Видения будущего, вдохновляющие нас сегодня
В таллинском Художественном музее KUMU до 10 сентября будет открыта выставку «Футуромарення. Украина и авангард»
В апреле этого года в выставочной программе Художественного музея KUMU имел место беспрецедентный случай: с июля прошлого года команда KUMU работала над подготовкой выставки, в реализации которой смогла быть полностью уверена лишь за пару недель до открытия. Открывающаяся 8 апреля выставка «Футуромарення. Украина и авангард» (08.04.2023–10.09.2023) готовилась в сотрудничестве с Мистецьким арсеналом (Киев) в экстремальной ситуации, когда украинские коллеги работали в условиях войны, постоянных авианалётов и лишений. Решение предложить адаптацию выставки «Футуромарення», которая закрылась в Мистецьком арсенале всего за несколько недель до начала российской агрессии, было продиктовано как этическими, так и профессиональными соображениями. Желание выразить солидарность с украинскими коллегами и художественными институциями, предоставляя безопасное временное место хранения ценной части их наследия, сочетается с намерением познакомить с феноменом радикальных новшеств и поистине вдохновляющих экспериментов авангарда в Украине. Открытие поразительного масштаба и разнообразия эстетического синтеза, который в значительной степени был присвоен брендом русского авангарда, создаёт возможность для деколонизации украинской истории искусства.
Экспозиция состоит из более сотни произведений: картины и рисунки, образцы графического оформления книг и плакатов, эскизы театральных костюмов и декораций дополняют видеоматериалы, исторические фотографии и реконструкции – в технике как вышивки, так и 3D-моделирования. Документальные кадры исторических «мест силы» и две мультимедийные инсталляции помогают зрителю прочувствовать украинский авангард и в сегодняшнем контексте.
Критическое деколониальное мышление сегодня и самоидентификация украинских художников сто лет назад, а также повседневная реальность работников украинских художественных институций – темы, которые мы обсудили с кураторами выставки Ольгой Мельник и Игорем Оксаметным.
Фрагмент экспозиции «Футуромарення» в киевском Мистецьком арсенале
Начну с того, что немного поделюсь эмоциями: вместе с коллегами мы восхищаемся силой духа украинского народа и вкладом музейных работников в актвизацию и мобилизацию общества. И мы не только солидарны с вами, но и хотим узнать больше об истории, культуре и истории искусства Украины. Не только сотрудники Художественного музея KUMU очень рады, что выставка «Футуромарення», которая впервые прошла в Мистецьком арсенале в Киеве около года назад (15.10.2021–30.01.2022), теперь будет изменена специально для Эстонии. Также по крайней мере таллинская художественная общественность затаила дыхание в надежде, что всё пройдет так, как запланировано. Не могли бы вы рассказать о концепции вашего проекта, которая отражена уже в неологизме его названия? В чем основные различия между киевской и таллинской экспозициями?
Ольга Мельник: Начну с эмоций. Мы впечатлены неизменной поддержкой, которую оказывает украинским коллегам музейное сообщество всего мира. Мы очень благодарны Художественному музею KUMU за возможность представить украинскую культуру в Эстонии, даже несмотря на трудности, связанные с рисками войны в условиях полномасштабного российского вторжения в Украину. Это совершенно непредставимо – начать сотрудничество с институцией из страны, где идут военные действия. Ведь это отзывалось даже на малом организационном уровне: к примеру, когда зимой в результате российских ракетных обстрелов пропали электричество и интернет-связь, это вызвало перебои в общении с коллегами. В то время никто не мог гарантировать, что выставка состоится. Трудно выразить, насколько ценны для нас в повседневной жизни ваше человеческое тепло и профессиональная солидарность.
