Быть доминантным некрасиво
– Неужели этим двадцати двум приятным молодым людям придётся бегать по столь обширному полю, терять силы, падать и толкать друг друга только для того, чтобы иметь возможность несколько мгновений погонять невзрачный кожаный мячик? И всё это лишь потому, что на всех нашёлся для игры только один мяч? – недовольно спросил Хоттабыч через несколько минут.
[…] Случилось нечто неслыханное в истории футбола и совершенно необъяснимое с точки зрения законов природы: откуда-то сверху, с неба, упали и покатились по полю двадцать два ярко раскрашенных мяча. Все они были изготовлены из превосходного сафьяна.
– Безобразие!.. Неслыханное хулиганство!.. Кто это позволяет себе такие возмутительные шутки? – возбуждённо кричали на трибунах. Конечно, виновника следовало немедленно вывести со стадиона и даже передать в руки милиции, но никто не в силах был его обнаружить. […]
– Я хотел, чтобы было лучше, – […] оправдывался смущённый Хоттабыч. – Я думал, будет удобнее, если каждый игрок получит возможность, не толкаясь и не бегая, как сумасшедший, по этому огромному полю, вволю поиграть собственным мячом.
Лазарь Лагин. Старик Хоттабыч
Время пандемии выявило некую отчаянную попытку окончательно смести иерархии, доминанты и границы. Всё об этом вопиет: от антирасистских движений в Америке и Европе до революции против диктатуры белорусского неофашиста, от изменения во Франции названия романа Агаты Кристи «Десять негритят» (на «Их было десять») до отмены на фестивалях приза за роли второго плана. Современное искусство, как и театр, музыка, кино, обязано реагировать. Первые российские ласточки августа, в чём-то бурлескные, экстравагантные, – две выставки и одна премия.
Карантин приучил, что забота о человеке выше всяких регалий и призовых иерархий. Государственная премия «Инновация» решением жюри разделила все призовые места между всеми финалистами во всех номинациях. Официальное объяснение: во времена пандемии экономика в кризисе, художники на грани выживания. Все творцы требуют поддержки. Милосердие выше спорта. Признаюсь, меня это решение сперва обескуражило своей простотой, которая сродни вроде бы лукавству в том смысле, что изящно и легко эксперты жюри (международного) сняли с себя груз профессиональной ответственности. Чем совсем дискредитировали небезупречную эту государственную премию в области современного искусства.
На церемонии присуждения премии «Инновация-2020» в нижегородском Арсенале. Фото предоставлено ГМИИ им. А.С. Пушкина
Сейчас я подумал, что такое решение – хороший звонок о необходимости что-то кардинально менять в премии в будущем. В мире исчезновения иерархий и возвращения к бригадному образу производства искусства премия с доминантной системой и номинациями вроде «региональный проект» кажется невероятно олдскульной, устаревшей.
Быть доминантным некрасиво… Не это поднимает… И так далее, перефразируя Бориса Леонидовича Пастернака… Если ещё недавно мы в арт-сообществе искали главный тренд, с которым не стыдно выйти в топ мировых рейтингов совриска (им был концептуализм), то теперь привечается повсеместно глокальное, вернакулярное, региональное (процедура переноса офиса премии «Инновация» из Москвы в Нижний Новгород – тому подтверждение). И в искусстве США сегодня едва ли не более привлекает их реализм с «американской готикой» Гранта Вуда, нежели ставшие мейнстримным офисным дизайном абстрактный экспрессионизм и поп-арт.
Интересно, что такая горизонталь совсем не совпадает с постмодернистским обесцениванием знаков в линейках цитат, пастишей и глума. Наоборот, в разрушении априори заданных иерархий прошлого как нельзя остро встал вопрос о качестве произведений. Яркое подтверждение: неутихающие споры вокруг выставки «Ненавсегда» об эпохе застоя в СССР 1970–1980-х, эпохе, в чём-то близкой сегодняшнему времени. Очень много претензий предъявлено не к концепции кураторов, а к качеству работ. Причём опусы священной коровы соц-арта и концептуализма иногда ничем не лучше в своей неуклюжей неловкости и вымученном желании пошутить, чем беспомощные по композиции, «двоешные» по исполнению групповые портреты левого МОСХа…
Претензии касались и самого музея, Государственной Третьяковской галереи, где были выставлены работы. То есть место, где просвещают в вопросах качества, музей, не может по умолчанию показывать плохое искусство. В атаке разных углов зрения, разных воль и разных правд предложенная кураторами выставки «Ненавсегда» концепция постмодернистской, безучастной и тотально ироничной презентации застоя оказалась уязвимой. И симптоматично, что вопрос ремесла оказался в спорах ключевым.
