостность композиций переводят общение в жанр антиутопии.
Мария Сафронова. Маковое поле. Из серии «О.Б.Ж.». 2018–2020 
Фото: @grigandry
Антон Кузнецов выстраивает в блочных коммуналках и убогих классах парады игр в военные сражения прошлого. В одной комнате целая коллекция взрывов, возможно, сделанных из поролона. Военные корабли играют в морской бой в ванне. Авиация летает под потолком панельной квартиры. Солдатики оккупировали пол и стол. Внутри этого призрачного мира ходит какой-то ряженый, похожий на фюрера с усиками и чёлкой. Он нелепый, одновременно зловещий в своей беспомощности, как герой фильма «Джокер», пестовавший в себе чудовище в такой же вот убогой комнатёнке.
Антон Кузнецов. Оловянная армия. 2019
Владимир Мигачёв создал целый микрорайон. Вынесенные из строительного гипермаркета коробки из под материалов имеют клеймо «Бауцентр». Они складываются в многоэтажные дома. Художник остроумно обыгрывает идею конструктивистской утопии Баухауса и то убожество, в которое превратилась авангардная мечта, давшая жизнь домам-коробкам.
На этих коробках Мигачёв пишет странные пейзажи-глитчи с неприглядными реалиями микрорайонных ландшафтов: овощной развал, складские коридоры, перспектива новостроек, бетонные заборы, мусорные контейнеры. Реалии ирреальны, поскольку иллюзионистическая манера скрадывается по причине обнажения пустотного, симуляционного приёма. Ведь сама поверхность картин рассечена стенками коробок, а потому инертна, не позволяет достичь впечатления оптической глубины. На обороте коробочных многоэтажек размашисто написаны цитаты из «Тошноты» Жана-Поля Сартра. Тотальную инсталляцию дополняют созданные акрилом на холсте пейзажи с текущими ландшафтами. В ландшафтах прячутся отряды в маскхалатах. По заветам московских концептуалистов они занимаются дорожными и ремонтными работами. Свинцовое небо режут кровавые рубцы и шрамы. Да, очень актуальная постапокалиптическая история. Дополненная ещё картиной с пустым экраном, перед которым сидят в напряжении тысячи людей.
Мария Сафронова. 15 секунд. Из серии «О.Б.Ж.». 2018
Мария Сафронова «Зоология. Из серии «Кабинеты». 2019
Какая же предлагается во всех трёх случаях вакцина от этого морока антропоцена на марше? Полагаю, что, во-первых, её действие – в преодолении поставленного диагноза опустошения и амнезии. Во-вторых, вакцина – в инсталлировании ситуации некой паузы, gameover, необходимой нам, чтобы уняться, заглянуть в себя и ужаснуться… Ну, и наконец, в-третьих, вакцина – это отличная живопись. А стало быть, терапия искусством.
На верхней фотографии: Владимир Мигачев. Green line. 2019