Олександр Хвостенко-Хвостов (1895–1967). Эскиз декораций к спектаклю «Толпа» по роману Эптона Синклера « Они зовут меня плотником». Театр Ивана Франко, Харьков. 1924. Бумага, гуашь, тушь. Мистецький арсенал
Хотелось бы отметить, что, несмотря на, казалось бы, общее содержание, киевский и таллинский проекты имеют существенные различия. Это можно отметить даже в названиях выставок, например, в Киеве это была «Футуромарення», а в Художественном музее KUMU – «Футуромарення. Украина и авангард». В обоих случаях речь идёт о футуризме не в качестве художественного движения, но в качестве идеи. Однако выставка для KUMU была создана в новом мировом контексте. Полномасштабное вторжение России в Украину в корне изменило акценты. Поэтому, на мой взгляд, слово «Украина» является ключевым в названии таллинской выставки. Тема искусства в какой-то степени становится инструментом, с помощью которого мы рассказываем о себе. Возможность постколониальной критики имеет огромное значение. К сожалению, в нынешних трагических событиях мы наблюдаем слишком много прямых исторических аналогий с тем, что происходило сто лет назад. Благодаря международным проектам мы можем противостоять российскому вторжению, которое включает в себя и атаку на культуру.
Игорь Оксаметный: Прежде всего, спасибо за слова поддержки. Нет нужды говорить, насколько это важно для нас и насколько это нас вдохновляет. Главное отличие таллинской выставки от киевской, которая проходила в девяти залах Мистецького арсенала общей площадью около 4 000 квадратных метров (на ней было представлено почти 500 экспонатов из 30 источников), заключается, конечно, не только в их масштабах. Киевская выставка продолжила серию выставочных проектов Мистецького арсенала, посвящённых культурному процессу в Украине в первом десятилетии ХХ века. До этого тема футуризма в Украине ещё не была визуализирована в таком формате. В какой-то степени это связано с тем, что понятие украинского футуризма – это прежде всего литературное явление. И мы постарались представить влияние этого явления на различные сферы культуры того времени, подчеркнуть проявления футуристических идей в визуальном искусстве, театре, архитектуре, кино, дизайне… Нам показалось очень важным подчеркнуть принципиальные идеологические различия между явлениями, так сказать, футуризма на территории Украины – группой Гилея, основанной Давидом Бурлюком, кругом художников Красной Поляны и Михайлем Семенко, лидером украинского футуризма, с именем которого, собственно, и связано это движение.
Мы начали готовить выставочный проект для KUMU уже во время нападения России. Статистика разрушений наших городов, сёл и их культурных объектов меняется каждый день. Сейчас речь идёт о тысячах разрушенных объектов культурной инфраструктуры. Мы понимаем, что нынешняя война – это война за культурное наследие, за нашу идентичность. Украинское сопротивление – это ответ на российский пропагандистский нарратив о единой нации. Поэтому тема российского террора более активна на этой выставке. А еще мы постарались подчеркнуть самодостаточность украинской версии футуризма.
Каковы были основные источники украинских футуристов? Первые импульсы шли из Италии, родины футуризма с его кредо новой городской культуры, отказывающейся от традиций. Но возможно ли было полностью следовать ему в Украине с её жизнестойкой деревенской культурой и народным творчеством?
О.М.: Я бы лучше поговорила о более широком контексте. В начале ХХ века мы находим множество художественных движений, представители которых позиционировали себя в качестве новаторов: фовизм, кубизм, орфизм во Франции, вортицизм в Великобритании, «Синий всадник» в Германии и так далее. Такое разнообразие отражало ситуацию модернизированной Европы – техническая революция и урбанизация требовали новых художественных форм. Каждый из этих новаторов по-разному призывал покончить со старым. Маринетти не только критиковал своих предшественников, но и призывал к радикальному уничтожению их наследия. Несомненно, художники Украины также стремились к обновлению и были хорошо осведомлены о европейских тенденциях. И сами активно занимались художественными экспериментами.
Стоит упомянуть наиболее значимые проекты украинских авангардистов. Картины Давида, Людмилы и Владимира Бурлюков, например, были представлены на выставке в зале Харьковского дворянского собрания ещё весной 1906 года. На выставке «Ланка», которая проходила в ноябре 1908 года в Киеве, были представлены работы Александра Богомазова, Владимира и Давида Бурлюков, Александры Экстер. В декабре 1909 года скульптор Владимир Издебский организовал в Одессе «Международную выставку живописи, скульптуры, гравюры и рисунка». Он посетил Мюнхен, Берлин, Рим и Париж, привлекая Жоржа Брака, Анри Матисса, Андре Дерена, Габриэль Мюнтер, Анри Руссо и Поля Синьяка. Там же были представлены братья Бурлюк, Александра Экстер и Василий Кандинский. В акции принял участие 141 художник, всего было представлено 746 работ, которые отражали разнообразие современного искусства всех направлений, от академизма до импрессионизма.