Фрагмент экспозиции «Арт-патруль на карантине» в Галерее Омельченко
Удивительно, что яркими кометами светят нынче в Москве те проекты, где сложно сочинённая концепция последовательно сводится к отсутствию оной. Набор произведений напоминает свальный грех развалов блошиного рынка, а иерархия отменена вследствие того, что профессионалы с именами соседствуют с автодидактами. Имею в виду выставки «Арт-патруль на карантине» в Галерее Омельченко и «Крюкриноксы» в Галерее «ЗДЕСЬ на Таганке».
Работы Жанны Ряховской на выставке «Арт-патруль на карантине» в Галерее Омельченко
Девиз обеих: «творить всегда, творить везде, творить… и никаких гвоздей». Проект «Арт-патруль на карантине» родился после цикла онлайн-передач блогера Юрия Омельченко. Это были карантинные зум-беседы с разными деятелями искусства. Среди них – Айдан Салахова, Ирина Прохорова, Ольга Свиблова, Василий Церетели, Андрей Бартенев… Приглашённые люди говорили о свободе в том числе, а запертые между двух экранов, рам (рабочей поверхностью изображения и монитором компьютера) художники их рисовали, лепили. Вышел удивительно честный визуальный слепок социальной коммуникации на тему свободы творчества. Все старались быть честными, и недостаток мастерства искупался искренностью позиции художника, алчущего свободы, дружбы, прикосновения, контакта, но по факту находящегося в застенке, взаперти, с минимумом визуальных впечатлений, с визуальным голодом. Потому-то столь ярки, экспрессивны портреты участников собраний в конференциях (80 художников, более ста работ)… Их поток неожиданно рифмуется с темами ар-брют как радикального отрицания перфекционизма разных стилистических систем (от классики до модернизма) ради простоты и честности «грязного», «тварного» образа, который сегодня можно назвать глитчевым.
Это несовершенство заряжено мощным драйвом проектного эксперимента. Потому намного интереснее и полноценнее по качеству высказывания как салонных поделок официальных художников из галерей МОСХа (они-то как раз жаждут соблюсти иерархию и «преподать»), так и некоторых анемичных постконцептуальных выставок формата «Винзавод».
Фрагмент экспозиции «Крюкриноксы» в Галерее «ЗДЕСЬ на Таганке»
Столь же радикальный отказ от иерархий, звёздности, концепций и статуса являет тотальный визуальный перформанс из картин и скульптур, что сотворил Андрей Бартенев в галерее «Здесь на Таганке». Все стены галереи от потолка до плинтуса методично и скрупулёзно (чтоб не осталось ни малейшего промежутка) уклеены, завешаны картинами и рисунками. Числом 1173 (!!!) (художников больше трёхсот). Работы присылались по почте, доставались из запасников коллекций, снимались с мольбертов мастерских. На выставке можно изучать все стили и направления, от кубофутуризма и неоклассики до трансавангарда, необрутализма, постсетевого искусства, опытов гибридного жанра в стиле Джонатана Меезе и т.д. Эта гигантская лаборатория творческого союза – парафраз советского трио плакатистов-станковистов-карикатуристов Кукрыниксов. Сегодня в постпостистории это триста с лишним художников «Крюкриноксы». Драйв бешеный именно потому, что качество всего проекта очень даже ощутимо. Оно в самой тотальной инсталляции. Отдельные работы – отдельные пиксели, новеллы. Но весь изобразительный фанфик пишется цельно и страстно. И понимаешь, что отбор всё же был… Вялый салон и залы МОСХа в этом наборе отсутствуют. Скорее, выборка напоминает сообщества комикс-групп и иллюстраторов неопоп-арт и анимэ. Странная грация, иногда подлинная эвристичность в выявлении пластики и виртуозности формы… Одновременно простодушие в соседстве с наивностью и почеркушечностью. Девятый вал искусства. Самое время вспомнить о ремесле, как его понимают философы-постструктуралисты Делёз и Гваттари: «Быть ремесленником, а не художником, творцом или основателем – вот единственный способ стать космическим, покинуть среды, покинуть землю» («Тысяча плато»). Эта апология тотального ремесла без претензии на шедевральность очень современна как социальный проект, шанс вовлечения и взаимодействия. Ремесло освобождается от иерархий и подделки под вечность (чем грешит тошнотворный салон от Шилова до Арбата). На картинах вообще нет этикеток. Это единый вал бригадного метода, где все равны в своей безымянности, где кто во что горазд. Искренне и честно.
Фрагмент экспозиции «Крюкриноксы» в Галерее «ЗДЕСЬ на Таганке»
Философ-метамодернист Сьерд ван Туинен точку схода дизайна, ремесла и искусства назвал «механическим конструктивизмом». Это отличная вакцина против тщеславия и элитарности разных консервативных сообществ и институций.