Все эти акции были крайне критично восприняты публикой, выросшей на классических образцах искусства. Говорить о превращении авангардных тенденций в художественный мейнстрим в 1910-е годы не приходилось. И это вполне объяснимо. С одной стороны, Украина оставалась преимущественно аграрной территорией с традиционной культурной средой, а футуризм был искусством «машин и городов». В то же время художники были хорошо осведомлены о европейских тенденциях: некоторые из них, такие как Вадим Меллер, учились в Европе, а некоторые, такие как Александра Экстер, много путешествовали. Таким образом, происходил активный обмен идеями. И даже находясь под влиянием европейских инноваций, украинские художники воспринимали их не как догму, а как импульс для экспериментов. Синтез кубизма и футуризма дал жизнь, например, кубофутуризму.
С другой стороны, нельзя не отметить влияние местных традиций. Можно назвать уникальный пример взаимодействия авангарда и народного творчества в мастерских сёл Вербивка и Скопцы, где вышивки создавались по эскизам Казимира Малевича, Александры Экстер и Нины Хенке-Меллер. В свою очередь, народные художники Василий Довгошия, Евмен Пшеченко и Ганна Собачко-Шостак, работавшие в этих мастерских, также прибегали к беспрецедентному художественному эксперименту по поиску новых типов художественных вышивок. Стоит также признать взаимодействие с историческим контекстом и влияние степного архаизма доисторических времен, искусства Русь–Украины или украинского барокко. Творчество всемирно известного скульптора Александра Архипенко отмечено пластикой скифских идолов, и даже название футуристического общества Гилея было взято из «Истории» Геродота и связано с местным топонимом.
И.О.: Революционность творчества Михайля Семенко заключалась в том, что он модернизировал украинскую лирику городской тематикой, смело экспериментировал с формой стихотворения, вводил новые образы и создавал слова, призванные отразить новую индустриальную эпоху. Поэтому мы считаем его первым поэтом-урбанистом в украинской литературе. Естественно, его заявления, манифесты, эксперименты не могли не вызвать негативной реакции, скандала в литературной среде. Ведь скандал – непременная составляющая футуристического движения в любой стране.
В феномене авангарда в целом, как мне кажется, одним из самых увлекательных является стремление к синтезу, стремление перестроить (трансформировать) мир через новую эстетику тотального произведения искусства. Среди экспонатов вашей выставки я вижу примеры по крайней мере двух типов синтеза. Первый – это всеобъемлющая визуальная эстетика, которая может быть применена ко всем визуальным, материальным и пространственным объектам – от живописи до сценографии, от костюма до архитектуры. Вторая – синтез совершенно разных средств и форм искусства: живописи и поэзии, театра и кино. Что бы вы назвали наиболее яркими примерами этих форм художественного синтеза?
И.О.: Да, вы правы: создание синтетического произведения искусства, которое бы одновременно воздействовало на все сферы восприятия – зрение, слух, осязание и даже обоняние, – полностью вытекало из основных идей футуризма. Они были изложены в нескольких манифестах итальянских футуристов 1910-х годов и позже нашли отражение в так называемом parole in libertà (слова на свободе), а у украинских футуристов – «поэзомалярство» (поэзоживопись). Это сложные произведения, в которых исчезает граница между изображением и словом, а буквы выполняют не только грамматическую, но и ассоциативную функцию. Разрушались принципы синтаксиса, сами основы литературного текста. В ход шли звукоподражания, смещение образов, изобретение «гениальных» новшеств и т.д., технические достижения типографии. «Поэзоживописцев» очень волновало как визуальное, так и слуховое восприятие их текстов, ведь их творчество было связано с новейшими изменениями в образе мышлении.
В футуристической литературе этого периода визуальная поэзия наиболее ярко проявилась в творчестве Михайля Семенко, опубликовавшего два сборника «стихов-картин» – «Каблепоэма за океан» (1920–1921) и «Моя мозаика» (1922) – и в прозаическом произведении Андрия Чужого «Медведь охотится за солнцем» (1927–1928). «Каблепоэма» – это произведение-синтез, полный смысл которого может быть понят только во взаимосвязи всех его восьми частей. Мы попытались передать принцип поэтической живописи в видеоинсталляции, где актёры читают «Каблепоэму». Рельефы Василя Ермилова 1920-х годов, в частности, его «Арлекин», представленный на выставке, может служить примером поиска художественного синтеза. Это нечто среднее между картиной и конструкцией, если хотите, объектом. Кстати, название этой работе дал искусствовед Игорь Дыченко, который в свое время купил эту работу и в чьей коллекции она находилась до того, как была передана украинскому государству. Уважаемый Игорь Дыченко, простите меня, но, на мой взгляд, название «Арлекин» не соответствует духу этой работы. На мой взгляд, очевидно, что это реплика Василя Ермилова на серию гитар Пабло Пикассо. Извините за это отступление.
Василь Ермилов (1894–1968). Арлекин. Живописный рельеф. 1924. Дерево, масло. Мистецький арсенал
О.М.: Как кажется, вы прекрасно описали инструменты создания синтеза форм через соединение элементов живописи, поэзии, театра и кино. В то же время кинематограф представляется наиболее «синтетическим» жанром. В нём соединяются литература, живопись, театр и музыка. В итоге кинематограф стал олицетворением эпохи модернизации как плодотворное «технологическое искусство» и привлёк современников-авангардистов, прежде всего футуристов. Почти все видные деятели 1920-х годов сотрудничали с Всеукраинским фотокиноуправлением (ВУФКУ). Оно занималось производством фильмов, имело свои кинофабрики (студии) в Одессе и Киеве, издавало журнал «Кино». Семенко заведовал сценарным отделом ВУФКУ, а футуристы Хео Шкурупий, Юрий Яновский и Николай Бажан занимались написанием киносценариев. Почти все герои сегодняшней экспозиции сотрудничали с ВУФКУ – режиссёры Марко Терещенко и Лесь Курбас, художники Александр Косарев, Вадим Меллер, Анатолий Петрицкий. Украинский кинематограф 1920-х годов – отдельная увлекательная тема. Национальный центр Александра Довженко в Киеве предложит кинопрограмму, посвящённую авангардному кино, в рамках нашего проекта в Художественном музее KUMU.
Однако художники не только синтезировали различные медиумы, они синтезировали подходы и методы совершенно разных областей. Авангардные художники хотели быть теоретиками и исследователями: в своих студиях-лабораториях они работали как учёные. Но своими экспериментами и исследованиями они стремились даже к большему, чем «объективный» научный результат, – к неким универсальным эстетическим и философским ценностям. Одним из таких представителей украинского авангарда является Александр Богомазов – расскажите, пожалуйста, подробнее о его теории четырёх элементов искусства и его методе экспериментов.
И.О.: Теорию Александра Богомазова трудно объяснить в рамках интервью. Вкратце, в своём трактате он рассматривает взаимодействие объекта, художника, картины и зрителя. Он тщательно описывает значение четырёх основных элементов живописи – линии, формы, цвета и живописной плоскости. Он анализирует, как каждый из этих элементов влияет на восприятие зрителем произведения искусства. Василий Кандинский и Казимир Малевич занимались подобными проблемами примерно в то же время. А после Первой мировой войны эмоциональный аспект цвета стал предметом систематических исследований немецкого Баухауса.
О.М.: «Живопись и элементы» («Искусство живописи») – теоретический трактат Александра Богомазова, написанный в 1914 году. В этой работе он фактически обосновал принципы авангардного искусства в то время, когда самого термина «авангард» ещё не существовало. Эта книга не была опубликована при жизни автора. Она была сохранена женой художника Вандой Монастырской, а затем Центральным государственным архивом-музеем литературы и искусства Украины. Она была опубликована только в 1996 году. «Искусство – это бесконечный ритм, художник – его чуткий резонатор», – говорил Богомазов и объяснял взаимодействие между реальностью, художником и зрителем. Картина в этом треугольнике выступает как медиум в передаче эстетического опыта от художника к зрителю, который трансформирует систему символов, закодированных в картине, в свой личный опыт. Художественное восприятие действительности, обеспечиваемое произведением искусства, строится с помощью четырёх простейших элементов: линия, форма, цвет и живописная плоскость. В этом, собственно, и заключалось объяснение кубофутуризма.
Не могли бы вы выбрать какое-то конкретное произведение из вашей экспозиции и дать ему более подробный анализ, чтобы наши читатели могли получить взгляд «из-под микроскопа» вашей лаборатории «Футуромарення»?
О.М.: Самым интересным вопросом в процессе подготовки экспозиции на самом деле является выявление взаимосвязей и построение взаимодействия между отдельными произведениями и элементами. В частности, самой сложной задачей для меня было визуализировать различия между искусством 1910-х и 1920-х годов. Оно приобретает совершенно разную специфику, несмотря на всю идентичность идей. Необходимо было сосредоточиться на политическом факторе, который стал решающим для реализации устремлений футуристов. Помимо политического переворота, в Украине после Первой мировой войны очень быстро произошли разрушительные экономические и социальные изменения. Футуризм обрёл реальную почву своего лозунга «Мегаполис, машина, масса». Быстрая индустриализация в кратчайшие сроки привела к урбанизации, а традиционные тенденции были побеждены новшествами и модернизацией. Посетитель выставки должен почувствовать все эти новшества через произведения, для чего требовалось лаконичное визуальное послание. Для этой выставки мы выбрали две доминирующие живописные работы. Первая – «Украинское село зимой» Виктора Пальмова, которая передаёт традиционный уклад жизни. Вторая – картина Соломона Никритина «Путешествие вокруг света», которая представляет иллюзии светлого будущего, созданные революцией, что было характерно для молодого поколения 1920-х годов.
Виктор Пальмов (1888–1929). Украинское село зимой. 1920. Холст, масло. Мистецький арсенал
Соломон Никритин (1898–1965). Путешествие вокруг света. 1918–1920. Фанера,
масло. Мистецький арсенал
И.О.: Я также хотел бы сказать кое-что о Вадиме Меллере. Он был активным сторонником «культурного синтеза» – программы, которая должна была объединить архитектуру, театр, кино, пространство и образование. В середине 1920-х годов он был весьма известен в Европе. В 1925 году он участвовал в эпохальной выставке ар-деко в Париже, которая дала название всему стилю. Там он был награждён золотой медалью за сценографию спектакля «Секретарь профсоюза» Л.Скотта из театра «Березиль». В том же году его работы были представлены на международной театральной выставке в Нью-Йорке. На выставке «Футуромарення» будут представлены несколько его работ, в том числе эскизы костюмов для балета «Ассирийские танцы» студии Брониславы Нижинской, с которой художник работал в 1919–1921-х годах, уникальные по совершенству кубофутуристической пластики, линий и силуэтов. Это одни из лучших образцов его стиля, характерными чертами которого были элегантность, утончённость и равновесие. Внутренняя динамика движения во внешне статичных, немного скульптурных, величественных фигурах передаётся через ритм геометрических плоскостей.
Вадим Меллер (1884–1962). Эскиз мужского костюма для балета «Ассирийские танцы». «Школа движения» Брониславы Нижинской, Киев. 1919. Бумага, акварель, гуашь. Мистецький арсенал
Несомненно, подготовка выставки «Футуромарення» происходила в самой экстремальной ситуации. Какова повседневная реальность работы в вашем учреждении и других музеях в условиях войны? Я знаю, что Мистецький арсенал продолжает делать выставки, предлагая киевлянам эмоциональную поддержку через художественный опыт, – на вашем сайте я вижу, что у вас весьма регулярная выставочная программа!
И.О.: Мы продолжаем свою деятельность, в том числе и выставочную, насколько это только возможно.
О.М.: Эта ситуация была экстремальной и трагической для многих из нас. Повседневная жизнь украинских музеев сегодня определяется расстоянием до линии фронта. В условиях оккупации россияне превращают музеи в учреждения по пропаганде ценностей т.н. русского мира. Внешне это напоминает картины советской эпохи, и они возвращают те же нарративы или ту же идеологию. В это трудно поверить, но в оккупированных городах устанавливают памятники Ленину. Страшная картина разрушения культуры предстаёт на освобождённых территориях. Херсонский краеведческий музей, например, участвовал в нашем киевском проекте, но во время оккупации он был полностью разграблен. Оккупанты просто уничтожили те ценности, которые не смогли вывезти. Вся коллекция была вывезена и из Херсонского художественного музея.
Другая ситуация у музеев, расположенных вблизи линии фронта. Особенно трагична судьба города Харьков, расположенного всего в 40 километрах от государственной границы с Россией. Начиная с 24 февраля прошлого года и по сегодняшний день он является объектом непрерывных обстрелов агрессора. В первые же дни вторжения значительный ущерб был нанесён помещениям Харьковского художественного музея. Его экспозиция на тот момент не была демонтирована, в музее хранится сильнейшая коллекция произведений от Ильи Репина до Василя Ермилова. В то же время стойкость наших коллег в Харькове поражает. Я приведу характерный пример: фантастический Харьковский литературный музей почти год проводил литературный фестиваль в условиях военной атаки.
Сейчас Киев относительно удалён от линии фронта, но существует постоянная угроза ракетных ударов. В то же время, на мой взгляд, война неожиданно заставила нас совершенно по-другому отнестись ко многим вещам, привычным прежде. Культура и искусство оказались в центре общественного внимания. Потери, которые понесла наша культура, как бы придали ей большую ценность в глазах общества. Вторжение не вызвало апатии, а наоборот, возродило интерес к культурным событиям. Сегодня в новостях каждый день появляется множество анонсов выставок, фестивалей, театральных премьер, проходящих в воюющей стране. Я расскажу вам, как это выглядит изнутри. Под угрозой воздушной тревоги и аварийного отключения электроэнергии посещение выставки в Мистецьком арсенале становится довольно сложной задачей для публики. Необходимо постоянно следить за сообщениями организаторов в социальных сетях, чтобы быть уверенным, что выставочное пространство доступно, и в случае ракетной угрозы бежать в убежище. Зимой, когда ракетные атаки были наиболее разрушительными, из-за проблем с отоплением случалось, что выставочное пространство было доступно иногда лишь в течение двух часов.
В июне 2022 года мы возобновили свою публичную деятельность выставкой «Наши чувства». Это произошло почти сразу после отступления российских оккупантов из Киевской области. Но на фронте события развивались крайне неопределённо. Скажем честно, все мы пережили психическое истощение. И мы искали психологическое лекарство для себя, для команды Мистецького арсенала. Мы просто собрались вместе: кто-то возвращался из-за границы, кто-то из относительно безопасной части Украины, кто-то получил опыт пребывания в оккупации, а кто-то пережил обстрел Киева. Это был новый, другой и трагический опыт, которым мы хотели поделиться. Мы говорили бесконечно, и это было терапией для всех.
Это была основная причина, по которой мы решили создать возможность рассказать о наших личных потрясениях другим людям, своего рода повествование через общение в пространстве выставки. Таким образом, выставка о наших чувствах возникла благодаря коллективной интуиции. Наша цель была проста и ясна – поддержать шокированных людей, которые в то время искали такой поддержки в соответствующих практиках. А концепция выставки или экспонаты не имели столь большого значения. Проект выглядел скорее как гуманитарная акция, как противодействие дегуманизации, вызванной войной. В то же время мы не хотели бы сосредоточиться исключительно на травме, чтобы лелеять эту боль. Более важным был поиск новых смыслов, которые стали очевидны в результате войны.
Наша новая выставка «Сердце земли» обращает внимание на украинские земли как житницу континентов в контексте глобальной продовольственной безопасности. Эта тема стала актуальной после 24 февраля, когда Россия заблокировала поставки продовольствия из Украины в другие страны мира. Исключительная роль Украины как житницы мира стала осязаемой для людей в разных уголках планеты и для нас тоже. Сегодня коллеги работают над новым проектом, который состоится в апреле. Кроме того, в июне мы собираемся возобновить наш любимый фестиваль «Книжный Арсенал». Несколько лет назад он был признан лучшим книжным фестивалем в Европе.
Несомненно, наша непреклонная и постоянная позиция – не просто физически выживать в военное время, но жить полноценной интеллектуальной жизнью.
